Все или ничего - Татьяна Дубровина

Только… почему-то он не торопится этого делать…

Надо успокоиться, а то я скоро взорвусь от возмущения, как кипящий котел. Лучше всего выпить чашечку кофе. Хоть и говорят, что кофе возбуждает, да и вообще вреден для спортсменов, я лично придерживаюсь другого мнения: подобное следует лечить подобным.

Но по закону подлости в доме ни единого зернышка, а в банке с растворимым — только жалкая пыльца на стенках…

Не хочу тащиться в магазин. Раз нет горячего кофе — тогда горячий душ.

Ну и пусть за окном асфальт плавится от жары! Только глупцы ищут облегчения в прохладе. А мудрые азиатские аксакалы в сорокаградусный зной прихлебывают из пиалушек обжигающий зеленый чай.

Льется вода, впивается в тело острыми иголками…

Как хорошо, что я все-таки выбросила ванну и устроила на ее месте стильную душевую кабину! Сердце радуется, когда со всех сторон начинают покусывать, пощипывать тонкие стремительные водяные фонтанчики: сначала крутой кипяток, потом ледяные до озноба, и снова обжигающие…

Дыхание перехватывает. Жар — холод, жар — холод, жар…

Струи такие тугие, что кажется — звенят… Еле слышно, но настойчиво…

Стоп! Да это телефон! Сквозь шум воды прорывается тихая заливистая трель…

Наконец-то! Это Володенька!

Я выскочила из душа и помчалась в комнату, оставляя на полу мокрые следы.

Ага! Не выдержал! Все-таки решился признать свои ошибки…

Или внял настойчивым напоминаниям секретарши? Зря я о ней плохо думала, она отлично справляется со своими обязанностями…

Надо было бы перевести дыхание, помедлить и сказать ленивым, отчужденным голоском:

— Алло… Это кто?.. Ах, ты… Не ждала…

Но я сообразила это слишком поздно, когда уже схватила трубку и выпалила, задыхаясь от бега и волнения:

— Это ты?!

— Я, — ответил чужой голос. И польщенно хмыкнул: — Соскучилась? Старая любовь не ржавеет…

Да кто же это?

Я секунду ошарашенно молчала. Может, номером ошиблись?

— Что молчишь? Дар речи потеряла? Надеюсь, от счастья?

Господи, Андрей… Вот уж кого я меньше всего хотела бы сейчас слышать…

Мое молчание он принял за согласие.

— И я соскучился… если честно… — Голос потеплел и дрогнул… — Через минуту буду. Нет, через тридцать секунд. Ты как раз успеешь дойти до двери.

Я не успела ничего возразить, даже не осознала толком, что он мне сказал, а в дверь уже звонили. Требовательно и настойчиво.

Всего лишь полгода назад я бы умерла от счастья, увидев Андрюшу, робко стоящего на пороге с букетом цветов и огромным шоколадным набором в руках.

Раньше вообще все было по-другому. Или я была глупой и неразборчивой, или мне просто льстило внимание «самого Галибина», от которого все наши девчонки были в диком восторге…

А мне нравилось, что холодный, надменный красавчик становится со мной пылким и страстным. Это была наша тайна, таким он был в моей власти, собственный, особенный… И я гордилась, что никто не подозревает, какие ласковые слова Андрей шептал мне ночью, бессовестно нарушая спортивный режим…

Тогда я совсем потеряла голову. Стоило только закрыть глаза, как я снова и снова чувствовала прикосновения его рук, ощущала на губах быстрые нетерпеливые поцелуи… Я с ума сходила. Казалось, ни у кого в мире не было такой неистовой любви, как у меня…

А вот поди ж ты! Вспоминаю, и даже ничто внутри не шелохнется. Было — и нет. И куда подевалось? Даже странно. Разве это все со мной происходило?

— Ты меня пустишь?

Андрей нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— А если нет?

— Почему?

— Потому что, — отрезала я и попыталась эффектно захлопнуть дверь перед его носом.

Андрей подставил ногу — молниеносная реакция — и оставил довольно большую щель, в которую протиснулся букет роз и больно уколол мне руку.

— Ай!

Он только этого и ждал. Я ослабила напор, и Галибин со всей силы навалился плечом на хлипкую фанеровку и ворвался в квартиру.

— Убери свой дурацкий веник! — прошипела я, слизывая выступившую на запястье капельку крови.

— Как прикажете, мадам. — Он швырнул розы в угол и обхватил меня за плечи.

Лицо его было близко-близко… Глаза сощурены, в них полыхал холодный яростный огонь.

— Пусти. Мне больно.

— Не ври. Я видел тебя на тренировке, ты уже вполне в форме…

— Для чего?

— Для всего…

Андрей явно стремился взять реванш за прошлый раз. Я и опомниться не успела, как он уже подхватил меня на руки и потащил в комнату.

А я только сейчас сообразила, что стояла перед ним совершенно голая, еще мокрая после душа… Получается, что сама спровоцировала. Какой же мужик не поймет это как приглашение к действию?

Опять влипла… и снова по собственной глупости… Ну хоть бы полотенцем прикрылась, халат накинула… А то выставилась на обозрение…

Хотя Андрей это уже сто раз видел. Мне и в голову не пришло, что его надо стесняться…

Только когда я поймала на себе знакомый жадный взгляд, увидела раздувающиеся, как у жеребца, ноздри, тогда пришел страх…

Не люблю чувствовать себя беззащитной! Такое ощущение, что вместе с одеждой с меня содрали кожу…

А Андрей нагнулся и слизнул с моего соска капельку влаги…

Странно, я даже не почувствовала возбуждения… Я не хочу его. Не хочу! И не буду! Ишь, ведет себя как хозяин! Пришел взять свое. Отложил на время за ненадобностью, как сломанную игрушку, а теперь явился забрать после ремонта… А что? Видимых дефектов нет, совсем как новенькая… Можно опять пользоваться…

Только забыл на минутку, дорогой, что я не игрушка, не вещь, я живая. И неплохо было бы у меня тоже поинтересоваться, нужен ли мне прежний хозяин?

— Ирка… — выдохнул он и потянулся к моим губам.

Ждешь сладостного поцелуя? Ну так получи!

Я с «готовностью» приоткрыла рот, а едва Андрей коснулся его — крепко впилась зубами прямо в оттопыренную нижнюю губу.

Ну как? Бешеная страсть, не правда ли?

Его короткого замешательства было достаточно, чтобы выскользнуть из его рук, подхватить с дивана плед и сорвать со стены рапиру.

— Не подходи!

— Ирка, с ума сошла?

Он двинулся ко мне, но наткнулся на выставленное вперед острие.

— Осторожно, — сквозь зубы предупредила я. — Я не шучу.

— Я тоже.

Красивое лицо исказилось и стало неприятным. Как хищник… Под ногами хрустнула раздавленная коробка с конфетами…

Андрей наступал, а я пятилась в угол, не находя в себе мужества кольнуть его по-настоящему.

А он дразнил меня, подзуживал: