Такой, какой я есть - Андрей Владимирович Важенин

прошу обратить внимание!!! Никакой аналогии с Прокурором Крыма!!! Озеро изумительно для купания, мелкое, быстро прогреваемое, теплое. И настолько соленое! Пожалуй, я встречал только в Мертвом море более соленую воду. Очень легко и удобно было учиться плавать и собственно плавать. Посреди озера стоял плот, на котором в деревянное корыто рабочие, служащие несколько раз в неделю со дня озера вычерпывали вот эту целебную грязь. Сам санаторий представлял собой чудесное совершенно запустение довоенной постройки. Двухэтажные бревенчатые дома, бараки, маленькая столовая и доктора — или энтузиасты, или направленные после окончания мединститута для отработки обязательных трех лет. Тогда это правило вызвало возмущение. На самом деле оно было абсолютно верным. Дай Бог, если бы к нему вернулись сейчас. Работа для молодых специалистов, востребованность и решение проблем здравоохранения справедливо. И в этом плане при социализме были более честные капиталистические понятия, чем сейчас. Если ты за госсчет получил образование, знания, специальность, наверное, по-честному отработать полученную удочку, которой ты будешь пользоваться с большим или меньшим успехом всю жизнь, отработать положенное время там, где надо отработать.

Если отвлечься от темы озера Горького, большинство из моих однокурсников, кто был распределен, остались работать в этих местах, обжились и нисколько не страдают от распределения.

«Озеро Горькое» было организовано после войны как детский санаторий. В войну лечились раненые с гнойными ранениями. Надо сказать, что при дефиците перевязочных материалов и поначалу при полном отсутствии антибиотиков в качестве перевязочных материалов использовались эти самые сушеные водоросли, которые за счет насыщенности солей и стерильности великолепно справлялись с гнойными ранами, абсорбируя на себя гной, детрит тканей, они пользовались очень большой популярностью. Надо сказать, что позже во время вьетнамской войны американская военно-полевая хирургия пошла примерно по тому же пути. В этом санатории было множество совершенно запущенных полянок, дорожек, акаций высотой в три человеческих роста, образующих как бы туннель. И мне, мальчику 3-4-го класса, было страшно интересно бродить по этим дебрям, находить необычные закутки, какие-то развалившиеся постройки. Клуб, который тоже имел совершенно заброшенный вид, одиноко стоял на берегу озера, в нем была очень интересная библиотека. Библиотека была крайне запущенная: провалившиеся полы, там пахло мышами, еще чем-то, наверное, крысами или кошками. Но это не мешало рыться по полкам, находить интереснейшие книги. Кстати, многие полки подломились и книги лежали прямо на полу. Помимо классической приключенческой литературы запомнилась одна книга. Это история Карла Линнея, человека, который провел систематизацию растений. Запомнилась, запала. Кстати, эта книга очень помогла потом мне в будущем легко изучать ботанику, биологию и кое-что, наверное, осело до сих пор.

В последующем я появился в этом месте несколько лет назад, спустя, наверное, 35–40 лет. С одной стороны, мало что изменилось. Чуть-чуть подчищено, чуть-чуть стало более прибрано. Но исчезла та прелесть запустения, с одной стороны, человеческого тепла, которое присутствовало в этом месте. Очень здорово, что удалось побывать именно там и именно тогда.

ПМЗО

«Первично множественные злокачественные опухоли» — тема моей кандидатской диссертации, которая меня в свое время очень увлекла. Кстати, интересует до сих пор. Позволила погрузиться в мир специальной литературы, узнать сначала из журнальных статей и книг имена известных онкологов. Надо сказать, что к теме первичной множественности злокачественных опухолей прикасались известные люди в нашей профессии, наверное, почти все. И будучи в ординатуре, я со всем азартом принялся изучать эту тему. Но дело, наверное, не в этом. И связано еще с одним челябинским озером — это озеро Еловое. Там была расположена легендарная в 70-80-е годы, кстати, очень престижная база мединститута, где не гнушались отдыхать и профессура, и солидные доценты, и студенческая смена тоже имела место быть. Студенты отдыхали одновременно с преподавателями в помещениях попроще, хотя и профессорский дом тоже, по нынешним меркам, комфортом абсолютно не отличался. Вспоминается, в частности, такая картинка, как в пятницу вечером приезжает профессор Юрий Иванович Малышев на бежевых «Жигулях» 7-й модели. Это вообще было супер. Когда появилась семерка «Жигулей», она называлась советским «Мерседесом», и тут не было ни доли иронии и ерничества, все было на полным серьезе. Открывал багажник, доставал оттуда картонную коробку с мороженым, и вся преподавательская пацанва, которая тут была, кидалась на эту коробку. В принципе, красивый достойный профессорский жест. Ему это мало что стоило, фактически ничего. Но видите, даже мне запомнилось, хотя я уже был клиническим ординатором, а это запомнилось на всю жизнь.

Так вот, связь между диссертацией и озером Еловым. Я как молодой врач работал летом. В медицинской среде дедовщину никто не отменял. Я думаю, что это верно. Молодые врачи всегда идут в отпуск после основного состава, то есть осенью и зимой, дежурят в новогодние праздники. Это воспринимается совершенно правильно. В диспансере в ночь с 31-го на 1-е всегда дежурит самый молодой врач. Понятно, что по телефону его прикрывает заведующий, это есть обычай, и обычай незыблемый. Если появляется несколько молодых врачей в один год, то они выстраиваются в очередь и безропотно несут эту вахту в последующие годы. Я тоже работал. Тогда я уже был взрослым солидным мужиком. У нас появилась машина — «Запорожец» 965-й модели без ушей ярко-красного цвета, которую я любил и люблю до сих пор. Пожалуй, это, наверное, мой самый любимый автомобиль, который многому меня научил и как водителя, и руками я научился кое-что делать. Я мог прямо на трассе разобрать и собрать переднюю ступицу, вернуть на место, прикрепив отвалившийся воздухозаборник на двигателе, и много еще что умел делать. Помог мне в этом еще один интересный человек. Не могу обойти его память стороной. Это отец Лены Левит, наших больших и старинных друзей, уже, правда, не из школьного, а из постинститутского прошлого. Ленин отец, инвалид войны, который по этому праву имел, естественно, такой же «Запорожец», прекрасно его знал, обучил меня очень многим премудростям прямо рядом со своим домом. Тогда это был патриархальный уголок рядом с областной больницей. Небольшие деревянные домишки. Улица без всякого покрытия. На другой стороне улицы лес, полянки. И там, на полянках, мы разбирали мой автомобиль, а безногий дед учил меня автомобильным премудростям. На этой машине я ездил по выходным к семье, отдыхал, когда, естественно, в выходные не было дежурств. Вот приехал в один из выходных. Погода была отвратная: дождь стеной. А лагерь мединститута расположен в низине, там даже в жаркую погоду всегда прохладно. Делать было абсолютно нечего: ни за грибами, ни купаться. Я помню, бывают моменты, если хотите высокого стиля творчества, не буду