Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего ты от меня ждешь? недоуменно спросил Марк Ливий.
– Чтобы ты признал, что мыслят они здраво.
– Что верно, то верно. И по-деловому. Но я пока не понял, отчего ты так высоко задрал хвост?
– Дружище Друз, если мы, италики, сможем повлиять на этих переписчиков, то добьемся, чтобы они зарегистрировали италиков, желающих этого, в качестве римских граждан! Не всякий сброд, а людей, давно уже приобретших право именоваться римлянами, – доходчиво растолковал Силон.
Ничего не выйдет, – отозвался Друз, смуглое лицо которого не выражало сейчас никаких чувств. – Это неэтично и незаконно.
– Зато оправдано с моральной точки зрения.
– Мораль здесь ничто, Квинт Поппедий. А закон – все. Любой гражданин, попавший в список римлян подложным путем, не может считаться таковым законно. Я не могу с этим смириться, и ты тоже не должен уповать на это. И больше ничего не говори! Лучше подумай – и ты поймешь, что я прав, – твердо сказал Друз.
Силон долго изучал невозмутимую физиономию друга, а потом в отчаянии всплеснул руками.
– Будь ты проклят, Марк Ливий! Ведь это было бы так просто!
– И так же просто все вскроется. Зарегистрировав этих лжеграждан, ты сталкиваешь их с римским законом во всей его красе, порка, внесение в черные списки, огромные штрафы.
Силон вздохнул.
– Что ж, вижу, куда ты клонишь, – проворчал он. – Но все равно идея хороша!
– Нет, плоха! – Марк Ливий Друз стоял на своем непоколебимо.
Силон не стал продолжать разговор. Когда дом, сильно опустевший в последнее время, угомонился на ночь, он, не ведая, что следует примеру отсутствующей Ливий Друзы, вышел в лоджию.
Ему прежде и в голову не приходило, что Друз не сможет отнестись к проблеме под тем же углом зрения, что и он; в противном случае он не стал бы делиться с ним своей идеей. «Возможно, печально размышлял Силон, – именно по этой причине столь многие римляне твердят, что мы, италики, никогда не сможем стать римлянами. Я и то до сих пор не понимал Друза.»
Положение Силона было незавидным: он обозначил свои намерения и убедился, что не может полагаться на молчание Друза. Неужели Друз побежит с утра пораньше к Луцию Валерию Флакку и Марку Антонию Оратору, чтобы пересказать им этот разговор друзей?
Силону оставалось только дождаться развития событий. Потом ему придется употребить все умение и изворотливость, чтобы убедить Друза, будто вечернее предложение было всего-навсего фантазией, родившейся у него по дороге с форума на Палатин, глупостью и нелепицей, недостойной дальнейшего упоминания.
При этом он не собирался отказываться от столь блестящего плана. Напротив, простота и законченность делали его все более привлекательным. Цензоры так и так ожидают регистрации тысяч новых граждан. Разве у них есть основания не доверять резко возросшим цифрам по сельской местности? Надо немедленно лететь в Бовиан, к самниту Гаю Папию Мутилу, а потом, с ним на пару – к остальным вождям италийских союзников. К тому времени, когда цензоры всерьез возьмутся за рекрутирование своей армии переписчиков, предводители италиков должны быть готовы действовать: подкупать переписчиков, продвигать кандидатуры людей, готовых втайне работать на италиков, колдуя над своими списками. При этом Силона не интересовал сам город Рим: неграждане-италики, проживающие в Риме, не заслуживали обретения римского гражданства, ибо покинули землю предков ради соблазна более зажиточного существования на городских свалках.
Он долго сидел в лоджии, напряженно размышляя над тем, как добиться священной цели – равенства для всех людей, живущих в Италии. Утром же он принялся за исправление допущенной накануне оплошности, без нажима, с легкой усмешкой доказывая Друзу, что теперь понимает нелепость своего предложения.
– Я впал в заблуждение, – подытожил он. – Утро вечера мудренее: теперь я вижу, что правда на твоей стороне.
– Вот и отлично, – с улыбкой ответил Друз.
Глава 3
Квинт Сервилий Цепион не появлялся дома до следующей осени. Из Смирны, что в провинции Азия, он отправился в Италийскую, то есть Цизальпинскую Галлию, оттуда в Утику в провинции Африка, в Гадес, что в Дальней Испании, и назад в Цизальпийскую Галлию. Повсюду, где ступала его нога, жизнь делалась более зажиточной; в еще большей степени возрастало при этом его собственное богатство. Постепенно золото Толозы превращалось в нечто совсем иное: тучные поля вдоль реки Бетис[93] в Дальней Испании, дома с множеством жителей в Гадесе, Утике, Кордубе, Гиспале, Старом и Новом Карфагене, Цирте, Немаузе, Арелате и во всех крупных городах Цизальпийской Галлии и Апеннинского полуострова; к железо– и угледелательным городкам, основанным им в Цизальпийской Галлии, примкнули поселения ткачей повсюду, где выставлялись на продажу пахотные земли, Квинт Сервилий Цепион был среди активных покупателей. Он отдавал предпочтение италийским, а не римским банкам и компаниям. В римской Малой Азии он не оставил ни крохи своего состояния.
