Четырнадцать дней для Вероники (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова

уж после этого решу, как его встречать: поцелуями или ударом. Снова раздался шорох и недовольное попискивание, словно в кустах застряла крыса, а затем на меня кинулось жуткое серое существо с хищно оскаленными выпирающими резцами, по два сверху и снизу. Я сначала из всех сил ударила этого монстра палкой, отбрасывая его прочь, и лишь затем сообразила, что это действительно крыса, только гигантских размеров. Эх, мне бы сейчас крысоловку или отраву, какую я за два дня до ареста в амбаре у мельника как раз против этой распоясавшейся серой братии по углам намазывала! Страха не было, в отличие от многих других девушек крыс, пусть даже таких больших, я не боялась. Серая тварь помотала башкой, зло сверкнула красными глазками и опять направилась ко мне, яростно хлеща голым длинным хвостом по земле. Крыса оказалась быстро обучаема, в лоб она больше не пёрла, забирала вправо, внимательно следя за каждым моим движением. Я поудобнее перехватила палку, приготовившись к очередной атаке, которая не замедлила последовать. Крыса яростно пискнула, взвилась в воздух, целя острыми зубами мне в горло и одновременно хвостом, как кнутом, метя на мою правую руку с палкой. Резкая вспышка света ослепила меня, мой приглушённый крик растаял в отчаянном, срывающемся на хрип, крысином визге, тошнотворно запахло горелой шерстью и плотью.

— Ник, ты как?!

Меня стиснули, прижимая к груди, самые лучшие и любимые руки на свете, родной, слегка дрожащий от волнения голос с тревогой шептал:

— Родная моя, жива, цела? Крыса тебя не задела?

Я шмыгнула носом, смахивая выступившие слёзы, и храбро улыбнулась:

— Не успела.

Тобиас внимательно осмотрел меня, ещё раз крепко обнял, поцеловал в макушку, а затем взорвался, так грозно полыхнув глазами, что мне страшно захотелось превратиться в ящерку и забраться под самый большой и тяжёлый камень.

— Тебя за каким мраком в лес понесло?!

Я осторожно открыла один глаз (даже и не заметила, как зажмурилась), убедилась, что Тобиас не собирается превращать меня в жалкую горстку пепла, и тоном кроткой, послушной девочки пролепетала:

— Меня Марк, стражник, привёз. Он говорил, что ты ждёшь меня в лесу, мол, это для расследования надо, даже грамоту от градоправителя показывал, что тот в курсе…

— Вот как… — протянул Тобиас таким тоном, что я зачастила, спасая Элеаса от скоропостижной и весьма мучительной кончины:

— Да ты не думай, Элеас к записке вообще никакого отношения не имеет, письмо подложное. И Марк не виноват, его околдовали. Я почувствовала недоброе и сбежала, так здесь и оказалась.

— Скорее всего, стражник должен был привезти тебя точнёхонько в лапы крысы, — пробормотал Тобиас, по-прежнему крепко прижимая меня к себе.

Я растерянно захлопала глазами. На меня покушались? Опять? Нет, я понимаю обвинение в колдовстве, как ни крути, ситуация действительно выглядела донельзя странно, я одна не пострадала, да ещё амулет этот подозрительный. Но отравление забудь-травой? Но это? Кто-то явно жаждет моей смерти, только вот кто и зачем? Я покусала губу, ласково погладила Тобиаса по щеке и, не в силах смотреть ему в глаза, выдохнула горький, точно полынь, вопрос:

— Тоби, а ты уверен, что твоя матушка мертва?

К моему искреннему облегчению, мой дорогой инквизитор не обиделся и не рассердился, наоборот, усадил меня к себе на колени, поцеловал в висок и горько усмехнулся, щекоча мою кожу дыханием:

— Знаешь, ещё утром я был в этом уверен. Теперь же думаю, что стоит проверить и это. Понимаешь, тела я не видел, да и на похороны опоздал, а верные маме служанки могли сказать всё, что приказала бы им госпожа.

Да уж, не повезло мне со свекровью, а ведь леди Вивиан всегда казалась мне образцом элегантности и благовоспитанности, одно время я даже хотела с ней подружиться, тем более что мы обе искренне любим Тобиаса и заинтересованы в том, чтобы он был счастлив. Только вот представления о счастье любимого инквизитора у нас с леди Вивиан, увы, категорически не совпадали. Я вздохнула, отвела опавшую на глаза Тобиаса прядь:

— Думаю, стоит внимательнее изучить напавшее на меня чудовище.

— Точнее то, что от него осталось? — Тоби нежно поцеловал меня сначала в один уголок губ, затем в другой, после и в сами губы, а потом заботливо укрыл меня своей курткой и одним стремительным движением истинного охотника поднялся на ноги:

— Подожди меня здесь, последствия магии инквизитора не для девичьих глаз.

Ну как можно отказать, когда тебя так просят?! Я послушно осталась на месте, а инквизитор двинулся к поверженному монстру.

— Вероника, — голос Тобиаса был таким странным, что я и сама не заметила, как ветерком подлетела к своему любимому, — ты только посмотри…

Я глянула на обгорелое обнажённое девичье тело, на котором тут и там торчали клочки крысиной шерсти, и зажала себе рот, чтобы не закричать. Марта Грей, известная всему Лихозвонью сплетница, шантажистка и проныра, та, кого многие за глаза, а то и прямо в лицо называли крысой, мечтающая о власти и алчущая богатства, лежала, широко распахнув остекленевшие глаза и неестественно запрокинув голову. Я наклонилась над мёртвым телом, осторожно закрыла такие зоркие прежде глаза, выдохнула, борясь со слезами и тошнотой:

— Как же так?

— Марта была шантажисткой?

Я коротко кивнула, прижимаясь к Тобиасу.

— Значит, она сумела вычислить ведьму и даже пыталась её шантажировать.

— Но… это же опасно!

Инквизитор жёстко усмехнулся:

— Жадность ослепляет, Марта поверила в свою безнаказанность, вот и стала тем, кем была долгое время, — крысой. А тебе, Вероника, надо спрятаться, иначе эта ведьма не успокоится, пока не убьёт тебя.

Я проглотила миллион вопросов и причитаний из серии «я ничего не сделала, кто бы желал мне зла, и за что меня хотят убить» и храбро улыбнулась:

— Хорошо, я согласна. Что ты предлагаешь?

День девятый. Внучка травницы

В отличие от Лихозвонья, соседний с ним городок Краснозорье никогда не стремился стать большим и торговым. Местные жители были свято убеждены, что соблазны и опасности большого города им совершенно точно ни к чему, хватит и магической школы, расположившейся на