Ведун (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

— Шон, что это за маскарад? — оторвав взгляд от какой-то бумаги, сэр Чарльз в изумлении уставился на управляющего поместьем.

— Не маскарад, сэр, — чеканя шаг, Шон торжественно подошел к столу, извлек из кармана фотографическую карточку и положил на стол перед недоумевающим Стэнтоном. — Разрешите представиться, господин генерал, Шон Мак-Грат, последний из клана Мак-Грат.

Сэр Чарльз взял в руки кусок картона. Мимолетного взгляда на ему вполне хватило, чтобы понять с какой целью его управляющий, точнее, теперь уже бывший управляющий нанес ему визит в столь неурочный час. Прошедший огни и воды, а также медные трубы старый британский вояка не был трусом. Он мгновенно посчитал собственные шансы на спасение и пришел к выводу, что они мизерные. И все-таки старый лис, выкручивавшийся из множества опасных для жизни передряг, решил попробовать провернуть это еще раз.

— Но, Шон, я тогда был молод, горяч, передо мной был враг… — при этом его рука незаметно направилась к лежащему на полке под столешницей револьверу. Оружие заряжено. Спусковой механизм взведен, остается лишь взять в руки, навести на цель и нажать на спусковой крючок.

Трюк вполне мог быть успешно реализован, если бы, Шон не знал о существовании всегда готового к использованию оружия. Пальцы хозяина не успели коснуться искусно инкрустированной костью и серебром рукояти, как в тренированной руке старого солдата как бы из ниоткуда возник армейский тесак. В следующий момент длинное отливающее синью стальное лезвие вошло в глаз родовитого дворянина, с хрустом проломило тонкую кость глазницы и проникло в мозг. Мгновенная смерть. Крови вытекло совсем немного.

Окровавленное лезвие ирландец тщательно вытер о богато расшитый вывезенный из далекой Персии в качестве трофея халат, в который был облачен сэр Чарльз и вернул оружие обратно в ножны на поясе. Удовлетворенно осмотрел откинувшееся на спинку кресла мертвое тело. Голова покоится на груди, если не присматриваться, может показаться, что человек ненароком уснул на своем рабочем месте. Шону было известно, что потревожить покой хозяина кабинета дозволительно только ему, как человеку наиболее приближенному, однако всяко бывает, мало ли кто из немногочисленных слуг может набраться наглости и заглянуть в хозяйский кабинет. Поэтому перед тем, как удалиться, он взял лежавший на столе ключ от кабинета и запер дверь с обратной стороны.

Совершив акт возмездия, ирландец вернулся в свою комнату, где переоделся в традиционное английское платье. В кожаный саквояж он положил револьвер, армейский нож, около двух тысяч фунтов в банкнотах и пару сотен серебряными и золотыми монетами. Немного меди высыпал в карман сюртука. Затем уселся на место кучера в подогнанную конюхом к подъезду пролетку и покинул место, которое за много лет службы стало для него почти родным домом, а семейство Стэнтон практически его собственной семьей. Но, как известно, «почти» и «практически» суть состояния довольно шаткие. Тут как от любви до ненависти — один шаг. Если бы последний из Мак-Гратов сразу узнал о роли своего бывшего командира в уничтожении его клана, он сделал бы всё, чтобы тот своевременно отправился на свидание с Дьяволом. В этом случае англичанин не женился бы, не родились его сын и дочь, а сам он не стал генералом, уважаемым членом Палаты Лордов. Теперь эту ошибку судьбы предстояло исправить последнему представителю некогда многочисленного и влиятельного в Ирландии клана Мак-Грат.