Он объявился в Риме у Марка Ливия Друза без предупреждения и, естественно, не застал жены и дочерей.
– Где они? – спросил он сестру.
– Там, где ты позволил им быть, – недоуменно ответила ему Сервилия Цепион.
– Что значит «позволил»?
Они по-прежнему живут в Тускуле, в имении Марка Ливия Сестра очень жалела, что дома не оказалось Друза.
– Чего ради они туда забрались?
– Ради мира и покоя – Сервилия Цепион схватилась за голову. – Ах я, неразумная! Мне казалось, что я слышала из уст Марка Ливия, будто они поступили так с твоего согласия.
– Не давал я никакого согласия! – гневно бросил Цепион. – Я отсутствовал более полутора лет и, возвращаясь, надеялся, что меня встретят жена и дети, но их и след простыл! Невероятно! Что они делают в Тускуле?
Из всех достоинств мужчины Сервилий Цепионы всегда ставили на первое место половую сдержанность в сочетании с супружеской верностью; за все время путешествия Цепион ни разу не переспал с женщиной. Не удивительно, что чем ближе он подъезжал к Риму, тем с большим нетерпением ждал встречи с женой.
– Ливия Друза устала от Рима и переехала на старую виллу Ливиев Друзов в Тускул, – молвила Сервилия Цепион, пытаясь унять сердцебиение. – Я и впрямь полагала, что ты одобрил их переезд. Так или иначе, он явно не пошел Ливий Друзе во вред. Я никогда еще не видела ее такой цветущей. И счастливой. – Она улыбнулась своему единственному брату. – В декабре, на календы,[94] у тебя родился сын.
Новость действительно оказалась радостной, но не настолько, чтобы унять гнев Цепиона, не обнаружившего жену там, где он надеялся ее найти, и не полечившего любовного удовлетворения.
– Немедленно пошли за ними, – распорядился он.
Пришедший немного погодя Друз застал шурина сидящим неподвижно в кабинете, без книги в руках; все мысли его были заняты выходкой Ливий Друзы.
– Что за история произошла у вас тут с Ливией Друзой? – спросил он Друза, не обращая внимания на приветливо протянутую ему руку и не желая обмениваться с шурином поцелуями, как того требовали приличия.
Друз, предупрежденный женой, отнесся к этой непочтительности снисходительно. Он начал с того, что уселся за стол.
– В твое отсутствие Ливия Друза переехала в мое имение в Тускуле, – объяснил он. Не стоит видеть в этом какой-то подвох, Квинт Сервилий. Она устала от города, только и всего. Переезд определенно пошел ей на пользу, она прекрасно себя чувствует. К тому же у вас родился сын.
– Моя сестра говорит, что у нее создалось впечатление, будто я позволил им этот переезд, – засопел Цепион, – что совершенно не соответствует действительности.
– Ливия Друза действительно упомянула твое дозволение. – Друз сохранял невозмутимость. – Однако это мелочи. По-моему, она и не помышляла об этом до твоего отъезда, а потом избрала самый легкий путь, сказав нам, что ты согласился. Думаю, что, увидевшись с нею, ты поймешь, что она действовала себе во благо. Ее здоровье и настроение теперь гораздо лучше, чем когда-либо прежде. А все жизнь вне города!
– Придется призвать ее к порядку. Друз приподнял бровь.
– Меня это не касается, Квинт Сервилий. Не хочу об этом знать. Другое мне интересно: твое путешествие.
Под вечер того же дня в имение Друза прибыли слуги. Ливия Друза встретила их спокойно. Она не высказала неудовольствия, а просто кивнула и сказала, что готова ехать в Рим в полдень следующего дня, после чего позвала слугу Мопса и отдала необходимые распоряжения.
Старинное тускульское имение было теперь уже не просто загородной виллой: здесь появился сад-перистиль и канализация. Ливия Друза проследовала в свою гостиную, закрыла ставни и дверь, кинулась на кровать и зарыдала. Все кончено: Квинт Сервилий вернулся домой, а дом для Квинта Сервилия – город. Ей никогда более не позволят побывать в Тускуле. Несомненно, он уже осведомлен о лжи, к которой она прибегла, когда захотела перебраться сюда, – одно это, при его характере, означало, что ей следует навсегда выбросить Тускул из головы.
- Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима - Александр Ахматов - Историческая проза
- По воле судьбы - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Первый человек в Риме. Том 2 - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Ирод Великий. Звезда Ирода Великого - Михаил Алиевич Иманов - Историческая проза
- Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден - Историческая проза / Исторические приключения
- Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков - Историческая проза
- Мессалина - Рафаэло Джованьоли - Историческая проза
- Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден - Историческая проза
- Богатство и бедность царской России. Дворцовая жизнь русских царей и быт русского народа - Валерий Анишкин - Историческая проза