Вся правда о Русских: два народа - Андрей Буровский

Для русских европейцев (в точности как для голландцев, норвежцев или англичан) монарх был своего рода пожизненным, наследственным президентом. Формально царь был неограниченным монархом и мог делать решительно все, чего хочет. Фактически стоявшие у трона высшие царедворцы, да и масса дворян, ограничивали его власть, и очень сильно.

Известно, что, начиная с правления Павла, правительство собрало в общей сложности 43 специальные комиссии, чтобы дать, наконец, личную свободу крепостным. 43 комиссии за 70 лет! И только в 1861 году император решился… А до того ― императоры не решались, потому что прекрасно знали ― и на них есть управа.

Один французский посол точно определил, что в России «неограниченная монархия, ограниченная удавкой». Все верно. Русские европейцы не могли ограничить власть императора законным путем ― ну, они и ограничили его удавкой.

Из всех князей северо-востока Руси, с XI по XIV век, только один был убит своей же знатью ― основатель деспотического правления во Владимирском княжестве, Андрей Боголюбский.[111] И это ― единственный пример.

Ни один из великих князей московских за XIV–XVII века не был убит заговорщиками! 16 монархов ― и ни одной насильственной смерти. Даже такие чудовища, как Иван III и Иван IV, умерли своей смертью. В те же века в Европе можно привести много примеров королей и императоров, которые до старости не доживали.

В императорскую эпоху удивляет скорее естественная смерть. Начиная с Петра I и до 1917 года на престоле сидело 14 императоров. Из них наверняка умерли своей смертью только Екатерина I, Петр II (хотя в их ранних смертях явно повинны избытки спиртного), Анна Ивановна, Елизавета Петровна, Екатерина II. Меньшинство.

Петр I, возможно, был отравлен ближайшими к нему людьми.

Петр III и Павел I убиты заговорщиками.

Иван VI убит при попытке освободить его из заточения, в котором он провел всю свою жизнь.

Смерть Александра I окутана легендами, и до сих пор неизвестно, умер ли он или бежал под именем старца Федора Кузьмича.

До сих пор неизвестно, умер ли своей смертью Николай I или покончил с собой.

Александр II убит народовольцами.

Смерть Александра III тоже окутана легендами, явно преждевременна, непонятна. Возможно, он был отравлен.

Николай II убит коммунистами.

В отличие от европейского монарха царь московитов был обожествляемый владыка. Иван Грозный вполне серьезно считает себя Богом, спрашивая у Курбского: «Кто убо тя постави судию или владетеля надо мною?… Про что не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити?»

Переведем? Царь вполне серьезно считает, что его подданный должен страдать и принять смерть по воле царя. Так же, как должен принять судьбу, даваемую ему Богом. Для подданного он, Иван IV, ― то же самое, что Бог. Общественное мнение Московии XVI века даже сами «бесчинства» Грозного считало показателем его божественности. Царь имеет право на полный произвол, и нельзя ждать от него разумности, логики, доброты, вообще ― постижимости земным разумом.

Сам способ изображения царя, способ писать о царе в Московии свидетельствует об обожествлении ― и совсем не в каком-то переносном смысле. Изображения Царя в настенных росписях, на фресках производятся по тем же правилам, что и изображения святых.

На Московской Руси писание титула Царь в официальных текстах производится по тем же правилам, что и Бог. Писец не различает Царя Небесного и земного царя ― человеческую личность, сидящую на престоле. По-видимому, для всего общества эти две личности перестают различаться, по крайней мере принципиально.

В эпоху Московской Руси умерших в «государевой опале» хоронили вне кладбища ― так же, как казненных преступников, опившихся, самоубийц, утопленников. То есть как людей, умерших не христианской смертью.

С точки зрения московского общества, служение царю есть религиозная норма, и царь сам решает, соответствует ли эта служба предъявляемым к ней требованиям. «Отлучая» от своей особы и от службы себе, он тем самым отлучает от церкви и ввергает преступника в ад (то есть проявляет власть, равную власти Бога). А «отлучаемый» от службы впадает в смертный грех, сравнимый с грехом самоубийства.

На царя даже переносятся самые натуральные литургические тексты. Феофан Прокопович встречает появившегося на вечеринке Петра I словами тропаря: «Се жених грядет во полунощи» ― относимыми к Христу. И никто не выражает возмущения, не останавливает Феофана ― в том числе и сам Петр.

