Принцесса из Шанхая - Наталья Солнцева

– Перья Дракона – не плод фантазии, их можно увидеть, пощупать, – успокаивала ее Ева. – Вы их вовсе не придумали.

Лика вздохнула и прижала ладонь ко лбу.

– У меня здесь все путается… сплошной мрак. Я подумала, что Стелла умрет, раз она лишилась пряди волос, и она… умерла. Ее убил Дракон!

— Я вам верю, – просто сказала Ева. – Идемте в магазин, за цветами.

Лика, погруженная в свой страх, послушно пошла за ней. Они выбрали белые гвоздики, заплатили, Ева взяла свою спутницу за локоть и повела к такси. Водитель коротко посигналил.

– Я вам заплачу за простой, – пробормотала Лика, полезла за кошельком, вскрикнула, бросила сумочку на землю и пошатнулась.

– Помогите мне! – обратилась Ева к таксисту. – Женщине нехорошо, посадите ее в машину.

Пока тот возился с бледной как полотно пассажиркой, Ева подняла сумочку и уселась на заднее сиденье, рядом с Ликой.

– Нам на кладбище, – сказала она, называя, куда именно нужно ехать. – Побыстрее, пожалуйста.

Водитель понимающе кивнул, – теперь ясно, почему молодой женщине стало дурно: видно, похоронила кого-то из близких, не в себе от горя.

Лика закрыла глаза, сидела ни жива ни мертва.

– Что случилось? – прошептала Ева.

– Су… сумочка…

Ева медленно приоткрыла сумку, ничего из ряда вон выходящего она там не увидела – обычные женские мелочи: складной зонтик, расческа, пачка бумажных носовых платков, кошелек… а это что такое? Между кошельком и расческой затесались светлые волоски. Та самая прядь? Не может быть…

– Вы открывали сумочку после того, как вернулись из ресторана домой? – наклонилась она к Лике.

Та, закусив губу, качнула головой:

– Нет. Нет! Если бы я… Нет! Это… волосы Стеллы?

– Предполагаю, да, – ответила Ева. – Как они оказались в вашей сумке?

– Н-не знаю! – в голосе Лики сквозило отчаяние. – После ресторана… я бросила сумочку в прихожей и не прикасалась к ней. Я же говорю, со мной что-то не так!

– А ключи? Вы доставали из сумки ключи, чтобы открыть дверь квартиры?

– Ключи я ношу в кармане пальто.

– Простите за любопытство, Ростовцев заходил в квартиру вместе с вами?

– Он проводил меня до двери, дождался, пока я открою, и ушел. На мне был его пиджак, а мое пальто… он держал в руках. Потом… я взяла пальто, достала ключи… начала открывать… это я хорошо запомнила. Боже мой! – Лика снова заплакала. – Если бы Стелла умерла прямо там, в «Элегии»… мою сумку обыскали бы… и… как бы я оправдалась?

Таксист обернулся и спросил, нужна ли помощь. Ева махнула ему рукой – дескать, сама справлюсь.

– Успокойтесь, – прошептала она на ухо Лике. – Шофер не должен ничего слышать. Поговорим на кладбище.

Остаток дороги ехали молча. Ветер нагнал тучи, и когда женщины вышли у низенькой часовни из красного кирпича, начал накрапывать дождь.

– Вы помните, где могила? – спросила Ева.

– Надо идти по этой аллее, потом направо… меня привозил сюда господин Ростовцев.

Голые березы качались на ветру, мокрые кусты сирени печально застыли у надгробий. Здесь снег таял медленно, и кладбище производило унылое, жалкое впечатление. Ржавые железные венки ударялись о кресты и ограды, сопровождая посетительниц похоронным звоном.

– Верба цветет, – заметила Ева.

Лика даже не взглянула, она шла, опустив глаза вниз.

– Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей, – прошептала она.

– Что вы! – ужаснулась Ева. – Откуда такие мысли?

– А как прикажете думать?

Они снова замолчали, только чавкала под ногами раскисшая земля, да каркали вороны, перелетая с ветки на ветку.

– Лика, тогда в ресторане вы постоянно держали сумочку при себе? – спросила Ева.

– Нет, конечно… я толком не помню, сколько раз брала ее в руки… но сумка висела на спинке стула.

– Вы не следили за ней?

– Нет. Зачем?

– Любой мог положить в сумку все, что угодно, включая официантов. Давайте вытряхнем содержимое, – предложила Ева. – Вдруг, там еще что-нибудь найдется? Клофелин, например.

– Вытряхивайте…

Они нашли подходящее место – скамейку под черной раскидистой елью, всю усыпанную прошлогодней хвоей. Ева смахнула пожелтевшие иголки и вывалила на скамейку все, что было в сумочке, – зонтик, кошелек, расческу, ментоловые драже, блокнотик, пудреницу, губную помаду, носовые платки, прочие мелочи и… пучок светлых волос. Как пить дать, они принадлежат Стелле.

