Заклейменная. История о том, как я сбежала из секс-культа - Кристин Гасбарре

этим – я узнала, как здорово ставить ребенка и любимых превыше себя. Лорен назвала этот час работы в неделю в качестве рабы Госпожи «еженедельным проявлением заботы».

На расстоянии я мало что могла для нее сделать, так что по большей части я привлекала учеников на ее тренинги Уровня II или обучала новичков навыкам вербовки. Я знала, что это полезно, ведь приносит ей доход. Я также работала с ее ассистенткой, с которой у Лорен были проблемы, и обучала молодую женщину инструментам, которые помогут ей стать активнее и эффективнее. Этому я научилась благодаря своим успехам и провалам с собственными ассистентами на протяжении всех этих лет. Однажды отпра-

вившись в Олбани, я купила Лорен несколько пачек любимых гранол из магазина соков в моем районе. Мне было легко заботиться о ней – просто нравилось что-то делать ради нее.

Лорен сказала, что нужно отвечать на ежедневные «проверки готовности». Три года мы выполняли это упражнение, придуманное Китом для укрепления командной работы в ОЗ. Если кто-то в группе не отвечал на проверку, другой член команды должен отправиться искать его. Когда Лорен присылала мне вопросительный знак «?» вместо слова «Готова?», в любой час дня и ночи у меня оставалось шестьдесят секунд на то, чтобы напечатать «Г» – «готова». Если мы не отвечали, то нас ждало наказание, возможно, даже публикация наших гарантийных материалов.

Я уже страдала из-за нехватки сна после рождения ребенка, а учитывая разницу в три часа между Олбани и Ванкувером, большинство проверок проходило между 3 ночи и 6 утра. Ниппи иногда начинал шевелиться в постели, когда зажигался мой телефон и я выбиралась из комнаты, чтобы он решил, что я иду менять подгузники. Лорен требовала, чтобы я отвечала, даже если сплю, веду машину, в постели с Ниппи, или посещаю одного из родителей с сыном. Даже на занятии по йоге я должна была убирать телефон под коврик и быстро печатать «Г» на ее «?». Я годами ходила на йогу и не собиралась рисковать быть

исключенной, если инструктор заметит, как я печатаю сообщения в классе. От безопасности ребенка до моих занятий спортом и брака – ничто не могло быть священнее доступности для проверки. Вы могли не отвечать только в том случае, если вышли из зоны связи или сели в самолет. Эти требования сводили меня с ума. Каждый раз заходя в лифт, я писала: «Нет связи. Лифт».

Несколько секунд спустя, выйдя из лифта, я присылала «Есть связь».

Сев в машину я писала: «Нет связи. Еду».

Это требовало столько внимания, что через несколько недель я осознала, как вся эта переписка начинает действовать мне на нервы. Нехватка сна, постоянная проверка телефона, метания между заботой о ребенке и необходимостью отвечать – потому что, если не отвечу, попаду в неприятности. Ниппи привык, что я получаю сообщения и звонки коучей, но сейчас все выходило из-под контроля. Наконец я сказала Лорен. «Я больше не стану писать тебе за рулем. Я ни за что не поставлю под угрозу жизнь сына, рискуя попасть в аварию». По отсутствию ответа я поняла, что она недовольна.

Гарантии должны быть серьезными. Иногда я читала это сообщение, присланное несколько недель назад. Теперь я осознала, каким тоном это было сказано: для нее это не было игрой. Она просто напоминала, что стоит на кону, если я не подчинюсь. Я годами открывала свое сердце Ло-

рен, рассказывая о самых личных моментах из моей жизни. Ей не нужно было угрожать моим отношениям или репутации, чтобы заставить делать то, о чем она просит. Зачем она заходит так далеко? Это правда идея Лорен или кто-то подбил ее на это?

Каждая ее новая просьба заставляла меня гадать, на что я подписалась, и все эти отношения «хозяин – раб» начинали казаться слишком буквальными, поэтому Лорен стала говорить со мной и писать мне так, словно ставит на место, а не как любящий ментор, каким изначально обещала быть. Мне не было позволено находиться вне зоны доступа, но, если Лорен нужно было отключиться, ее подменяла другая госпожа, и это она писала мне. Я не узнавала номер и никогда не получала сообщения с одного номера дважды. Я поняла, что кто бы мне не писал, пока Лорен не было, он пользовался одноразовым телефоном. Если я высказывала беспокойство, Лорен связывалась со мной, чтобы сообщить, что ее сестра из круга DOS отчиталась перед ней и рассказала, какой высокомерной и заносчивой я была.

– Почему же? – спросила я. – Я была готова.

– Ты же и сейчас это делаешь. Видишь?

– Но я пытаюсь стать лучше. Скажи, что такого я сделала?

– Тебе нужно самой это понять, а потом связаться со мной. Ты и так уже потратила мое вре-

мя. Теперь ты хочешь чего-то еще, вынуждая меня сказать тебе, в чем ты провалилась? Сама это выясни.

Лорен всегда была такой доброй, с ней было легко общаться. Но я заметила, что, как только мы вступили в эти отношения, она стала ужасно заносчивой. Наша дружба внезапно превратилась в иерархию, и иногда, когда я говорила ей, что она жестока ко мне, она напоминала, что это ради моего же блага и я должна понимать, что членство в этом сестринстве – привилегия. Хотя Лорен утверждала, что отношения раба и госпожи – упражнение, в наших отношениях явно появилась динамика, указывающая на то, что она стоит выше меня. Она вела себя как стерва. Но это же… часть программы, так?

Она ждала, когда я выполню следующее требование, состоящее в вербовке моих собственных шести рабов. Я стану их великим мастером.

– Шесть? – спросила я. Великий магистр, мастер, это что, как в Ку-Клукс-Клане?

Когда я не проявила мгновенного энтузиазма по поводу необходимости найти рабов, Лорен перефразировала это задание.

– Представь, что шесть человек час в неделю будут работать на тебя, – сказала она. – Подумай о сэкономленных деньгах и распределении времени.

Но и этим она меня не убедила. Когда мне нужна была помощь по дому, Ниппи или кто-то

из родителей всегда был рядом. К нам также регулярно приходили убирать, и я платила ассистентам больше, чем полагалось. Я помнила, каково было работать забесплатно в первые дни в сообществе. Не могла представить, что стану просить кого-то работать просто так, выполняя мои личные поручения.

– Подумай, с кем ты хочешь установить пожизненную связь.

Первый человек, пришедший мне на ум, – Пейдж, одна их моих ближайших подруг из Ванкувера, которая участвовала в группе «Путь художника» и проходила ПУР со мной с самого начала. Лорен ответила: