Не обольщайся! (СИ) - Собран Энжи

А когда в результате получили девочку сразу с двумя силами, то и вовсе опешили от удивления. Ждали-то мы мальчика, а тут живой огненный ураган, не поймать, не удержать. И спалила бы она нам весь дом, если бы не пугающий герцог Уриз с его антимагическими браслетами.

— Мама, — требовательно протянула руки ко мне Эми, но ее тут же перехватил Себастиан.

— А папа не подойдет? — спросил он, подбрасывая вверх смеющуюся малышку.

Вернулись старшие: серьезный сероглазый Кевин, совершенно не похожий характером на своего нетерпеливого отца, и черноглазый Алистер — тут уж точно папин сын, взял от Брендена всё, собрав по крупиночке и характер, и внешность. Иногда, даже обидно было за эту его непохожесть на меня, а когда мы поняли, что он еще и превращаться в зора может по собственному желанию, то и вовсе растерялись. И чего нам теперь ждать от этого чуда? Хорошо хоть Эми не унаследовала этой особенности, хотя кто знает ей пока всего два, но она уже сильный маг воздуха с удивительным для этого мира даром целителя.

— Папочка, — влетела в спину Брендена Шен, и тот, моментально подхватил ее на руки. Единственный, кому моя взрослая дочь это позволяла. — Идем домой?

Я обернулась на мальчишек, занявших свои места на руках Рейна и Славы, и выдохнула:

— Идем! Скоро уже приедут гости.

Нужно сказать, что отец многое принес в наш мир. И если бы не он с его рассудительностью, неизвестно как справился бы император с такими потрясениями. Спавшие границы между мирами проблем не решили, а только добавили. Мужчины, превратившиеся из зоров обратно в людей, с большим трудом возвращались к жизни. Стражи, сначала ошалели от дозволенности и наличия женщин, но после десятка показательных казней, притихли. Эфири не утратили свою силу, но теперь все девочки наследовали смешанный дар и подпитывать могли только того мужчину, которого искренне любят. Впрочем, так было и раньше, но теперь даже те крохи, что мужчины раньше могли отобрать силой, передавались только при условии взаимной любви.

Рилд вытянув из меня всю силу и выпустив ее через источник в мир, лишил меня магии эфири, но я не расстраивалась, училась отцовской магии ведьм, не имеющей аналогов в этом мире, и была благодарна за тихий дом и семейные ужины. И даже за метку на ладони в виде восьмиконечной звезды.

Дом… Брен и Джей спорили до хрипоты, решая, где мы будем жить, но все решила герцогиня, ясно дав понять будущим отцам, что без помощи лекаря им не обойтись, и мы приобрели особняк недалеко от столицы. Император, прознав от младшего брата про нас, после короткой беседы пригласил мужей на службу, и я узнала, что все сказанное про Себастиана Лисой, о том, что он самый опасный из мужчин их мира, было правдой. Не зря же он за пару лет добился статуса главнокомандующего действующей армией.

Рейн… Именно ему мы были обязаны, если не победой, то значительной задержкой Астерии в том сражении. Страшно подумать, чтобы было, если бы он не встревожился нашим долгим отсутствием и не подговорил отряд теней, старейшего Гриффита и всех кто отказался поблизости нырнуть в новый прорыв на наши поиски. А позже он нас всех удивил тем, что решил отказаться от военной карьеры, и с упоением принялся возиться с артефактами, создавая поистине удивительные вещи. Мы все втайне посмеивались, понимая его желание быть первым и единственным в своем роде.

Брен несколько лет разрывался между обязанностями в клане и семье, но мы победили, и совместными уговорами отправили его под командование Кира. Отправить, то отправили, но император перехватил мужа, едва тот вошел во дворец. Теперь Брен его правая рука и первый советник.

Джей, так и остался в рядах отряда Теней, хотя отряду пришлось полностью переформироваться, ведь льдироны исчезли вместе с границами и зорами, но разгадка преступлений и тайн все же остались основной задачей отряда, как и поиск, и восстановление магических источников.

