Кино для взрослых - Евгений Игоревич Новицкий

обещаешь?

— Обещаю, — сказал я, вовсе не собираясь выполнять это обещание. Но сейчас я готов был пообещать все, что угодно — так мне хотелось завершить начатое.

К моему облегчению, Валя ослабила руку — и я, не заставив себя ждать, мгновенно сжал ее в объятиях…

Спустя какое-то время (никогда не задавался целью посчитать, сколько у меня это обычно длится) мы лежали в обнимку в постели, курили и неторопливо разговаривали. Говорили о всяких пустяках, но с Валей я всегда был внутренне готов к тому, что она в любой момент может заговорить о чем-то непустячном. А нередко — и о чем-то неуютном, неудобном. Вот и теперь…

— Ты сейчас счастлив? — неожиданно спросила она. Я даже слегка закашлялся.

— Что-что? Счастлив?.. А… почему ты спросила?

— У тебя довольный, расслабленный вид — вот и спросила.

— Ну, быть довольным и расслабленным — это еще не счастье.

— А что такое для тебя счастье? — спросила Валя, сладко потянувшись.

— Счастье — это когда тебя понимают, — ответил я дурацкой фразой из «Доживем до понедельника». Валя не опознала цитату:

— Это какая-то философия… Ну ладно, а в таком случае я — я тебя понимаю?

— Не уверен, — честно признался я. Валя приподнялась на локте и с возмущением проговорила:

— Ага, так, получается, со мной ты несчастлив?

— Я несчастлив, очень несчастлив, — сказал я утрированно жалостливым тоном. Валя хлопнула меня по руке:

— Прекрати! Ты даже сам не замечаешь, как оскорбляешь меня на каждом шагу.

Тут настал мой черед возмутиться:

— Валя, а вот у меня такое чувство, что это ты на каждом шагу ищешь повод оскорбиться.

— Да тут и повода не надо искать! Ты настолько меня не ценишь, что даже не пытаешься этого скрывать!

— С чего ты взяла? Это не так! Я тебя очень ценю. Я тебя… обожаю просто.

— Но ведь не любишь?

— Почему… люблю, — тихо сказал я и отвел глаза.

— Станиславский сказал бы: «Не верю», — фыркнула Валя.

— Какое счастье, что ты не Станиславский! С ним бы я не стал спать.

— Я поняла, — заключила Валя. — Я тебе нужна только для спанья.

— Нет, Валя, перестань так говорить, ты мне очень нравишься. Просто мы недавно познакомились и…

— …и ты все еще не можешь забыть свою покойницу?

— Давай не будем об этом, — настоятельно попросил я.

— Ты же начал.

— Я?!

— Ты назвал меня ее именем…

Я схватился за голову:

— Валя, ну зачем опять об этом?..

— Ладно-ладно, лучше поцелуй меня, — вдруг приказным тоном произнесла она. Да уж, с ней не соскучишься: желания и настроения меняются каждую минуту.

Я, конечно, не заставил себя ждать и жадно впился в нее губами.

91

«С ней я всегда буду чувствовать себя настороженно», — думал я, опять куря в постели и дожидаясь Валю, удалившуюся в ванную.

Да, настороженно, настороже… Но говорить ей об этом не надо… В этом тоже проблема: с ней ни о чем нельзя говорить. Варе я мог сказать все, что угодно — с ней я чувствовал себя легко, непринужденно…

С Валей — все наоборот. И уже поэтому она не может быть Варей. Глаза могут обмануть, но внутренние ощущения — никогда.

Внутренние ощущения… Я ведь так не считаю… То есть я никогда не придавал значения никакой там интуиции, шестому чувству… Я был именно из тех, кто всегда верит только своим глазам — только и исключительно. И говорить «я так чувствую» было для меня равносильно тому, чтобы поверить в существование души…

Было? Или остается? Или я просто хочу уболтать самого себя, чтобы больше об этом не думать?..

Но нет, это невозможно. Я всегда буду терзаться, всегда буду подозревать… Кто или что заставит меня успокоиться, остановиться? Даже сама Валя не смогла бы…

Ну вот, допустим, она мне скажет, что она — Варя. Я же ей просто не поверю.

А если она предъявит доказательства? Какие? Например, расскажет о том, что знали только я и Варя…

Невозможно, невозможно, такого не будет… Пора перестать ломать над этим голову, иначе я сойду с ума.

А к этому, кажется, все и идет. Я ведь начал лишаться рассудка, еще когда потерял Варю. Валя — это только временное средство, надолго его не хватит…

В этот момент вышедшая из ванной Валя подкралась к кровати и игриво запрыгнула на меня. Я с удовольствием взял в руки ее лицо и запечатлел на губах поцелуй: снизу вверх.

— Что будем делать? — спросила Валя после нескольких поцелуев. — Опять валяться?

— А что ты предлагаешь? — спросил я.

— А ты-то можешь что-то предложить? Ты же — кавалер.

— Я не против и поваляться.

— Такой лентяй, что ли?

— Безусловно. Профессия обязывает.

— Режиссер — профессия лентяев?

— Кинорежиссер, — уточнил я. — Не знаю, как в театре — может, там наоборот.

— А почему ты меня никуда не водишь? — хмыкнула Валя, небольно щелкнув меня по носу.

— Почему никуда? Мы в ресторане были, в кино…

— Ну, а в гостях не были.

— А ты хочешь в гости?

— Что за вопросы! Все люди ходят в гости. Только не ты со мной почему-то.

— Не знаю насчет всех, но я не большой любитель ходить по гостям.

— Но ты хотя бы познакомишь меня со своими друзьями? Необязательно в гостях… Можно, наоборот, к тебе кого-то пригласить…

Я потянулся за сигаретами:

— О каких друзьях речь?

— О твоих. Я не знаю, кто твои друзья. Может, тоже режиссеры, те, с кем ты учился…

— А, вот в чем дело, — сообразил я, давая Вале прикурить. — Хочешь познакомиться еще с какими-то режиссерами…

— Ты как-то неприязненно это сказал, — зло посмотрела на меня Валя. — Ну даже если и хочу! — сразу добавила она. Я уловил в ее тоне знакомые нотки готовности к очередной атаке. — Я ведь актриса — и для меня это естественно…

— А еще недавно кто-то говорил о своем равнодушии к кино, — напомнил я.

— А еще недавно кто-то говорил о своем якобы неравнодушии ко мне! — обиженно парировала Валя. — Фарисей, — присовокупила она хлесткое словцо.

На этот раз в ванную удалился я.

«Вот-вот, — с горечью думал я, продолжая курить перед зеркалом, — мне уже сейчас начинает хотеться от нее сбежать, спрятаться. Что же будет дальше?»

92

Когда же я, вволю накурившись, вышел из ванной, Вали уже не было.

— Дежавю, — вслух сказал я.

И завалился спать. Пожалуй, даже с облегчением.

«Засыпал бы я так спокойно, если б от меня сейчас без предупреждения ушла не Валя, а Варя?» — спросил я себя перед сном.

И сам себе ответил отрицательно.

Рано утром я позвонил Вере и сказал,