Живой товар - Андрей Хазарин

Этот план мужчин устроил - их хлебом не корми, только дай забор чинить (см. "Приключения Тома Сойера"). Впрочем, если бы я умела чинить забор, то охотно уступила бы им жуков. Ничего, до Женькиного отъезда они с этим покончат, а там Колесников не уйдет из наших лап.

Мы с Ирой оделись - точнее, разделись - соответствующим образом, повесили на шею по молочной бутылке на ботиночном шнурке и вышли на просторы полей. Было около восьми и солнце пока только потягивалось и разминалось.

Двинулись по грядкам. Колорадов в этом году уродиласьтьма-тьмущая. Первые пять минут мне было противно хватать жуковпальцами, потом втянулась. Ира осваивала квалификацию оченьбыстро, руки у неё мелькали все шустрее. Попутно она успевалаеще и выдергивать какую-то флору.

Я осторожно поинтересовалась:

- Ира, а ты уверена, что надо, а что не надо выпалывать?

- Ой, так то ж картошка, а то сурепка, они совсем не похожи!

Я только вздохнула с завистью.

- А жуков этих что, травить нечем? Вон их прорва какая, всех не собрать.

Я мобилизовала свои убогие аграрные познания и что-то тампролепетала, безбожно перевирая названия, которые читалакогда-то на маминых огородных банках и склянках. А что ихпомнить, если все равно не помогают?

Потом, как подобает истинным земледельцам, поболтали о погоде, потом Ира начала вспоминать Махден. Я её на эту тему не наталкивала, случайно вышло - я что-то упомянула о базаре, и тут она пошла рассказывать про базар в Магомабаде, потом - о какой-то лавке, тряпках и безделушках, о старухе-хозяйке... А я-то думала, там только мужчины торгуют, оказывается, и женщины тоже, только старые. Мне вообще было интересно, а в Махден этот, наверное, я в жизни не попаду. Я и ляпнула:

- Как бы мне хотелось самой там побывать!

А она и говорит:

- Вы бы имели успех - рыжие там большая редкость.

Я мгновенно язык прикусила, щеки огнем полыхнули. Но,оказывается, Ира никак не собиралась меня осадить или задеть - просто привычка сработала. Смотрю - через секунду и самакраской залилась, сообразила.

- Простите, Ася, это я так, без задней мысли, просто - какженщина женщине. Вы ведь и красивая... Но вообще там нетолько... ну, плохое было. Я и научилась там очень многому...ой, ну не в этом смысле. На всяких европейских языкахпоговорить могу, любого человека разговорю. Немного дажепо-ихнему выучилась, но только говорить - читать не успела. Ну,косметика там, умение одеться - это само собой. В цветахразбираюсь, знаю сто четырнадцать способов пасьянсраскладывать, это Конни научила, была там у меня подружка...

- Ира, а тебе не больно все это вспоминать?

- Ну, я ведь не вспоминаю о противном. И вообще - теперь уже что, теперь я дома. Только я не думала, что тут так... ну, преступники, бандиты. Раньше, до отъезда, слышала, конечно, всякое, но когда сама столкнулась... Знаешь, - она незаметно перешла на ты, - когда на дороге стрельба началась... это совсем не так, как в кино... и в кино запахов нет...

- Ну не надо, слышишь? Мы с тобой заняты мирным созидательным трудом, картошку созидаем, чтобы зимой было что кушать. Ты себе говори все время: ой, надо внимательнее, чтобы не пропустить; когда на работе сосредоточишься, мысли уходят.

- Картошка... картошка там не такая, как у нас... Знаешь,как-то мне не приходило в голову, что тут я кому-то поперекглотки стану, что охотиться начнут. Что журналисты приставатьбудут - ждала, настроилась отбиваться. Мне с ними говорить не о чем, мало мне беды, так ещё позориться! И все же выговориться охота, рассказать все. А то иногда кажется, что от всех этих воспоминаний лопну. А вот начала тебе говорить - глупости всякие лезут, базар, старуха эта, Неджмие...

- Послушай, Ира... Рассказать, выговориться - с этим можно бы и повременить, хоть и тяжело. Не о том ты сейчас тревожишься. Думаешь, мы сюда сбежали - и все проблемы решены? Тебя уже пытались захватить на дороге. Что-то ты знаешь лишнее. Сама не догадываешься, что это важно, а они... ну те, кто на вас напал и кто их послал... они боятся, что ты рот раскроешь. И многое сделать могут, я даже говорить вслух боюсь. И вот я думаю, если посадить тебя перед магнитофоном или ещё лучше перед видеокамерой, чтобы ты рассказала все-все, а потом кассету спрятать в надежном месте, то будет хоть какая-то защита - ну, знаешь, как в фильмах: мол, если со мной что-то случится, то кассета попадет в милицию или там на телевидение - это можно решить...

Она молчала. И я рот закрыла. Пусть подумает. О наших с Димкой подозрениях я ей пока не хотела сообщать, хватит у неё своих забот...

