Варфоломеевская ночь - Проспер Мериме

— Ворота отворены!.. Крестьяне бегут!., а вот и белый флаг.

— Вперед! — крикнул де ла Ну, и отряд во весь опор помчался к городу и ворвался в ворота.

— Рассыпьтесь по улицам и созывайте наших друзей на помощь! — скомандовал де ла Ну.

Отряд тотчас разделился на четыре части и разъехался в разные стороны. Франсуа и Филипп со своими воинами составили отряд, предводимый самим де ла Ну. В городе уже знали, в чем дело, и в нем поднялась тревога, а когда де ла Ну со своими спутниками въехал на базарную площадь, навстречу показался отряд неприятельских всадников, по численности равный его отряду.

— За Бога и веру! — вскричал де ла Ну, бросаясь в атаку.

Неприятель, застигнутый врасплох и не имевший никакого представления о силах нападающих, смешался при бурном натиске гугенотов и обратился в бегство. Пехота, встретившая отряд де ла Ну, оказала более стойкое сопротивление, но при виде других отрядов гугенотов, въезжавших со всех сторон на площадь, побросала оружие и сдалась. Горожане-католики с тревогой смотрели из окон на эту битву, но не осмеливались показаться на улице при виде вооруженных гугенотов, которые появлялись со всех сторон и обращали в бегство прибывавшие войска католиков.

В течение часа сопротивление было сломлено. Гугеноты овладели Орлеаном, заняли все ворота и сторожевые пункты и разослали патрули по городу. Граф тотчас издал прокламацию, приглашая граждан к миру и гарантируя всем личную свободу и защиту имущества, и многие, до того скрывавшие свое сочувствие протестантской вере, открыто стали на сторону гугенотов. Управление городом было поручено совету из именитых горожан, как католиков, так и гугенотов, а гугеноты, способные носить оружие, обязаны были составить отряды для охраны города, выбрав из своей среды офицеров. Де ла Ну принял, между прочим, строгие меры для охраны католиков и их костелов. Устроив таким образом дела в городе, он отправил большую часть своего отряда к принцу Конде, оставив в городе только Франсуа и Филиппа с их солдатами и свой собственный отряд в сорок человек.

Глава VI

Битва при Сен-Дени

При взятии Орлеана Франсуа де Лаваль и Филипп сражались рядом с де ла Ну, но затем, поместившись в доме одного гугенота, они почти не видели графа, занятого распоряжениями по городу.

Вечером на третий день он вызвал их к себе.

— Можете ли вы снова выступить в поход? — спросил он.

— В любую минуту! — ответил Франсуа. — Мы идем к Парижу, осмелюсь спросить?

— Нет, мы едем за подкреплениями, у нас слишком мало людей, а отчасти и с целью ободрить наших приверженцев. Кроме своих людей, я беру с собою еще сотню человек. Нам придется иногда разделяться на маленькие отряды, с тем, чтобы внезапно появляться там, где нас менее всего ожидают. На юге гугенотов много, и они могут сами постоять за себя, а потому мы сначала направимся в Бретань. Там я соберу еще человек пять — десять, и тогда мы кружным путем пройдем к Парижу, где в нас сильно нуждается принц, силы которого весьма невелики.

Потом граф де ла Ну похвалил Филиппа за его искусство владеть оружием и, узнав, что он моложе Франсуа на два года, сказал ему:

— Вы будете со временем отличным воином, молодой человек. Я видел, как вы в схватке отразили удар одного офицера и сбросили его с коня, ударив наотмашь мечом… Будьте готовы к шести часам выступить в путь с вашим отрядом. Соберитесь на базарной площади. Вас выпустят через западные ворота.

Друзья наши молча откланялись и пошли домой, где их ожидал уже Пьер.

Филипп был очень доволен своим новым слугою. Пьер вел себя осмотрительно и спокойно и при случае умел придать себе строгий вид. Оружие он держал всегда в порядке и за столом прислуживал так, как будто ничего другого во всю свою жизнь не делал. Узнав о предстоящем выступлении, он сказал Филиппу:

— Слава Богу! Не люблю я городов; в них только и знаешь, что чистишь оружие да прислуживаешь за столом…

— Не радуйся раньше времени, — заметил ему Филипп, — нам предстоит далекий путь, и мы, вероятно, не часто будем ночевать под кровлей.

— Тем лучше, сударь. Только бы нам не пришлось ночевать в поле в морозы.

В шесть часов утра отряд выступил в поход и направился к западу, чтобы не встретиться на пути с сильными отрядами католиков. Проезжая по западным провинциям Франции, отряд всюду воодушевлял и ободрял гугенотов.

