Блуждающий Неф - Саша Суздаль

Рохо, доверяясь мышечной интуиции созданного лебедя, поднимался все выше и выше, пока солнце не показались в своём ослепительном ореоле, а белоснежные облака остались далеко внизу. До намеченной точки лететь половину полного солнца, но отец, Блуждающий Неф, его не торопил и Рохо с наслаждением взирал на громоздящееся великолепие облаков, а ещё ниже подёрнутую голубой дымкой землю.

Его существование на этой прекрасной планете началось совсем недавно, когда хрустальные волны возбудили в нем начало, спящее до этого, и позвали выполнить его главную миссию – найти и спасти отца.

Впереди Рохо увидел вереницу точек, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась стаей лебедей, летящая попутным курсом. Стая летела клином, на острие которого находился крепкий и здоровый лебедь, намного меньше Рохо. 

Чтобы не сбивать стаю, Рохо поднялся выше и уже миновал её, когда заметил, как за ним потянулись, один за другим, все лебеди, оставив растерянного вожака внизу. Его лебёдушка, призывно крича, летела в конце клина, и вожаку не осталось ничего другого, как присоединиться к остальным.

Рохо совсем не собирался рушить иерархию стаи, и с сожалением подумал, что ему придётся немного умерить скорость, дабы лебеди совсем не выдохлись. Когда, через четверть полного солнца, он увидел внизу большое озеро возле города, который люди называли Паллас, то, ничуть не задумываясь, спикировал вниз – к воде, чтобы лебеди отдохнули, а он, Рохо, незаметно смылся с их глаз.

И тут же почувствовал звон хрустальных колокольчиков, которые камертоном откликнулись в его естестве.

***

Летающий корабль с надутыми парусами появился перед взором Ай-те-Кона так неожиданно, что у него на некоторое время отнялся дар речи и возможность говорить.

Он только показывал пальцем на морской парусник и мычал что-то нечленораздельное. Его правая рука и помощник, Метин, стоял за спиной вождя и ничуть не удивился, потому, что за последнее время видел так много необычного вокруг, что решил не обращать на диковинку своё внимание.

Совсем недавно он видел большую гору, вершиной вниз, плывущую в небе, на которой находился медведь, сидящий на краю горы и бросающий сверху на голову Метина жёлуди. Метин представил, что скажет тотам Ай-те-Кон, расскажи он ему о медведе, летающем в небе, и решил, что лучше промолчать.

Между тем парусник искусно приводнился на реку, так, что вода плюхнулась на берег, и остановился. Если бы Метин умел читать, он бы прочитал на борту парусника надпись «Зверобой», что, впрочем, ему ничего бы не сказало. Матросы выбросили за борт вёдра и принялись черпать ими воду, наполняя бочки в трюме.

Капитан Краббас выбросил трап и хабиба Бата, в сопровождении матросов и мама Искандера сошёл на берег, чтобы размять ноги.

Конечно, он знал об обычаях маео, поэтому, искренне улыбаясь, подошёл к шатру тотама и склонил голову перед старым Ай-те-Коном. Тот жестом показал место возле себя и пока хабиба Бата устраивался, Метин подал ему кружку с местным чаем.

Они выдержали паузу и молчаливо пили чай, пока хабиба Бата не выпил первую кружку, а Ай-те-Кон – уже, как пальцев на руках. Ай-те-Кон уважительно спросил у хабиба Бату:

— Куда держит путь уважаемый странник?

— Ищу женщину по имени Маргина, — сказал хабиба Бата.

— Вы знаете Маргину? — в один голос спросили Бегун в красном костюме и странный человек с капюшоном на голове.

— Да знаю, — с улыбкой сказал хабиба Бата, ожидая продолжения. И не ошибся. Рассказы Бегуна Бодди, как он себя называл, и странного человека, утверждающего, что он невидим, настолько поразили хабиба Бата, что он, в продолжение их рассказа ни разу никого не перебил. Одно он понял верно – Маргина необычная, неземная женщина, которая достойна его, хабиба Бата. Только на мгновение у адевира мелькнула мысль, что он, может быть, её недостоин, но мысль эту хабиба Бата отбросил сразу и бесповоротно, как нечто, противное уму и действительности.

— А за какой надобностью вы ищете эту достойную женщину? — спросил Ай-те-Кон, склоняя голову к хабиба Бата.

— Я её люблю, — сказал хабиба Бата.

Он не знал, почему он так сказал, может просто вырвалось подспудное из памяти, а может из озорства, но хабиба Бата сказал правду.  Слушатели молчаливо требовали продолжения рассказа.

— Она улетела от меня на летающем острове, — сообщил хабиба Бата, а Ай-те-Кон млел от удовольствия, представляя, как он расскажет всё это в лицах на совете тотамов. Но продолжение рассказа последовало не от чужестранца, а от стоящего сзади Метина.

— Я видел этот летающий остров, — нарушая субординацию, сообщил он, — и на нем сидел медведь, который бросал вниз жёлуди.

— Да, там есть говорящий медведь, его зовут Балумут, — подтвердил хабиба Бата. – А куда они улетели?

— К чёрному ящику, — сообщил Метин. Хабиба Бата не понял.

— Он имеет в виду станцию репликации, куда я иду, — сообщил человек-невидимка, откидывая капюшон. Он не видел его головы, но сейчас такая деталь нисколько не смущала хабиба Бата. Он получил столько информации, что требовалось время для её осмысления.

— Я вас могу подвезти на станцию, — сказал хабиба Бата, — возможно, ваш кот, Мо, уже вернулся.

— Я бы тоже не прочь сократить свой путь, — признался Бегун Бодди.

— Место найдётся для всех, — сообщил хабиба Бата. Через некоторое время потяжелевший парусник «Зверобой» оторвался от воды и поднялся в воздух, унося с собой и Бегуна Бодди, и Уандера, и Метина, в качестве проводника.

А Ай-те-Кон сидел возле костра, пил чай, и редактировал свой рассказ, добавляя своё, что не понимал, и радовался, как ребёнок – рассказ получился сказочным и неповторимым.

***

После неожиданного ухода Мо все немного растерялись, но оставаться возле обрушенной дороги не имело смысла и нужно идти в обход, возвращаясь назад, чтобы добираться старой дорогой, которая ведёт в Мессаку.

Онти и Полинию, вместе с остатками груза, посадили на двух лошадей, а Хабэлуан, Палдор и кучер Арвин Флипп шагали рядом с ними пешком. Что же касается зелёных человечков, то они семенили впереди лошади Онти, постоянно оглядываясь на неё, и, порядком задерживая движение. Как всегда, они затянули свою непонятную песню:

«Милой создана из зла, зла, зла.

Преображена была, ла, ла.

Кто блуждает, ты узнай, най, най.

Собирает урожай, ай, ай».

Палдор хмуро глянул на поющую зелень и недовольно буркнул: — Что они поют? Вечно что-нибудь накаркают.

— Милый, — успокоила его Полиния, — не будь к ним таким строгим.