Далекие огни - Сергей Михайлов

Да, сомнений быть не могло, это был доктор: так улыбаться мог только он. Сергей едва сдержался, чтобы не обнять своего старого друга.

— З-забери свой аппарат, — снова проворчал «пьяница» голосом изрядно накачавшегося бродяги. — Не работает ни хрена.

Сергей машинально взял у него зажигалку — и почувствовал, как в руке хрустнул крохотный клочок бумаги. Записка!

— Там все написано, — прошептал доктор своим обычным голосом. — А теперь уходи.

Сергей послушно зашагал прочь.

Он ликовал — если, конечно, был еще способен на это чувство после всего, что с ним случилось за последние два дня. Теперь он не один, теперь рядом будет человек, на плечо которого он всегда сможет опереться.

Сергей осторожно огляделся. Слежки видно не было. Однако Свирскому он не верил, ни единому его слову, в том числе и обещанию снять наблюдение за ним и его квартирой. Возможно, сейчас, в это самый момент за ним наблюдает пара холодных глаз, а кинокамера фиксирует каждое его движение. Доктор прекрасно понимал это — отсюда и весь этот маскарад с переодеванием.

Записка жгла его ладонь. Ему не терпелось узнать ее содержание. Быстро свернув в полумрак чужого подъезда, он развернул скомканный клочок и жадно впился в него глазами.

Гостиница «Алтай», номер 517. Сегодня, в 22.00. Жду.

Так это же в двух шагах от его дома! Он будет там. Будет — вопреки проискам всех Свирских и Орловых вместе взятых. Найдет способ оторваться от возможного «хвоста» — но к десяти вечера он обязательно будет в номере 517. В лепешку расшибется, но будет.

Сергей сжег записку. А когда через два часа он вернулся домой, «пьяницы» у подъезда уже не было.

В семь Павел привез вещи Ларисы и тут же уехал.

Глава вторая

Не успел он переступить порог гостиничного номера, как оказался в объятиях доктора.

— Чертовски рад тебя видеть, мужик! — расплылся в широкой улыбке тот. — Проходи.

Сергей расположился в предложенном ему кресле. Он чувствовал себя страшно уставшим, особенно теперь, когда мог позволить себе расслабиться в обществе надежного друга.

— Коньячку тяпнешь? — предложил доктор.

Сергей покачал головой.

— Завязал. Подчистую.

— Пять капель? За встречу?

— Ни капли. Все, сухой закон.

Доктор удивленно покачал головой.

— Да-а, видать, крепко тебя жизнь-то шибанула. Покрепче, поди, чем там, в Огнях.

— Да уж крепче некуда, — мрачно ответил Сергей, отводя глаза от пристального взгляда доктора.

— Та-ак. Ну ладно, рассказывай. Со всеми подробностями, как на исповеди. Мы теперь с тобой в одной упряжке, и секретов друг от друга у нас быть не должно.

— Вряд ли тебе понравится мой рассказ, — сказал Сергей. — Похоже, я увяз в этом дерьме по самые уши. И чем дальше, тем хуже. Боюсь, нам не одолеть этих подонков — слишком они сильны. Подумай, может быть, тебе не стоит во все это ввязываться? Пока еще не поздно. Слишком уж крутая здесь каша заваривается.

Доктор, сощурив глаза, усмехнулся. Не спеша закурил.

— А теперь послушай, что я тебе скажу. Не для того я сюда приехал, чтобы смотреть, как ты сопли на кулак мотаешь. И я не хуже твоего знаю, какая тут каша заваривается. Уже заварилась. И не только здесь. К твоему сведению, тот мой знакомый из Огневского городского УВД три дня назад найден у себя дома с пулей в затылке. Да-да, и не надо на меня смотреть такими глазами. Надеюсь, ты догадываешься, чьих рук это дело. А у него остались жена и трое ребятишек.

Сергей до боли стиснул зубы и с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

Доктор продолжал, в упор глядя на друга:

— Беспокоишься за мою шкуру? Так вот, я, к твоему сведению, знаю уже достаточно, чтобы тоже схлопотать пулю. Так что ты зря думаешь, что я могу остаться в стороне. Не-ет, мужик, это наше с тобой общее дело. Ответь, тебе нужна моя помощь?

— Нужна. Однако я не хочу подставлять тебя под удар.

— Посмотрите-ка на него! Какое благородство! Принц датский, да и только! — доктор распалялся все больше и больше. — Он, видите ли, не хочет подставлять меня под удар! Тогда какого хрена мне писал?

Сергей поднял глаза. В его взгляде было столько боли и страдания, что доктор невольно осекся.

— Ну что с тобой, Серега? — мягко спросил он. — Выдохся? Устал? За дочку душа болит? Так мы ее вызволим, клянусь!

— Болит, Коля, — тихо отозвался Сергей. — Так болит, что… Понимаешь, ведь это еще не все. — Он сделал паузу. — Они убили мою жену.

Доктор неслышно отошел к окну и долго смотрел в ночную тьму. Затем вернулся к Сергею и осторожно, словно боясь причинить боль, положил ему руку на плечо.

— Жизнь ведь на этом не кончается, правда? — чуть слышно, почти шепотом, произнес он. — Жить-то все равно надо, Серега. Жизнь — тяжкое бремя, которое никто, кроме тебя, нести не будет. Куда же от нее денешься, от жизни-то? Поставить на ней крест, плюнуть на все, отдаться на произвол судьбы — это, знаешь ли, проще всего. А ты попробуй плыть против течения, попробуй сопротивляться. Как там у Макаревича: «Не стоит прогибаться под обманчивый мир». Очень правильные, кстати, слова. Болит, говоришь, душа? Она и должна болеть, иначе грош бы была тебе цена. На то и я здесь, чтобы помочь тебе справиться со всем этим дерьмом. Вместе мы их одолеем, вот увидишь. — Голос его окреп, стал тверже, увереннее. — Ты, главное, держись, Серега, не раскисай, соберись с силами, возьми себя в руки; это сейчас тяжело, потом легче будет. Тебе сейчас нужно помнить только одно: этим мерзавцам нельзя давать ни одного шанса на будущее. Они лишили себя права на жизнь. Все, баста, они свою игру сделали, теперь наш ход. И мы не имеем права проиграть. Не имеем, понимаешь, хотя бы потому, что на карту поставлена жизнь твоей дочери. Твоя жизнь, в конце концов. — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Мне очень жаль, друг, что все так получилось. Очень жаль.

Доктор достал две сигареты, одну сунул себе в рот, а вторую предложил Сергею. Тот молча взял. Они закурили, и минут пять в комнате царила тишина. Докурив сигарету, Сергей встал, прошелся по комнате, остановился.

— Ты, наверное прав, — нарушил он молчание, — я действительно немного раскис. Столько всего сразу навалилось… Это пройдет. Я ведь прекрасно все понимаю. И готов драться до конца.

— До победного конца, — уточнил доктор.

В глазах Сергея вспыхнул огонь.

— До победного конца, — повторил он твердо. — Этим мерзавцам нет места на земле. За все, что они сделали, за все, что еще собираются сделать, они получат сполна. Заплатят собственной жизнью. Иного выбора у нас нет. Либо мы, либо они.

— Вот это другой разговор, — улыбнулся доктор. — Вот таким ты мне по нраву. — Он протянул руку. Сергей крепко ее пожал. — Вместе?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});