Холодные песни - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

его пригласил. Потом шамана увезли к раскопу № 85. Я сомневался, что это поможет. Убитый горем профессор обмолвился о консервации объекта. Похоже, пирамиде с раскопа № 85 не суждено стать памятником. Я молюсь об этом всем сердцем.

Я с ужасом ждал ночи. Времени суток, когда просыпаются алуши.

– Все места имеют своих хранителей, – сказала Юма, к которой я пришел за ответами. – Индейцы забыли о священных существах, заменили их святыми из Испании. Но забытые не значит мертвые.

Потом была полиция и военные. Рэд-Баши – это не совсем Белиз, а пузырь, созданный меннонитами и администрацией в Белизе, и вот он лопнул. Всех допросили. Военные остались в лагере. Думаю, все только обрадовались присутствию солдат с автоматами. Индейцы из прислуги в лагерь не вернулись.

Утром я узнал, что Нира умерла в больнице.

Лагерь Рэд-Баши закрыли. Людей вывозили партиями. Эмили уехала днем раньше.

Чикен-бас доставил меня в крошечный аэропорт Белиз-сити.

Готовясь к поездке в Белиз, вечность назад, я планировал переночевать в Белиз-сити, глянуть местный музей, но быстро передумал: Интернет пугал криминалом, статистикой грабежей и убийств. Вот вам и рай для престарелых американцев, о котором кричат рекламные проспекты!

Белиз основали английские пираты, которые поначалу отсиживались на островах, а на берег совались только за провиантом. Потом стали валить и продавать махагониевый лес. Торговать оказалось выгоднее, чем скакать с саблями по чужим палубам. На рубку леса завезли африканских трудяг. Испанцы, конечно, возмутились, но против британских пиратов не сдюжили. Белиз стал английской колонией. Когда рухнула испанская империя, обиженная Гватемала пыталась выйти к морю через Белиз, свою бывшую провинцию, но не вышло. Компромисс нашелся двадцать лет назад – Гватемала признала Белиз и получила часть территориальных вод, все довольны. Ну, почти.

До отлета оставалось два часа, поэтому я кинул багаж в пабе и увязался за Лотаром, который искал варианты на парковке. Лотар с подругой собирались ехать в Гватемалу, в какую-то деревушку, недалеко от майяского Тикаля. Я не спрашивал, что у них там за дела.

Когда я спустился, Лотара взяли в кружок черные зазывалы:

– Куда едем, куда надо?

Лотар ответил. Подруга смотрела на черных испуганными глазами.

– А! Будет вам автобус! Скоро будет! Экспресс! Тридцать баксов!

– Идет.

Нас отвели в какой-то дворик с офисами. На входе стоял полицейский с автоматом. Я не доверял черным зазывалам – кинут и глазом не моргнут, но Лотар знал тут побольше моего.

У одного черного была недоразвитая кисть. На нормальной, пропорциональной телу руке – кисть ребенка с пальчиками-наперстками. Он держал ее на груди и перебирал пальчиками, будто готовил руку к забегу.

Я вышел на перрон и плюхнулся на деревянную скамейку колониального образца. Подождал немного. Не дождавшись, вернулся в здание аэропорта. Поднялся в паб и заказал два пива. Потом еще два.

За стойкой сидел смуглый сухой старик.

– Извините, не подскажете, что значит «Белиз»? Понимаете по-английски? По-испански?

Он отвернулся. Через несколько минут глянул на меня желтоватыми глазками в красных прожилках и сказал, что во всем виновата одноименная река: майя называли ее «грязные воды».

Ага, подумал я, и меня едва не смыло этим потоком. Я заказал старику пива.

Плохо помню, о чем думал в самолете на пути в Майами (возвращаться в Москву через Флориду было выгодно).

Маленькие ручки, маленькие ножки.

И зубы.

А вот и эпилог, последняя страница записок, за которой может быть что угодно. Потерянное бессмертие.

Лотар умер. Это случилось в Гватемале. Об этом написала его подруга. Она ответила, когда я перестал ждать. Никогда не думал, что в письме может быть столько страха. Она сбежала, как только узнала, от чего умер Лотар. От камней, которые ему затолкали в глотку. «У него были такие глаза…» – написала она. В каждом многоточии мне мерещился ее полубезумный взгляд, который отрывается от телефона и шарит в тенях за спиной – не притаилось ли там чего.

Я писал и другим, всем, кого смог найти в Интернете, но, кроме подруги Лотара, ответил лишь профессор Джон. Его письмо показалось мне… онемевшим. Как голос человека, которого едва слушаются губы. «Есть другой способ, – писал профессор. – Не только разбить куклу. Нужна кровь женщины. Кровь мужчины оживляет куклу. Кровь женщины (если только ее не убила кукла) защищает. Я обмазался ее кровью».

Не хочу думать, что прячется за последней фразой.

Порой, когда я лежу в своей кровати в кромешной темноте, стоит только закрыть глаза (можно и не закрывать) и протянуть взгляд через океан, мне видится, как глиняные куклы пробираются сквозь джунгли, сквозь поля и города, сквозь ночь, целенаправленно и упрямо, шажок за шажком. Или бегут, обернувшись стремительным зверем. Или летят.

Они идут за мной. И за другими. За теми, кто нарушил границу вверенной им территории. Они хотят наказать «воров». В конце концов, после смерти хозяев, после смерти целой цивилизации у них нет иной цели.

Каждую ночь я кладу под подушку купленное в Белизе мачете. Оставляю у двери и под окнами плошки с кукурузным самогоном. Выиграть минуту порой значит выиграть все.

Акулы-людоеды Красного моря

Отельного гида зовут Рагаб. Герман записывает в блокнот. Юля хмыкает и кивает на диктофон, который торчит из нагрудного кармана «гавайки» Германа. Он улыбается жене, словно оправдываясь: «Ты же меня знаешь».

– Когда вы гулять по городу – все хотеть ваши деньги, – талдычит гид, низенький, кругленький, смуглая версия Доцента из «Джентльменов удачи». – Все думать, что турист богатый, большой кошелек. Они приставать, предлагать экскурсии без гида. Гадкий обманщика, шакалы! Зачем без гида? Гид помогать привезти хороший воспоминания. Рагаб знать, что турист долго копить, чтобы приехать отдохнуть…

Юля шикает на Костика, который рвет буклеты, потом нарочито зевает. Ей хочется на солнышко, на соленый воздух, увидеть море – вчера в потемках, по прилете, они увидели что-то темное и тревожное. Оно лежало между каменистым берегом и померкшим горизонтом; черная громада, а не море. Герман снова виновато улыбается: «Потерпи немного».

Стас и Света – друзья, с которыми прилетели, – вместо собрания двинули с семилетней Алисой, ровесницей Костика, на пляж. И правильно сделали: каждый год один и тот же развод. Один и тот же «Рагаб».

– Турист потом жаловаться, что экскурсия плохо, автобус опоздал. А Рагаб предупреждать. Турист сам выбирать обманщика, сам виноват. Только Рагаб отвечать за хороший поездка. Королевский яхта, пустыня, батискаф, пирамиды… Рагаб готов сделать вам,