Стоило мне вспомнить Диму - и мысль сразу перескочила. Подлая я все-таки! Хватило совести к Наде пойти, просить, чтобы шпионил кто-то, стыдно-то как! Он такой молодец, обо всем думает, заботится, а я его проверять вздумала. Ну молчун у тебя мужчина, ну не разливается соловьем, свои заботы при себе держит, тебе на душу не грузит - а ты уже недовольна. А он даже тапочки привез!..

Тут Ира прервала мои самокопания:

- Я подумала. Только, по-моему, ничего я такого не знаю, за чем кому-то гоняться стоит. Но ты говоришь - сама не догадываюсь. Давай я тебе все расскажу, что помню, ты вопросы задавай, если что непонятно или, по-твоему, подробней надо. Ну, вроде репетиция получится. А потом уж решим, что надо записывать... для чужих ушей... а без чего можно обойтись.

Ну что ж, правильно она надумала. Бросили мы свою охоту, тем более, что припекало уже заметно и я опасалась за Ирочкину молочно-белую кожу, устроились в тени под яблоней и начала Ира свой долгий рассказ. Как много, оказывается, может сохранить человеческая память!

К нам в агентство она пришла зимой, в самом конце февраля.Встретила её "толстая такая" (Юлечка, золотко мое). Ну,разговоры, кофе, анкета - с этим все ясно.

- Я сначала ни о какой загранице не думала, просто хотела мужа себе найти, лишь бы от мамаши сбежать, она меня так уже достала. А посмотрела, каких вы там женихов предлагаете, - тоска взяла, такие все скучные. Тогда она, сотрудница ваша, и говорит: а почему бы тебе за рубеж не поехать, ты молодая, красивая. Может, твое счастье в какой-нибудь Новой Зеландии. Согласилась я, дала объявление по сети, начали мне ответы приходить. Всякие. От некоторых меня просто пот прошибал, хоть сейчас я понимаю, что ничего там особенного не было, у них на это по-другому смотрят. Но были и нормальные письма. Стала переписываться сразу с десятком женихов, всем фотки одинаковые послала. Они мне уже домой пишут, свои карточки присылают. Ну, некоторых я быстро отшила, но человек семь настырных осталось, не отстают, пишут...

- А что за люди были?

- Ну, один француз из Тулузы, студент. Молодой совсем,восемнадцать лет. Звал к себе, приезжай, мол, нам вместе будетвесело. Но про замужество ни слова, а просто так я и тут бысколько хошь нашла. И языка я французского не знала тогда. Вобщем, перестала я ему писать, - а вообще симпатичный, немножкона Депардье похож... Знаешь, артист такой?

- Знаю, - вздохнула я. Кажется, я для неё все-таки прошлый век. - А ещё кто был?

- Учитель с Филиппин. Этот постарше, двадцать три года. На лицо ничего, хоть, конечно, глаза косенькие, только маленький, меньше меня. И далеко, черт-те где, за морем, и климат тропический, а какой язык у них - я даже не представляю...

- Понятно, этому тоже дала отставку.

- Ага... потом был один фермер из Канады. Приличный мужик и не бедный, и лицо симпатичное, только старый совсем - сорок пять лет, представляешь? У него жена умерла, трое детей, сын старше меня.

- Дальше ясно. Переборчивая ты невеста оказалась.

- Ага. Доперебиралась.

В уголке рта у неё появилась горькая складка, совсем взрослая.

- Прости.

- Что прощать, ты тут при чем?.. Сама во всем виновата. Вобщем, трое их осталось. Решила я тогда к вашей психологичкепойти, Валентине Дмитриевне. Она умная, по письмампсихологический профиль составляет, ну, вроде как портрет.Думаю, пусть расскажет про женишков моих. И от француза письма понесла - очень в Париже побывать хотелось, хоть проездом. Но она мне тоже говорит - мальчишка еще, какой из него муж, а на папины деньги у них не принято семью кормить. В общем, всего двое осталось и оба из Махдена. Только Исмаил в столице живет, а Махмуд - в дыре какой-то, я еле-еле на карте нашла. И из себя Исмаил виднее. А Валентина Дмитриевна говорит, обрати внимание, какой он взыскательный - и язык ему нужно знать, и фигура чтоб хорошая и тренированная, и в искусстве разбираться. Во-первых, значит, зрелый человек и четко знает, что ему нужно, во-вторых, явно ищет жену культурную и представительную по мировым стандартам, значит, чтоб было не стыдно с ней в обществе показаться, выходит, не из простых он, с положением, вот это, мол, действительно муж! Ну, откуда ж ей правду было про него знать, если она только письма читала, как и я...

- И после этого ты уже только с ним одним переписывалась?

- Нет, и со вторым тоже, на всякий случай - пока от Исмаила вызов не пришел и письмо: приезжай, мол, билет оплачу и все расходы здесь, побудь три месяца, познакомимся, на меня посмотришь и на страну.