Лихорадка теней - Карен Монинг

Стыд, а не горе, питал мою жажду мести. Вот в чем было дело. Чувство вины превратило меня в одержимую, жаждущую уничтожить один мир, чтобы создать другой. Если бы я нанесла удар Алине, если бы я участвовала в ее убийстве, то чувствовала бы то же самое и поступила бы также. Я бы делала это не из любви, а из отчаянного стремления уничтожить свою причастность.

Теперь, когда горе больше не сжимало мне сердце, я понимала, что никогда не смогла бы довести это до конца.

Пересоздать мир ради Иерихона Бэрронса? Смешно.

Я потеряла Алину, но не превратилась в сметающую-все-на-своем-пути банши[19], хотя любила сестру всю свою жизнь.

А с Бэрронсом знакома всего несколько месяцев. Если я ради кого-то и пересоздам мир, то только ради своей сестры.

Так, с этим понятно. Я не предала Алину, не превратившись ради нее в Безумного Макса[20].

Так почему же я все еще чувствую что-то темное, извивающееся внутри меня в попытках выбраться наружу? Что снедает меня изнутри?

— Черт возьми, Риодан, мы обсуждали все это уже тысячу раз! — взорвался Бэрронс, — Какого хрена мы должны снова возвращаться к этому? У нас был план, и ты от него отклонился. Предполагалось, что ты позаботишься о ее безопасности. Она вообще не должна была узнать, что это был я. По твоей вине ей известно, что мы не можем умереть.

Я замерла. Риодан тоже жив? Я видела, как он был буквально разорван в клочья и сброшен со стофутового обрыва. Я нахмурилась. Он сказал: «не можем умереть». И что это значит? Никогда? Несмотря ни на что?

На мгновенье он замолчал, и я поняла, что он разговаривает по телефону.

— Ты знал, что я буду бороться. Знал, что выйду победителем. Я всегда побеждаю. И поэтому ты должен был разделить нас и застрелить меня так, чтобы она не узнала, что я мертв. В следующий раз прихвати больше оружия. Попробуй реактивный гранатомет[21]. Как думаешь, может, с его помощью тебе удастся достать меня? — спросил он язвительно.

Реактивный гранатомет? Бэрронс выживет и после такого?

— Это ты все похерил. Она видела, как мы погибли.

Действительно видела. Так почему же они не мертвы? Еще одна пауза. Я задержала дыхание, прислушиваясь.

— Мне насрать, что они думают. И избавь меня от этого дерьма про голосование. Никто не проголосовал. Лор даже не знает, какой сейчас век, а Кастео не сказал ни слова за тысячу лет. Ни ты, ни они не убьете ее. Если кто-то ее и убьет, то это я. И не сейчас. Мне нужна Книга.

Я замерла. Он сказал «не сейчас», твердо подразумевая, что в другое время это вполне может произойти. И не убивает он меня по единственной причине — ему нужна Книга.

И этого придурка я оплакивала? И его возвращение праздновала? Я не стала размышлять над смыслом слов «тысячу лет». Займусь этим позже.

— Если ты думаешь, что я охотился за Книгой так долго для того, чтобы убить свой лучший шанс, ты ни хрена обо мне не знаешь.

Снова прозвучала фраза Фионы, которую она сказала в ночь, когда он заколол ее, чтобы заткнуть ей рот. Я была его «лучшим шансом». На что?

— Ну, валяй. Ты, Лор, Кастео, Фейд. И кто там еще готов встать у меня на пути. Но на твоем месте, я бы отвалил нахрен. Не давай мне повода заставить тебя жалеть всю жизнь. Этого вы хотите? Бессмысленную и бесконечную войну? Хотите, чтобы мы вцепились друг другу глотки?

Молчание.

— Я никогда не забываю о своей верности. А ты забыл о своей преданности. Обеспечьте безопасность ее родителям. Следуйте моим приказам. Это скоро закончится.

Я сжала руки в кулаки. Что именно закончится?

— Вот тут ты ошибаешься. Не все миры одинаково хороши. Некоторые — лучше. Мы с самого начала знали, что она джокер в колоде. После того, что я узнал о ней той ночью, я должен разыграть эту карту. Ты уже нашел Тэлли? Мне нужно допросить ее. Если она еще жива. Нет? Отправь на это еще людей.

Что он хотел сказать словами «после того, что он узнал обо мне»? Что я объединилась с Дэрроком? Что, по его мнению, я была готова предать его? Или что-то другое? Кто такая Тэлли, и о чем ему нужно ее допросить?

— Дэррок мертв. В’лейну она скажет, что наврала. А соплячке никто не поверит.

Еще одна долгая пауза.

— Конечно, она будет делать то, что я скажу. В’лейна я сам уберу, если придется.

Пауза.

— Черта лысого ты смог бы.

Молчание длилось достаточно долго. Я поняла, что он закончил разговор. Опершись рукой о дверной косяк, я стояла, таращась в сторону лестницы.

— Тащите свою задницу сюда, мисс Лейн. Сейчас же.

— Я слышала… — начала я.

— Я позволил вам услышать, — отрезал он.

Захлопнув рот, я закрыла дверь и прислонилась к ней. Уголки его губ приподнялись, как будто он тайно забавлялся. На мгновение мне показалось, что мы ведем один из наших безмолвных разговоров.

— Думаете, вам безопасно находиться взаперти рядом со Зверем?

— Ошибаешься, если думаешь, что я боюсь тебя.

— А следовало бы бояться.

— Может, это тебе стоит бояться меня. Ну, давай же, разозли меня, Бэрронс! Увидишь, что будет.

— Маленькая девочка думает, что она выросла.

На его губах появилась знакомая улыбка, к которой я так привыкла за последние месяцы. Частично насмешливая, частично раздраженная и отчасти возбужденная. Мужчины — такие сложные существа.

— Теперь вы знаете, что они думают о вас. Я единственный, кто стоит между вами и моими людьми, — сказал он.

Это и еще очень глубокое озеро с зеркальной поверхностью, в которое я погружусь до самого дна, если понадобится. Несмотря на то, что он снова жив, несмотря на то, что теперь я поняла, что мне не придется уничтожать мир, чтобы воскресить его, я больше не та женщина, которой была до того как помогла убить его и никогда ей не буду снова.

Перенесенные изменения нанесли мне необратимое повреждение. Те эмоции, которые я испытывала, думая, что он мертв, глубоко врезались мне в сердце, оставив на нем шрамы. Моя душа изменилась. Возможно, горе и покинуло меня, но память о тех днях, о моих решениях, о том, что я почти совершила, навсегда останется частью меня. Я полагаю какая-то часть меня все еще слегка в оцепенении и, возможно, надолго.

Мой взгляд блуждал по его шее. Такое чувство, что его горло никогда не было перерезанным. Нет ни раны, ни шрама. Он полностью исцелился. Прошлой ночью я видела его обнаженным, и на его торсе также не было шрамов. На его теле не было ни следа пережитой насильственной смерти.

Я снова скользнула взглядом по его лицу. Он смотрел на мои перекрашенные волосы. Я отбросила их назад, заправив за уши. Из-за враждебности в его взгляде, я знала, что если раскрою рот снова, он заставит меня заткнуться, поэтому я просто ждала, наслаждаясь видом.