– Никаких таблеток у вас в сумочке нет, – бодро заявила Ева. – Хоть это радует.

* * *

Тем временем Смирнов беседовал с Альбиной Эрман. Ее кабинет в салоне «Розовая камелия» сиял свежей палитрой оттенков, обилием стеклянных деталей мебели и предметов, – прозрачные столешницы, прозрачные вазы, стеллажи с прозрачными полками, – и повсюду розовые декоративные камешки, подвески, цветы, шторы.

– Вас Лика прислала? – враждебным тоном поинтересовалась хозяйка кабинета. – Боится, что ее заподозрят в убийстве? Или еще круче – возомнила, будто убить хотели ее! Скажете, я не права?

– Разобраться не помешает, – уклончиво ответил сыщик. – Когда люди едят и пьют за одним столом, а потом кто-то из них умирает… весьма полезно знать, как это случилось.

– Стелла с нами не сидела. Она была за другим столиком и подошла, чтобы выяснить отношения с бывшим мужем.

– Но лекарство и воду давали вы.

– Не я! – сердито парировала госпожа Эрман. – Таблетки предложил Алек… Альберт Юрьевич, а воду… не помню… кажется, Лена. Чего вы добиваетесь? – вспылила она. – Все эти вопросы мне уже задавал следователь. Они собираются сделать из нас козлов отпущения – обвинить в смерти этой истерички! Да кому она нужна? Если я сопровождала Стеллу до квартиры, значит, я ее и убила? Ничего подобного. Меня обстоятельства вынудили везти ее домой – все разошлись, у Треусова случился сердечный припадок. Неудивительно! Как он вообще выжил рядом с такой… стервой?

– О мертвых плохо не говорят.

– Простите, – Альбина притушила злой огонек в глазах, опустила веки. – Не могу сдержаться. Вероятно, в святые я не гожусь!

– Лекарство, которое Ростовцев предложил Стелле, предназначалось для вас? Вы его принимали?

Она побледнела под слоем тонального крема.

– И что с того? Да, Алек имел при себе мои таблетки, на всякий случай. Слишком сильные переживания вредно влияют на кожу, вызывают преждевременное старение… поэтому я предпочитаю гасить стресс на корню. Обычно я ношу таблетки в сумочке, но могу забыть их дома, на работе… или не заметить, что они закончились. Такое не раз бывало. Алек очень предусмотрителен, только и всего. Он умеет окружить женщину вниманием и заботой, когда захочет. Никакого сговора между нами не существовало, если вы на это намекаете!

Альбина была одета в обтягивающую юбку и короткий, расшитый бисером жакет горчичного цвета; ее шею, уши и запястья украшал ювелирный набор из змеевика в серебре. Красивое, умело подкрашенное лицо хозяйки салона несло на себе отпечаток бессонной ночи и мучительных переживаний.

– Дурной знак, когда на помолвке кто-то умирает, – зашел с другого боку Всеслав.

– Хороша помолвка, – фыркнула она. – Жених заигрывает с другой женщиной, какая-то полоумная баба устраивает безобразную сцену и в конце концов отдает богу душу. Благо, это произошло не в ресторане! Я увезла Стеллу домой, уложила в постель… она была еще жива. Вы уверены, что не собственный сынуля подмешал мамочке клофелин в воду? Они оба ненормальные.

– Откуда у мальчика мог взяться клофелин?

– Бросьте! – жестко усмехнулась Эрман. – Откуда подростки берут наркоту, по-вашему? Клофелин достать проще.

– Думаю, парень ни при чем.

– Отношения матери и сына могут быть очень драматичными! – возразила она. – А я Стеллу почти не знала. У меня не было причины желать ей смерти.

– Разве? – поднял брови Смирнов. – Позвольте вам не поверить.

Альбина покрылась красными пятнами, которые резко выделялись на щеках, шее и открытой груди.

– Как вы смеете…

– Бывшая жена Треусова следила за ним и его любовницей, – помешал ее возмущенной тираде сыщик. – Журбина волею судьбы оказалась вашей подругой, посему и вы попали в поле зрения Стеллы. Что заставило вас запустить в нее туфлей? Опасный намек, прозвучавший из ее уст?

Руки Альбины с длинными, покрытыми розовато-желтым лаком ногтями сделали судорожное движение, – словно она хотела схватить со стола первый попавшийся предмет и бросить в нахального посетителя. На ее безымянном пальце переливался, вспыхивал крупный бриллиант в кольце.

– Все! Хватит! – завопила она, вскакивая и… падая обратно в кресло. – Вон! Убирайтесь вон…

Смирнов и бровью не повел.

– Видите, вы и меня готовы убить, не то, что несчастную женщину. Своим спасением я обязан отсутствию у вас под рукой какой-нибудь бронзовой чернильницы или папье-маше. Слава современным письменным принадлежностям, легким и безопасным!