В «Службе благодарственной… о великой Богом дарованной… победе под Полтавою», написанной в 1709 году по заданию Петра Феоктилактом Лопатинским и лично отредактированной царем, Петр прямо называется Христом, его сподвижники ― апостолами, а Мазепа ― Иудой.[112]

Получив благословение от священника, православные целуют руку священнику, как благословляющему. Византийский император тоже целовал руку священнику. Но русский царь и император сам получал поцелуй в руку от священника! Кто же кого благословляет?!

Набожный Александр I в селе Дубровском поцеловал руку священника, поднесшего ему крест. Все общество восприняло поступок царя как нечто совершенно особенное и экстраординарное. Священник так изумился «поступком благочестивого христианского царя, что он до самой смерти своей ни о ком более не говорил, кроме Александра, целовал руку свою, которой коснулись царственные уста».[113]

Архимандриту Фотию Александр тоже поцеловал руку. Но когда Фотий, благословив уже другого императора, протянул свою руку для поцелуя Николаю I, тот велел вытребовать его в Петербург, «чтобы научить его приличию».[114]

Сошлюсь еще на письмо Екатерины II Н. И. Панину: «В одном месте по дороге мужики свечи давали, чтобы предо мною их поставить, с чем их прогнали».[115] Видимо, для крестьян императрица была своего рода живой иконой, а может быть, и живым божеством.

Да, именно что для крестьян! И для священников ― то есть для русских туземцев. Русские европейцы резали, свергали, убивали своих императоров, не говоря уже о том, что в частной переписке называли их «дураками», «чертями», «уродами», «говнюками» и так далее.

Московитам и в голову не могло прийти произнести такое про «почти бога», а уж тем более покуситься на его жизнь и здоровье… Долгое время не приходит в голову и духовным потомкам московитов, русским туземцам.

Правда, обожествляемый царь должен еще быть «настоящим» ― то есть ложиться в матрицу народных представлений о царе. «Истинный» царь ― это почти что истинный бог! Настоящий царь и ведет себя соответственно, и даже внешне отличим ― на его теле должны быть особые «царские знаки». Что это за такие особенные знаки, никто толком не мог объяснить, но все русские туземцы «точно знали» ― знаки быть обязательно должны! В результате Емельян Пугачев легко показывал на себе такие «знаки» ― следы прошедшей по его груди картечи.

Если царь не соответствует народным представлениям ― значит, он не настоящий царь! Настоящий ― это тот, кто как раз соответствует. Ненастоящего ― свергнуть! И посадить на престол настоящего…

В этом смысле очень характерно самозванчество. Ни какой «классовой борьбой» невозможно объяснить появление более сорока одних «Петров третьих», а потом больше десятка «Павлов первых». Не объяснишь и «дикостью народа»: в Европе XVII―XVIII веков народ был чудовищно необразован, но «людовики» и «карлы» не бродили по Франции толпами. Это в Казани как-то солдаты побились об заклад, сколько «императоров» одновременно сидит в городской тюрьме: шестнадцать или восемнадцать. Пересчитали ― семнадцать!

Но самозванчество очень легко объяснить этой народной установкой на «настоящего» царя. Для русских туземцев совершенно не важно было то, что значимо для европейцев ― например, внешность и поведение как настоящего царя, так и самозваного «царя». Самозванец вел себя «как надо» и тем самым становился как бы «настоящим», «правильным» царем.

Самозванцами были не только беглый казак Емелька Пугачев, но и приближенные «Петра III» — Пугачева. Есаулы и подхорунжие лихо присваивали себе титулы и чины высшей российской аристократии, называли себя «государевыми анаралами» (генералами) и «графьями», причем присваивали не только титулы, но и конкретные дворянские фамилии. Произносили их одним словом, слепливая титул и фамилию, но «анарал Князьчернышов» или «анарал Графорлов» вовсе не понимали, что эти имена звучат комично. Для них тут не было ничего смешного или нелепого.

Ведь подлинный князь Чернышов вел себя «не как подобает» ― то есть как и царь, оказался «ненастоящий». Так долой того, питерского Чернышева, и многие лета, «настоящему»! Который ведет себя как надо… А уж «княжеские знаки» при желании можно отыскать на любом месте…