Кровавый плен 2 (СИ) - Фудживара Алиса

Кара поспешно поднялась, когда Лэй повернулся в ее сторону, также выражая желание покинуть место переговоров.

Бессмертный привстал и тут же схватился за край стола. Девушка метнулась к нему, помогая разогнуться. Выглядел он бледно и изнуренно.

– Ни…

– Нилен ни слова. Я знаю, – перебила его Кара. – Тебе нужно отдохнуть.

– Жилые комнаты открыты, можете пользоваться любой, – Лэй окинул состояние лорда оценивающим взглядом на предмет, потребуется ли его помощь. Однако юноша практически тут же обрел уверенность в движениях и натянул на губы прежнюю студенческую ухмылочку.

– Вы так добры, директор, – съязвил он.

Ничего не ответив, мужчина ушел вслед за Нилой на улицу проветрить голову на свежем воздухе.

Под причитания Изара, что он уже старый дед и весь разваливается, Кара довела его до ближайшей к столовой комнате.

– Гистин не переживет, когда узнает, что я спал в его кроватке, – юноша, бледнее смерти, плюхнулся на мягкий матрас, предварительно скинув обувь.

Поправляя одеяло, Кара усмехнулась. Надо же было президенту когда-то из всех комнат выбрать именно эту.

– Почему ты не рассказал мне? – она присела на корточки у изголовья.

О том, кто настоящий автор ее любимой книги, он мог раскрыть уже давно, но умолчал.

Бессмертный повернул голову на подушке.

– Не хотел, чтобы ты смотрела вот так, – прыснул он, утопая в благоговении, что исходило от нее. – А еще боялся идиотских вопросов, ответов на которые не знаю. Никакого тайного смысла я не вкладывал в свои «труды», так что можешь не спрашивать.

– Как скажете, ваше бессмертие, – улыбнулась Кара и прикоснулась ко лбу юноши проверить температуру.

– Я в порядке. Не трать время зря, – Изар мягко отстранил ее руку. – Лучшего шанса вам с Лэйрьеном помириться может уже не представиться... Ты еще не моя жена, – он многозначительно замолчал, одаривая ее ехидной улыбочкой.

Отключился бессмертный сразу же, как только устроился поудобнее и прикрыл глаза. На юном и умиротворенном лице лежала печать вековой усталости, бесконечного ожидания конца.

Она обязана ему помочь. Разорвать этот злосчастный круг перерождений, устранить несправедливость, которой его наградила природа.

Но не только лишь благородные порывы самопожертвования вели ее. Кара преследовала также интересы своей души. Она нашла в этой возможности новый смысл, искупление. Надеялась, что если принесет таким образом в жертву свою волю и свободу, то простит сама себя. Ее жизнь может послужить на благо лорду, уже давно заслужившему покой.

Но как ее самопожертвование облегчит тяжесть в сердце Лэйрьена? Как поможет душе Марии упокоиться? Что бы Кара ни предприняла – суть произошедшего не изменится. Даже если она была лишь инструментом в чьем-то злом умысле.

Неоднозначное напряжение, повисшее между ней и директором с тех пор как они вновь оказались в стенах академии, беспокоило, влекло объясниться. Она должна любой ценой рассеять его, пусть даже вместе с этим окончательно разрушит саму себя.

Какое-то время девушка сидела на кровати, с тревогой вглядываясь в изможденное лицо друга, забывшегося тревожным сном, и не могла решиться на встречу. На то, чтобы дать надежду несбыточным желаниям.

Приоткрыв входные двери и выглянув наружу, Кара обнаружила на улице лишь холод, завывание ветра и непроницаемую ночь. Даже если Лэй все еще где-то там – потеряться в потемках не хотелось.

Блуждая по академии, девушка поднялась по центральной лестнице на второй этаж и свернула в коридор, ведущий в кабинет директора. Из узкой щелки лился едва заметный тусклый свет. Нарастающее волнение наливало ноги свинцом. Кара тихонько толкнула дверь и прошла внутрь.

Утопая в приглушенном сиянии плоского треугольного светильника, украшающего стену сразу за офисным креслом, мужчина задумчиво стоял у своего рабочего стола, положив руку на гладкую поверхность столешницы. Песочные волосы, свободно рассыпанные по спине, отливали золотой пылью.

