Становление (СИ) - Денис Старый

Чем не положительный человек?

Я решил хитро подойти к процессу вхождения в права собственности. Оставив большинство своих вещей, купленный инвентарь, а также распорядившись, чтобы разместили сорок коров, за покупкой которых в Орёл отправился Авсей, я поехал в поместье.

На подъезде меня встретила охрана, чему я безмерно радовался, но до тех пор, пока с меня не стребовали полтину за проезд. Буянить и противиться пятёрке на вид неслабых мужчин я не стал. Хотелось бы узнать все подводные камни, что раскидали вокруг. Ну, а уже позже прикрывать бандитскую вольницу.

Единственным, кто меня, по легенде простого странника, принял на постой, оказался Серафим, он же и стал главным источником информации о ситуации, что творилась вокруг. И всё было таким интересным, что уже к вечеру первого дня тайного пребывания в своём же поместье мне хотелось крови.

На самом деле тут не одно имение. То, что мне досталось — это объединённые три поместья в четыре деревни с большими просторами, частью реки, озером, лесом. Так вышло, что два соседа-офицера, не успев войти в права своих земель, уже погибли при взятии Измаила, ну, или где-то в тех краях. Оба были молодыми и получили от императрицы Екатерины Алексеевны поместья за какой-то совместный подвиг. Женаты они не были, тут вообще мужчины женятся чуть ли не в преклонном возрасте, вот и отошли земли вновь к государству. Одно имение, самое большое, первоначально было государственным и тут, чему я уже несколько удивился, имелась практика аренды земли свободными крестьянами, среди которых три немецких семьи и две сербские.

Заправлял всем тот самый Шницель, распространявший свою власть посредством бандитской деятельности охраны, которая в понимании крестьян являлась ничем иным, как оккупантами. Чем-то сродни опричникам, рэкетирам, разбойникам с большой дороги. Короче — казаки в период становления казачьего субэтноса.

Богатейшие земли с большими возможностями давали только пятнадцать тысяч дохода не только потому, что безбожно воровали Шницель с компанией, а ещё из-за того, что занимались украшательством. Бич практичного землепользования заключался ещё и в том, что вместо того, чтобы создать производство, многие помещики занимались украшением и наведением внешнего лоска в своих имениях. Уже одна скульптурная композиция может стоить соразмерно оборудованию нормальной сельской кузницы.

В поместье, как я понял из рассказов, а после увидел, были скульптуры, парковая зона, несколько беседок в классическом стиле. Добротного дворца не было, а это всё было. Вероятно, я просто несовременный человек, но как по мне, важнее сделать имение сверхприбыльным, а уже после думать о внешнем лоске. Но есть иное, чем моё, мнение — это украшать ограниченную территорию даже в кредит.

— Урожай в прошлом году превысил по стоимости семнадцать тысяч рублей, а ещё арендаторы платят, есть винокуренный заводик, который работает из рук вон плохо, но приносит доход. Вот я и спрашиваю тебя, немец, где деньги? — я уже перестал бить Густава Штицеля.

Управляющий лежал с разбитым лицом и, возможно, со сломанной рукой. Порезвился я на славу. Но такой наглости, при этом неприкрытой, я ещё не видел. В этой жизни не видел, в прошлой случалось всякое.

Если Тарасов воровал столь грамотно, что пришлось серьёзно потрудиться, дабы этот факт обнаружить, то тут даже бумаги не были справлены и подготовлены к ревизии. Там цифры гуляли, как пьяные наполеоновские солдаты в горящей Москве. Маслобойни две штуки должно быть, нет ни одной. Ветряных мельницы две, одна только стоит, но не работает.

— Ваше благород… — попытался встрять в разговор начальник охраны, которого все зовут Катом, но это явно прозвище, полученное от крестьян.

И, судя по всему, этот Кат, то есть по смыслу мучитель, палач — главная опора для управляющего. Гнездо бандитов, малина.

— Я превосходительство! А ты кто? Почему твои люди берут мзду за проезд через моё имение? А я-то думал, зачем объезжать эти земли, хотя напрямую из Белгорода к Славянску и Харькову лучше здесь проехать, — сокрушался я, думая, что же делать с этой так называемой «охраной».

Не получится ли так, что меня сейчас могут прибить? Если пережму, то могут решиться. Да и все ли тут полные отморозки? Я знаю, что даже явный беспредельщик способен стать неплохим воином или ревностным служакой. Многое зависит от мотивации, ну, и от командира. Силу понимают? Что ж. Пора бы и размяться.

— Ты, — указал я пальцем на Ката. — Выказываешь мне неуважение. Сидишь в моём присутствии в седле. Тут всё мое, так государь даровал. В Белгород уже отправился мой человек, и скоро тут будет рота солдат. Но я заставлю себя уважать и так. Слезай с коня!

Последнее я прокричал и скинул с себя камзол. Это, конечно, не рационально, но и я был на взводе и сдерживать свои эмоции не хотел.

— Мы вольныя люди, и не гоже… — начал было говорить слезший с коня Кат, но я его перебил.

— На кулаках, без оружия! Коли одолеешь, то отпущу с миром, и ничего вы мне не должны, иначе я либо сдам тебя губернатору, либо службу придумаю, — сказал я таким тоном, что противиться — это уже бунтовать.

Сказанное про солдат из Белгорода по любому остудит пыл. Кто его знает, когда я послал за служивыми? Может уже через час в имение войдут солдаты и сразу же наведут порядок.

Медлить я не стал. Удар ногой в живот, сразу же шаг вперёд, перехватываю руку, кидаю через бедро.

— Встать! Бейся! — кричал я.

Кат встал, рыча от злости. Нет, с этим мне не по пути. Потому работаю таким образом, чтобы остальные из охраны, а насколько я понял, там не все гады, прониклись ситуацией. Часто нужно подорвать авторитет лидера, чтобы те, кто ранее страшился его, увидели возможность переломить положение.

Нравятся мне местные бойцы, если только они в противниках. Ну, зачем же так размахиваться? Да, удар может получиться нокаутирующим, но он даёт опытному бойцу простор и время для манёвра. Я вновь резко сближаюсь и бью Ката головой в нос. Рука охранника ещё летит в то место, где я только что стоял, а владелец конечности уже как минимум в нокдауне. А потом, когда Кат потерял ориентацию в пространстве, я просто стал эффектно его бить, закончив избиение кинематографической «вертушкой», порвав при этом свои панталоны.

— Взять его под стражу! — скомандовал я и посмотрел за реакцией ещё семерых охранников.

Трое уже спешились, они и пошли в сторону бывшего главаря шайки. Остальные остались в