Третий брак - Костас Тахцис

пересказывала шокированная кира-Экави.

«Дорогая мама, мы и вас как-нибудь сводим в “Розиклер”, но только вам надо будет захватить с собой зонтик”. – “А зачем же мне брать с собой зонтик?” – вопрошаю я, наивная. “Потому что сверху плюются те, кто сидит на галерке”, – отвечают они мне. “И неужто вам ни капельки не стыдно, – говорю я им, – ходить и просиживать все свое время в таких ямах помойных, чтобы увидеть какие-нибудь непристойности на тряпке, и это вместо того чтобы пойти в театр и послушать произведения со смыслом или, на худой конец, посидеть в какой-нибудь пивной, глотнуть свежего воздуха, на людей посмотреть и себя показать!..”»

«Просто ты этого не понимаешь, – говорила я, – потому-то так и говоришь. Когда я была в возрасте Поликсены, то выходила из одного кинотеатра и сразу же шла в другой!..»

Она качала головой: мир рушится!..

В то время у Димитриса была связь с медсестрой, с которой он познакомился в больнице Сотириа. Он приводил ее в дом киры-Экави как невесту, или они подкарауливали, когда она уйдет, и пускались во все тяжкие. Кира-Экави готова была простить ему самые страшные грехи: кражи, коммунизм, шантажи, сутенерство, кровосмешение с Гого и так далее и тому подобное. Она частенько хвасталась его успехом у женщин. Ему только не надо было связываться с ними всерьез. Вот тогда она превращалась в разъяренную львицу. Когда она поняла, что идиллия с медсестрой начала крепнуть и что парочка начала говорить о браке, то пришла в ярость. Запретила приводить ее в дом. По малейшему поводу закатывала сцены: потому что он перемешал вилки-ложки со своими и теперь Акис непременно подхватит палочку Коха, потому что он пел песни из ребетики:

Помнишь, как вечерами я пел тебе колыбельные,

Со старой моей бузуки тобою владел безраздельно я… —

и мальчик мог их услышать, и так далее и тому подобное до тех пор, пока не вынудила его собрать манатки и скрыться с глаз долой. Больше он домой не приходил. Разве что изредка. Да и то только затем, чтобы опустошить ее кошелек, – точно так же и Динос поступал с покойницей мамой.

Вдруг я ее потеряла. Э, да что это происходит с кирой-Экави, что с ней! – думала я. Чтобы она и вдруг исчезла так надолго! Андонис был безутешен из-за того, что потерял парнера по пинаклю. Мы отправили Мариэтту к ней домой, она вернулась и рассказала, что дверь заперта и в доме не видать ни души. Как-то вечером, прогуливаясь, я наконец увидела свет в окне и постучалась. Мне открыла Поликсена. Какая красивая девушка, подумала я. Это был первый раз, когда я ее видела. Когда она услышала, кто я такая, сказала: «Проходите, садитесь!» Вежливо, но сухо и официально. Она была, да и остается холодным человеком. Даже и сейчас, когда она стала моей золовкой, у меня нет с ней той близости и того душевного взаимопонимания, как с кирой-Экави. «Вы меня извините, – говорю ей, – если я помешала. Я понимаю, сейчас совершенно неподходящее время, но я уже много дней не видела киру-Экави и беспокоюсь. Не случилось ли с ней чего?» Я увидела, как в ее глазах промелькнула неясная тень. «Нет, – отвечает, – она в Салониках. Вчера мы получили письмо от моей сестры. Она доехала и чувствует себя хорошо…» Она предложила сварить кофе, но я отказалась: было уже время ужина. Пожелала ей спокойной ночи и ушла.

Тайна внезапного путешествия была раскрыта четыре месяца спустя самой кирой-Экави, когда она вернулась так же внезапно, как и уехала. В один из дней Поликсена выдала ей сотню, чтобы она сделала покупки на неделю, оливковое масло, сливочное и прочее, а тут пришел Димитрис и, она и сама не поняла, как именно, убедил ее одолжить эти деньги ему, и когда вернулась Поликсена и узнала об этом, устроила страшный скандал: «Господи, Пресвятая Богородица, когда уже ты, наконец, наваришь ему кутьи, чтобы мы избавились от этой казни египетской!» Кира-Экави, которая и сама осыпала его проклятиями, ничего не стесняясь, взбеленилась, стоило ей услышать, как это делают другие. «Что я ей, крепостная, что ли, Нина, – возмущалась она, когда вернулась и рассказала всю эту историю, – что, у меня прав нету потратить какую-то поганую сотню на моего мальчика? Я сказала себе: неблагодарные созданья! Вот уеду и посмотрим, как вы тут будете сами стирать и готовить, может, поймете наконец, что я для вас значу. Одеваю пальто и шасть на улицу…» – «Да как же ты доехала до Салоник без денег?» Она улыбнулась, как проказливый ребенок. «Помнишь полицейского Калапотакиса, я тебе еще рассказывала, что познакомилась с ним в то время, когда Димитриса арестовали еще за первую кражу? Э, я узнала, что за это время его сильно продвинули, за мужество: он поймал уж не знаю и какого знаменитого вора в Македонии и с тех пор стал замначальника в отделе этапирования арестованных. Я уж несколько дней собиралась пойти с ним повидаться. Иду на улицу Никодиму и говорю охраннику: “Хочу говорить с вашим замначальника! Скажи ему, Экави ждет, и он сразу догадается…” И вводят меня в фу-ты ну-ты какую шикарную приемную подождать, пока не появится Калапотакис. “И это мой околоточный! – сказала я в потрясении. – Экой он шишкой стал! Ах, ну и почему, ради бога, мой собственный сын не смог стать таким, вместо того чтобы таскаться по борделям, чтобы об него ноги вытирали все это отребье?” – “Да никак это Лонгена собственной персоной! – как закричит он, увидев меня с порога. – Все такая же, не изменилась ни на йоту, детка! Господи, сколько же лет минуло с тех пор?..” И крикнул, чтобы нам принесли кофе, сели мы и давай вспоминать былое. И наконец он мне говорит: “Ну, давай выкладывай, с чем ко мне пожаловала, раз уж ты пришла со мной повидаться. Я тебя знаю: ты бы ни за что не притащилась, если бы тебе ничего не было нужно”. Я и говорю: “Хочу, чтобы ты отправил меня в Салоники и не спрашивал почему”. – “Ну браво! – отвечает он. – Это проще простого! Но я тебя отправлю под стражей, как осужденных!” И давай хохотать. “Как хочешь, так и отправляй, – говорю ему, – главное, чтобы я добралась до Салоник”. Он нажимает на кнопку, появляется адъютант с серебряными нашивками, отдает честь поклоном, потому как был без фуражки, а тот ему и говорит: “Скажи, чтобы оформили путевой лист туда-то, ты сегодня вечером отправишь госпожу в Салоники и позвонишь, узнаешь, когда уходит скорый”. После подошел, остановился передо