Не смея нарушать звенящую тишину вокруг, Кара осторожно приблизилась и потянулась к рукаву белоснежной рубашки, но в самый последний момент застыла, не в силах дотронуться. Слова комом встали поперек горла. Затевая расследование, она не собиралась снимать с себя ответственность за свершенное, хотела лишь восстановить справедливость. Но смысла говорить об этом не было. Ничто его не утешит. Рука ее дрогнула и стала опускаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лэй развернулся, поймав вздрогнувшую от неожиданности девушку за запястье, и, пронзив горящим взором, притянул к себе. Прислонившись к столу, он обвил ее руками точно колючими ветвями, что опутывают и сдавливают жертву в смертоносных объятиях. Одновременно и нежно, и причиняя боль. Когда начало казаться, что еще чуть-чуть и станет нечем дышать – мужчина замер, уткнувшись лицом в ее волосы. Кара прерывисто вдохнула, изо всех сил сдерживая слезы. Хватит себя жалеть. Они ничем не помогут. Никаких слез больше.

Лэй молчал, сохраняя безмолвие. Тело его было так напряжено, что казалось могло раздавить ее точно прессом. Девушка чуть шевельнулась, ослабляя тиски и в нерешительности поднимая голову. Золотистые глаза полыхали… ненавистью. Неприкрытой, распаляющей. К ней, к самому себе, к чувствам, которые неподвластны контролю. В его взгляде Каре чудилось, будто он вот-вот вознамерился разорвать ее на куски. Сердце прошиб морозный страх, побуждая рвануть прочь, но она осталась неподвижна, пытаясь принять и пережить те эмоции, что терзали его. Бушующий гнев перекликался с проблесками влечения, жажды – с тем, что удерживало его от расправы над ней. Он был пойман в ловушку собственных противоречивых желаний.

Усмирив дрожь, разошедшуюся по коже, Кара неуверенно потянулась к его губам и когда уже почти коснулась их, мужчина подался назад ровно настолько, чтобы сохранить первоначальную дистанцию. Томящую и тревожащую. Его взгляд из-под полуприкрытых век не изменился. Манил, но при этом гнал прочь. Все такой же ледяной и прожигающий насквозь.

Кара на мгновение растерялась, но предприняла еще одну попытку разрушить барьер меж ними. Сокращая расстояние, она прижала раскрытые ладони к его груди и вновь потянулась к непреклонному директору, робко и почти невесомо прильнув к его губам. Лишь на краткий миг, а затем в нерешительности замерла, утопая в горящих янтарных глазах. Изучающих, наблюдающих. Выжидающих. Время словно замедлилось. Кара изо всех сил сдерживала разрывающую душу тревогу. Мужчина прикоснулся к ее шее, принявшись неторопливо сдавливать горло.

Кара вздрогнула, но не шелохнулась. Зажмурилась, чувствуя, как его пальцы погружаются в кожу. Но почти сразу он остановился. Хватка ослабела, и лишь легкая пульсирующая боль напоминала о мимолетном угрожающем порыве. Такая пугающая и такая… притягательная. Тело странно отзывалось на причиняемые мучения.

Повинуясь затмившим сознание эмоциям, девушка снова поцеловала, на сей раз чуть дольше, но ответом ей была лишь черствая неприступность. Как наивно было думать, что она сможет растопить камень в его груди. Поддавшись сомнениям и смирившись с преградой, что никогда не побороть, губы ее дрогнули, готовые навсегда оставить мужчину в покое.

Лэй подался вперед, не позволяя ей отстраниться и теснее прижимая к себе. Так яростно перехватывая инициативу, будто собирался иссушить ее. Горячий язык обжег губы. Кара зажмурилась, ощущая опаляющий жар его дыхания.

Не отпуская девушку, директор развернулся к столу, смахивая на пол все, что мешало. Ручки и папки разлетелись по сторонам, громыхая далеко за пределы кабинета. Бросив Кару на стол, мужчина выдернул из брюк ремень и откинул прочь. Враждебность, с которой он действовал, заставляла трепетать от страха, но пальцы ее все равно потянулись к кнопкам на его белоснежной рубашке, принявшись раскрывать одну за другой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лэй расстегнул брюки, подтянул девушку к краю и, скользнув рукой под юбку, стянул с нее белье. Прижимая бывшую племянницу к жесткой гладкой столешнице, он рывком вторгся в желанное тело. Девичий вскрик утонул в его глубоком подавляющем поцелуе. Кара прослезилась от острой рези в низу живота.