Через пару недель после того как мы обрели дом на нашем пороге нежданно-негаданно объявились Мариссиль и Ирджини. Не захотев больше жить с матерью и остальными эфири, они пришли ко мне, а я не смогла выгнать девчонок. Мариссиль через пару месяцев вышла замуж за Кирьенира и переехала во дворец, а вот Ирджини осталась с нами. За это время девочка сильно привязалась к моему отцу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стоит ли говорит, что материализованный Слава в моем желании был молодым и красивым? Он с радостью учился жизни в новом мире сам и помогал нам, щедро делясь с нами такой новой для нас отцовской любовью. И вот уже несколько лет я замечаю совсем не детские взгляды Ирджини и гадаю, убедит ли его девочка, что уже давно выросла или так и останется для него «малышкой Джинни».

Лиса. Как бы то ни было, но с сестрой мы почти не общались. Неприглядная правда встала стеной между нами, не позволяя стать ближе. Нет, я не злилась и давно уже простила ее. Первое время несколько раз пыталась пожелать, чтобы к ней вернулся голос, но все было насмарку. А потом Слава пресек попытки, сказав, что я либо ее еще не простила и поэтому не могу желать этого от чистого сердца, а это необходимый атрибут для его исполнения, либо, загадывая желание, поставила условие и теперь, пока оно не выполнится, голос не вернется. Я долго размышляла над этим, но так и не смогла решить, в чем же загвоздка.

Все решил случай. В тот день мы с Бреном приехали в долину керсов. Мужчины обсуждали стройку новых семейных домов. И вдруг все услышали крик:

— Осторожно, — и Лиса сбила с ног своего мужа Рафрика. Следом упала балка, а за ней и остальная часть конструкции, придавив им ноги. — Как ты? — обеспокоенно спрашивала сестра, пока мужчины освобождали их из-под завала, а потом, стукнув его кулаками в грудь, добавила обиженно: — Дурак, я люблю тебя.

Брен инстинктивно сжавший меня в объятиях, лишь довольно хмыкнул:

— Узнаю свою девочку! Наверняка приказала молчать пока не будет необходимости сказать что-то важное.

Я лишь улыбнулась. Ни опровергнуть, ни тем более подтвердить его слов я не могла.

— Не передумала еще, малышка? — спросил Слава, намекая на наш извечный спор о количестве мужей, и я, прижав голову к его груди, глядя на толпу, собирающуюся за праздничным столом, покачала головой:

— Нет. Как же я могу отказаться хоть от одного? Они мне все нужны.

— Да уж. Никогда не думал, что у моей дочери будет гарем, но я даже этому рад. Теперь, когда ваши ссоры не сжигают внутренности дома и не заливают потолки, стало немного скучно.

— Тебе мало проблем? Так, посмотри на Ирджини, — намекнула я своему недогадливому отцу. Хотя называть папой мужчину, что внешне выглядел ровесником моих мужей, у меня никак не получалось.

— С днем рожденья, тебя! С днем рожденья, тебя! — запела Ирджини, внося торт с 8 свечами и ставя его перед именинницей, которая тут же взмахом руки задула свечи и зажгла снова на радость мелким.

«Сейчас начнется!», — беспомощно закатила я глаза:

— Знаешь, я благодарна всему тому, что привело меня сегодня сюда. Если бы не сумасшедшая бабка, ни Хрегбер, ни их коварные происки, я бы никогда не смогла понять, что счастлива сейчас, видя улыбки своих родных.

— И скоро этих улыбок станет больше, — он положил руку мне на едва заметный, но уже усердно толкающийся живот и охнул, получив ощутимым удар в ладонь. — Ты так же сражалась за свою жизнь в животе у матери, — глухо выдохнув мне в макушку, признал Слава.

— И все-таки странно, что я, будучи нелюбимой дочерью, была отчаянно уверена в том, что меня есть, кому защитить. А еще каждый раз, когда Лиса рассказывала мне сказку, мне казалось, что кто-то нежно рукой, гладит меня по голове. Вы были с нами, оставались рядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы любили тебя, малышка, с самого первого момента, как узнали о твоем существовании. И если есть что-то неизменное в этой жизни, то это родительская любовь к детям, она способна преодолеть время, миры и все ненастья. А впрочем, что мне тебе об этом говорить? Ты и сама это знаешь.

— Знаю, — шепчу я, уклоняясь от пролетевшего мимо куска торта.