'Империя Здоровья' - Сергей Анатольевич Смирнов

быть готовы... Я постелю вам здесь, а мне хватит кухни.

С африканской ловкостью пособирав посуду, он поднялся и вышел, а Аннабель, улыбнувшись Ганнибалу, ускользнула из комнаты вслед за хозяином. Оставшись сидеть на необъяснимо мягкой циновке, Ганнибал стал философски разглядывать глядевшие на него со стен черепа. Он хотел поговорить с черепом тегулу... Но он не успел найти его, как сверху ему на голову обрушилось огромное и мягкое.

- Есть тут голова леопарда? - спросил Ганнибал, неспеша выбираясь из-под матраца.

Аннабель замерла на месте и, словно спохватившись, осмотрелась кругом.

- Нет... Джи говорил, что он не возьмет череп тегулу. Возможно, он сам - тайный член клана. - Она опустилась на матрац и, крепко взяв Ганнибала за шею, притянула его к себе и прошептала на ухо: - Он отказался от денег. Джи - хороший парень. Я думаю, ему стоит доверять.

Силы вернулись к Ганнибалу. Он точно так же ухватил Аннабель за шею и повалил ее на матрац.

- Твой Джи видел плохой сон, - сказал он, глядя в черные глаза.

- Разве христианский ортодокс имеет право доверять языческим снам? - с удивлением спросила шпионка-этнопсихолог.

- Я просто обязан уважать местные обычаи. Это - в правилах настоящих ортодоксов, - честно ответил Ганнибал и, приглядевшись к уже давно любимой им сицилийской родинке, поцеловал шпионку около уха.

Грозная сицилийская сила волной приподняла Ганнибала.

- У нас завтра тяжелый день, - прошептала Аннабель, справившись со своим вздохом.

- Тяжелый, - согласился Ганнибал и расстегнул на ее рубашке одну пуговку. - И очень опасный. - И расстегнул вторую. - И, может быть, последний. - Сама собой сдалась и третья пуговка, и первый же поцелуй в заповедное место, которое та пуговка охраняла, уже ничего не оставил не только от страха, но даже от права на страх и печаль по поводу последнего дня жизни, прошедшей по маршруту Москва - Челябинск - Кампала.

- Любовь в Африке - хорошая цена за последний день...

- Ты заговорил, как настоящий американец... Берт, - учтиво хихикнула Аннабель, все так же крепко держа Ганнибала за шею.

Он продолжал целовать ее, пока не заметил, что волны под ним почему-то стихли. Тогда он приподнял голову и увидел, что черные глаза Аннабель широко раскрыты и устремлены в какое-то пустое и холодное пространство.

- Что случилось? - сжался и сам похолодел Ганнибал.

- Все в порядке, Ник, - сразу ожила Аннабель. - Только давай наоборот... Я не хочу видеть твою голову на фоне... на фоне этих зверей.

- Никаких проблем, - храбро сказал Ганнибал и сам нырнул под жаркую сицилийскую волну, докатившуюся до экватора.

Аннабель села ему на живот и виновато улыбнулась. - Извини, но так гораздо лучше. Я - плохой этнопсихолог.

Теперь она сама была похожа на грозную шаманку, окруженную заколдованными костями.

- Меня это даже возбуждает, - легко убедил себя Ганнибал.

- Извини. Последний раз повторим урок, - потребовала Аннабель, уперевшись ему руками в грудь, - а то потом я уже не буду ничего соображать... Итак, ты берешь фотографию Юла... Что дальше?

Собравшись с другими силами, Ганнибал показал, как левой рукой он будет держать фотографию, а пальцами правой прикоснется к своему кадыку, потом правой укажет в землю и в небо, потом указательным пальцем проведет от левого соска, через плечо, к изгибу левого локтя... Сумма всех жестов, этих и прочих, должна стать немой репликой: "Доктора Андерсена убили плохие люди, которые просят тебя, о, великий тегулу-онезе, оживить их кровь. Будешь ли ты делать то, что они хотят?" После этого Гулу, если попросту не откажет в общении чужаку, рискнувшему использовать тайный язык, наверно заговорит на сносном английском наречии...

- Все правильно, - прошептала Аннабель и снова превратилась в жаркую сицилийскую волну.

Ганнибал давно заметил, что она со всем любит управляться сама. Она покончила со всеми своими пуговками, отбросила прочь рубашку и сосредоточенно принялась за пуговицы Ганнибала.

Он прикоснулся к плечу Аннабель. Бархатная сицилийская кожа показалась чересчур горячей даже для Африки. Лоб Аннабель был раскален. "Ты не заболела?" - невольно спросил про себя Ганнибал. Она обжигала его всем, чем прикасалась - пальцами, губами, сосками, кончиками волос. "Гулу видел хороший сон", - подумал теперь Ганнибал и успел подумать еще, что надо терпеть, поскольку вот-вот станет еще горячей - там, где должно быть совсем горячо...

Утро было другим.

Утром Аннабель отдала Джи два больших конверта и сказала ему, что, если с ней случится плохое, то надо послать один конверт ее знакомому журналисту, а другой - по адресу, известному ЦРУ.

Утром Ганнибалу показалось, что в Уганде зябко, как на Урале.

Он собрался с духом и отдал Джи маленький конвертик и с тем же предисловием попросил его послать весточку неким московским знакомым, которым, на самом деле, надлежало оказаться на месте несчастным родителям, потерявшим младшего и самого любимого сына.

- Вчера я думал, что вы чего-то не понимаете, ребята, - уважительно заметил Джи, взвешивая на руке почтовые отправления. - А теперь вижу, что вы... просто смелые ребята.

Дорога из Кампалы до Элипойнт длиною в три с половиной сотни километров выдалась изнурительной. От нее была одна польза: она притупила воображение аспиранта Дроздова, ну, и к тому же он увидел через окошко в стереоизображении большую передачу из серии "В мире животных" или "Вокруг света".

"Элипойнт" оказалась "Элефант-Пойнт", просто перекрестком людской и слоновьей дорог, местом на узеньком шоссе, которое обычно переходят слоны, чтобы спуститься к небольшому озеру. Тут стоял предупреждающий знак с силуэтами слонихи и слоненка.

Другой предупреждающий знак - широкий, на двух стояках - торчал из высокой желтоватой травы, метрах в двадцати от шоссе:

ЭТНО-ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ РЕЗЕРВАЦИЯ

ВХОД ЗАПРЕЩЕН!

НАРУШЕНИЕ КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ

- О! Нам туда! - как бы в самом приятном изумлении воскликнула Аннабель.

Она оставила свою большую сумку, набитую маленькими Библиями, в джипе, только прихватила из нее четыре томика и сунула ИХ в свой рюкзачок, теперь уже не разноцветный, а - пятнисто-маскировочный.

Джи оценил ее предусмотрительность грустной улыбкой.

- Бог вам в помощь, ребята! - от души пожелал он и вытянул свою длинную черную руку в сторону недалекого холма, покрытого прозрачно-темным, с виду неживым лесом. - Я подожду вас там... Если завтра до девяти утра вы не появитесь, я начну свое сафари... Со своей пушкой.

Оборотная сторона предупредительного щита была чистой - делай, что хочешь. Это подбодрило