Договорная жена. Завоевать любовь - Мила Реброва

Помоешь его? – состроил он умильную рожицу, которую я никогда не ожидала увидеть у своего грозного и сурового мужа. А если вспомнить, как всё начиналось, то диву даешься, насколько он изменился!

– Не надо пытаться использовать свое обаяние, я буду готовиться к массажу, – демонстративно начала я потирать руки и массировать свои пальцы, чтобы нагреть кожу. – Неси его скорее в ванную, ему неприятно так лежать, – звонко расцеловала я своего малыша, не сдержавшись, под его довольные повизгивания.

Постанывая, как древний старец, Мурад поплелся в ванную, а потом еще минут десять укладывал переодетого сына. Я же быстренько стянула с себя платье, пока ждала его, и натянула на голое тело соблазнительный черный халатик, сама не веря, что способна на такую дерзость.

Наконец Мурад вернулся из детской, поставил радионяню на прикроватную тумбу и тут же стянул с себя футболку.

– Всё! – заявил он, падая на постель животом вниз. – Я перевыполнил свою норму и заслуживаю массаж. Особенный, – покосился он на меня и осуждающе покачал головой. – А где твоя сорочка? Та самая, что ты обещала?

– Ты уверен, что она нам нужна? – соблазнительно улыбнулась я, медленно развязывая пояс халата и садясь рядом с Мурадом, который тут же захотел перевернуться. Но я не дала, положив на него руки и начиная гладить сильную спину.

У моего мужа было очень красивое тело, за которым он следил, занимаясь ежедневными тренировками. Я просто поражалась его активности, ведь, во сколько бы мы ни ложились, он неизменно вставал в шесть и шел в спортзал!

– Хади очень обрадовалась тому, что ты согласился, – завела я разговор, беря баночку с ароматным маслом, выливая себе на ладошку и грея его в руках. Осторожно прикоснулась к шее мужа, спустилась на лопатки и начала разминать. Прикосновения к Мураду были отдельным видом удовольствия. Все эти мышцы, перекатывающиеся под моими пальцами, делали со мной что-то невообразимое. У меня аж дыхание захватило от той картины, что предстала перед моими глазами.

– Я не думал, что для нее это так важно, – сквозь стон проговорил он. Кому-то явно понравился мой массаж!

– Она устала сидеть в четырех стенах и, судя по всему, замуж больше не собирается, – забросила я удочку, желая выяснить, что он думает об этом. Судьба золовки действительно беспокоила меня. В отличие от младшей нерадивой сестры Мурада, Хадижат была очень милой, и я почти весь день проводила в ее обществе, с тех пор как Мадина уехала.

– Ты тоже не собиралась, но вышла же, – вздохнул муж. – Рано или поздно всё меняется, Аля.

– Надеюсь, она ведь так молода, она заслуживает семью и детей.

– Про себя ты так не думала, а ты ведь моложе ее…

– Я другой случай, – попыталась соскочить я с темы, не желая углубляться в причины, побудившие меня отказаться от вступления в брак.

– Это почему же? – мой муж не был бы собой, если бы не начал закидывать меня вопросами.

– Может, закроем тему… – наклонилась я, накрывая своим телом его спину и целуя в ухо. Знала, что это заводило его. Слегка подула на шею, отчего он тут же покрылся мурашками и с рыком перевернулся, подминая меня под себя.

– Боже-е-е… Сорочка точно была бы лишней… – простонал он, спускаясь взглядом вниз по моему вмиг покрасневшему от такого внимания телу.

Мне всё еще было сложно привыкнуть к тому, что творит со мной Мурад. Ведь ни о чем подобном в первом браке не было и речи. Мы делали-то это в полутьме и так быстро, что я даже не успевала понять, что всё закончилось. С Мурадом же всё растягивалось на час, если не больше. То, как муж ласкал, гладил, целовал, словно у него было всё время мира… Мурад никогда не спешил, всегда удостоверялся, что я готова и хочу его.

– Никогда не видел ничего красивее тебя… – прохрипел он, наклоняясь и проходясь губами по моей шее. Поймал мой пульс и потрогал его языком, заставляя меня выгнуться в своих руках.

– У тебя же было столько женщин, – поддразнила его я, на самом деле ревнуя при одной только мысли об этом. Мне даже думать не хотелось о том, что мой Мурад был с кем-то кроме меня. Трогал кого-то другого, целовал… Нет уж! Мой муж только мой!

– Ни одной не помню, – поднимался он поцелуями к моим губам. – Ты затмила собой их всех, Златовласка… – поцеловал он так, что у меня просто сперло дыхание. Я запустила руки ему в волосы и ответила жадно, так, чтобы он понял мою нужду в нем и почувствовал мое желание.

От его слов по моему телу побежала дрожь, а его поцелуи превращали меня в послушную глину в его руках. То, что он так меня жаждал, удваивало и мое желание стать его целиком, открыть душу полностью. И пусть я хотела сохранить свою главную тайну от Мурада, в постели между нами не оставалось ничего скрытого.

Его руки были такими жаркими, что моя кожа будто плавилась. Завораживающе и долго он распалял меня, заставляя потребность в нем расти до запредельного уровня, пока я сама не стала умолять избавить меня от мучений.

– Мурад, пожалуйста, – вскрикнула я, мне было необходимо снова испытать то непередаваемое удовольствие, что мог подарить только он.

– Ты свела меня с ума, моя жена, – признался он горячо и ответил на мою мольбу.

Из горла вырвался протяжный стон, когда он наполнил меня собой, я не сумела его удержать, как ни старалась. Больше не могла сдерживаться, я слишком сильно открылась мужу, и дороги назад не было.

Я выгибалась под ним и стонала его имя, умирая от наслаждения и не боясь показывать свой горячий отклик.

То, что раньше я считала неприемлемым, теперь стало естественным. Он сказал, что я затмила всех для него, но и для меня никто больше не существовал. Только Мурад, только мой муж.

От силы эмоций становилось даже страшно, казалось, я не выдержу этого эмоционального накала и взорвусь от огненного шара, что ширился и рос у меня внутри по мере того, как Мурад двигался вместе со мной в первобытном ритме. С ним я ощущала себя желанной, необходимой, в его темных глазах видела восхищение. Он любил меня и ни на миг не отрывал от моего лица своего глубокого взгляда, наполненного жаром и голодом. Просто поедал меня своими глазами.

Что бы он ни просил, я выполняла, даже если сперва думала, что не смогу, что это слишком, перебор. Но Мурад, как никто, мог уговаривать