С Робертом Стэнтоном сыном теперь уже покойного Чарльза он столкнулся практически в дверях его квартиры на Итон Сквер. Молодой мужчина, не успевший обзавестись женой и детьми, вот уже несколько лет жил на съемной квартире обособленно от родителей. В данный момент он собирался к месту службы в Форин-офис, где занимал место советника при министре иностранных дел Великобритании и со временем метил на пост своего нынешнего патрона. Впрочем, при появлении управляющего поместьем с какой-то «очень важной информацией», он решил уделить ему минутку-другую своего драгоценного времени. Пройдя в кабинет вслед за хозяином, Шон не стал объяснять Роберту, по какой причине он объявил войну семейству Стэнтонов. Отработанным до автоматизма ударом старый солдат загнал нож под лопатку точно в сердце Роберта. Убедившись в том, что сын кровного врага мертв, он оставил тело лежащим на полу и покинул квартиру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока всё, других близких родственников у покойного лорда Стэнтона в Туманном Альбионе нет. Жена Вероника вместе с рано овдовевшей дочерью Луизой и её малолетними сыном Грегором и дочерью Викторией предпочитают жить на континенте подальше от неуютного дождливого острова. В блистательной столице Франции и климат для здоровья больше подходит, и жизнь значительно веселее. Но, самое главное, шанс для юной красивой вдовы, потерявшей год назад в далекой Индии мужа-офицера, подыскать приличного спутника жизни из какого-нибудь старинного европейского дворянского рода значительно выше, нежели в чопорной Англии с её дикими условностями и предрассудками.

Взойдя вечером на борт пассажирского парохода «Queen Isabella», наш мститель уже к обеду следующего дня сошел на сушу во французском Кале. Наклеенные бородка и усы, а к ним несуразный парик, оказались совершенно ненужными атрибутами. На пункте пограничного контроля никто не обратил внимания на невзрачного пожилого человека, представившегося как Патрик О’Нил. Соответствующий паспорт, изготовленный в российском посольстве по его просьбе, не вызвал ни малейшего подозрения у пограничников. Также никто не искал коварного злодея и хладнокровного убийцу Шона Сейлора, ну или Шона Мак-Грата, если полиция смогла докопаться до его истинной сущности. Тишь, да гладь, да полная благодать, повышенных мер безопасности не наблюдается, выходит, никому он не нужен и ему нечего опасаться.

Не теряя времени, ирландец направился на станцию дилижансов и спустя трое суток он стоял неподалеку от небольшого двухэтажного особняка на Елисейских Полях, утопающего в тени развесистых каштанов и огороженного кованной трехметровой оградой. Парижская резиденция семейства Стэнтонов, напомнила старому ирландцу уютное поместье на берегу Темзы, старческая слеза невольно навернулась на глаза.

Протерев лицо платком, он подошел к чугунной ограде и (о чудо!) увидел тех, к кому так упорно стремился всей своей требующей отмщения мятущейся душой. Вот они — жена главного врага, его дочь, малолетние внуки лорда Стэнтона. Рядом еще какие-то люди. Похоже, куда-то собираются. Все в строгих одеждах с пришитыми на рукава черными траурными лентами. Детишки резвятся на аккуратно подстриженном газоне. Взрослые, глядя на них сдержанно улыбаются.

Извлечь пистолет из саквояжа много времени не займет, верная рука не подведет. В барабане семь патронов, промазать с десяти метров может позволить себе либо слепой, либо полный неумеха. Шон, несмотря на преклонный возраст, недостатком зрения не страдал и неумехой себя не считал.

Мгновение и отточенными движениями револьвер оказался в его руке. Легкий щелчок возвестил о том, что оружие готово к применению и пора его пустить в дело. Старик выпрямил руку, наводя ствол на юного наследника древнего английского рода. Уничтожь он всех присутствующих Стэнтонов, и эта фамилия навсегда исчезнет из анналов Британской Империи, как когда-то исчез клан Мак-Гратов из длинного списка благородных ирландских родов. Справедливость восторжествует, стоит всего лишь нажать на спуск и повторить еще три раза.

Но что это? Ему совершенно не хочется убивать чудесного мальчугана, златокудрую девочку с огромными синими глазами. Не раз и не два эти непоседы взбирались на плечи старого дворецкого и катались на нем, как на лошадке. А Вероника, что она такого плохого ему сделала? Добрейшей души женщина, голоса на старика ни разу не повысила. А Луиза? Она же ему как дочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вольно или невольно его рука с оружием опустилась. Старый солдат понял, что, как бы ни звал его долг к отмщению, он не сможет выстрелить в детей и женщин. Да, его враг смог, но он-то не Стэнтон, у него нет и никогда не было тяги убивать слабого и беззащитного. В бою, когда ты с оружием, и враг в тебя целит из винтовки или норовит отрубить голову саблей, он был в своем праве убивать. Также он был в своем праве, когда убивал мужчин ненавистного рода. Сейчас на него никто не наводит огнестрельное оружие и не угрожает хладной сталью, а все взрослые враги очень быстро закончились. Так к чему же уподобляться в жестокости своему кровнику?