В Бретани де ла Ну успел собрать в помощь к своему отряду пятьдесят человек, и, кроме того, по пути к нему присоединилось несколько дворян с вооруженными людьми. По пути были взяты три города, в которых преследовали гугенотов, причем зачинщики смут были ‘ повешены, а с городских властей взысканы контрибуции. В других городах и местностях де ла Ну издавал прокламации, воспрещающие всякие насилия против гугенотов под страхом тяжких наказаний.

Франсуа и Филипп принимали самое деятельное участие во всех делах этого похода. Их крепкие кони позволяли им каждый день быть в седле, тогда как половина их отряда вынуждена была время от времени отдыхать. Их часто посылали с небольшим отрядом то с поручениями к друзьям, то для освобождения гугенотов из городских тюрем, то для наказания или препровождения виновников гонений в лагерь де ла Ну. Часто они делали привалы под открытым небом, чем в городках и селениях, — граф считал, что так безопаснее и их труднее застать врасплох; а при возвращении из подобных экспедиций они всегда находили готовый обед, вкусно приготовленный Пьером.

Пьер оказался незаменимым слугой. Всегда веселый, он во время похода часто потешал отряд своими шутками, а в заботах о своем господине не знал устали, — устраивал ему постели из зеленых сучьев и изобретал вкусные блюда из самых скудных припасов.

— Честное слово, — сказал однажды полушутя граф Филиппу, — ваш слуга неоценимый малый; самому Конде прислуживают не лучше. Как хотите, а я возьму его у вас и сделаю главным провиантмейстером.

Третьего ноября, месяц спустя после взятия Орлеана, де ла Ну и его отряд, возросший до трехсот человек, присоединились к принцу Конде у Сен-Дени, близ Парижа.

Граф был сильно разочарован при виде незначительных сил принца: до его прихода у Конде было всего две тысячи конницы да столько же пехоты, притом в большинстве плохо вооруженных.

У коннетабля Монморанси, главнокомандующего французской армией, в стенах Парижа было значительно больше войска, и гугеноты удивлялись, что он тем не менее не решался вступить в бой. Оказалось, что он ждал графа Аремберга с тысячью семьюстами всадников, посланных ему на помощь из Нидерландов герцогом Альбой, что сделало бы силы противников еще более неравными.

9 ноября были получены известия, что Аремберг приближается, и д’Андело с пятьюстами всадников и восьмьюстами лучших стрелков выступил ему навстречу, чтобы помешать ему пройти к Парижу. Узнав об этом, коннетабль на следующее утро вышел из Парижа и напал на ослабленные силы гугенотов.

В европейских войнах редко сходились столь неравные силы: против тысячи пятисот всадников и тысячи двухсот пеших солдат Конде французский главнокомандующий вывел в поле шестнадцать тысяч профессиональных пехотинцев, в числе которых находилось шесть тысяч швейцарцев и три тысячи конницы при восемнадцати пушках, которых у Конде не было вовсе.

При виде войска, выходившего из ворот Парижа, гугеноты построились в боевой порядок, разбившись на три части.

Де ла Ну со своим отрядом составил центр, которым командовал лично принц Конде; правым крылом командовал Колиньи, а левым — ла Рошфуко, Жанлис и другие.

— Ну, врагов чуть ли не по десять на каждого из нас, — сказал Франсуа Филиппу. — Едва ли Конде и адмирал решатся вступить в бой; я думаю, что нам придется отступить. В таком случае неприятель не сможет воспользоваться пехотой, а кавалерия его не настолько превосходит числом нашу, чтобы мы не могли напасть на нее, когда она удалится от пехоты.

Предположения Франсуа, однако, не оправдались. Одушевленные речами своих предводителей, гугеноты вышли из ворот Сен-Дени и бросились в битву.

Колиньи первый начал сражение, мужественно напав на левое крыло неприятеля.

Пятьсот всадников Конде без колебаний ударили по пехоте католиков, находившихся против них. К счастью, в этой пехоте были парижане, а не швейцарцы, и они, не выдержав стремительного натиска гугенотов, побросали оружие и обратились в бегство к воротам Парижа.

За пехотой стоял с тысячью всадниками сам главнокомандующий; но прежде чем этот отряд мог двинуться с места, гугеноты уже напали на него, и началась отчаянная рукопашная схватка.

Старый коннетабль находился среди своей конницы. Шотландский дворянин из свиты Конде, Роберт Стюарт, проложил себе дорогу к нему и потребовал, чтобы он сдался. Коннетабль ответил на это ударом меча, едва не выбившим Стюарта из седла, а мгновение спустя пал, сраженный пистолетной пулей.