Чеченский разлом - Александр Щелоков

Плавным движением пальца Таран потянул вытертый его рукой до блеска спусковой крючок. Грохот камнепада ещё не стих, со дна ущелья доносились тугие удары камней и одиночный выстрел утонул в этом шуме.

Пуля догнала погонщика и ударила его в спину. Он вскинул руки, по инерции сделал ещё два шага по карнизу, потом похилился влево и полетел в пропасть.

Когда грохот обвала стих и стало ясно, что операция удалась, группа вышла на карниз. Обвал изрядно погрыз края тропы, местами над пропастью образовались провалы, которые должны надолго закрыть натоптанный моджахедами путь в Чечню.

— Что там? — спросил Полуян, взглянув под обрыв, где заметил нечто непонятное. Они пригляделись и вскоре стало ясно: одного из моджахедов камнями сбило с ног и швырнуло в пропасть. Он рухнул с обрыва и повис на деревце, которое проросло из камней метрах в двух ниже террасы. Несостоявшийся боевик упал на комель животом, тело его согнулось и повисло над провалом.

— Надо вытащить, — сказал Полуян, взглянув вниз.

— Ну его к дьяволу, — возразил Бритвин. — Зачем время терять? Пусть висит. Орлы быстрее увидят.

— Нет, — Полуян был тверд в решении. — надо поднять.

Погибшего моджахеда удалось извлечь из пропасти после немалых трудов. Когда его положили у входа в пещеру, Ярощук буквально застыл в изумлении. Он узнал в мертвом заметно постаревшего, но в основном сохранившего прежние черты капитана пакистанской спецслужбы Исмета, с которым судьба столкнула его ещё в Исламабаде. Однако, судя по документам, капитан уже числился Ханпашой Хамидовым, уроженцем Чечни.

Объявлять товарищам о том, что узнал знакомого Ярощук не стал. В их деле это не играло никакой роли.

Дождь окончился к полудню.

Полуян никогда не думал, что в горах может быть так красиво. Едва уползли тучи и выглянуло солнце, деревья с висевшими на листве каплями кристально-чистой воды, вспыхнули тысячами бриллиантовых блесток. И тут же ещё недавно казавшийся вымершим лес ожил, зазвенел птичьими голосами. Повеселевший дятел, выражая радость, нашел в чаще сухое дерево, оттягивал от ствола щепу и отпускал её. По лесу прокатывался громкий пулеметный треск: тр-р-р… Едва он стихал, дятел снова приводил свой звуковой инструмент в движение.

Они стояли на восточном склоне хребта. В солнечном сиянии неба промытого дождем до сапфировой голубизны, раскрылись просторы горной Чечни. Слева от них из лесного массива вниз змеилась вьючная тропа, по которой им предстояло идти.

— Двинемся напрямую, — объявил Полуян, взглянув вниз со склона.

— Пошли, пошли, — прикрикнул Бритвин на караван. Но Басай, стоявший впереди остальных не сдвинулся с места.

Бритвин огляделся, ища чем бы огреть упрямого ишака.

— Ишь, зараза, взял моду! Сейчас выломаю дрын и охожу по бокам!

Басай свернул морду, брезгливо посмотрел на него и пошел вниз по тропе.

Поняв, что ослов не переупрямишь, Полуян махнул рукой.

— Хорошо, — сказал он. — Бритвин и Резванов — давайте по тропе. Это затянет время. Встретимся внизу. А мы, — командир вытянул руку, намереваясь показать куда им предстояло идти. Но больше он ничего сказать не успел.

Грунт, на котором они стояли, неожиданно сдвинулся с места и пополз вниз под уклон по крутому плечу горы.

Полуян пытался удержаться на ногах, как мог расставил их в стороны, но устоять ему не удалось. Ноги внезапно сильно дернуло, и он спиной упал на траву, которую быстро заливала бурая жидкая грязь.

Полуян видел, как вслед за ним упали три его товарища и покатились вниз вместе с ним.

Промокший и пропитавшийся водой грунт, утратил на склоне опору, сдвинулся, пополз и потом все ускоряясь понесся в лощину.

Валы жидкой грязи и воды, скопившиеся в расселинах скал и овражках, стронутые с места, вырывались на свободу и вливались в общий поток бушевавшей грязюки. Она волнами настигала людей, окатывала их, перекатывалась через тела, залепляла илом глаза и уши, заставляла людей барахтаться в густых волнах, задирать головы и жадно хватать воздух забитыми вонючей жижей ртами.

Они ещё не докатились и до середины склона, когда сверху донесся гул взрыва. Это сдетонировал склад боеприпасов в пещере, которую заминировал Столяров.

Скольжение прекратилось столь же стремительно, как и началось. Смачно хлюпавший и шипевший вал селя достиг дна лощины. Его первая волна ударилась о крутой склон, оплеснула голые камни грязью и остановилась. Последующие валы потока стекали в ложе нового грязевого озера уже более спокойно и вскоре грязь замерла, не имея возможности двигаться дальше. Над густой бурой гладью как поплавки торчали четыре головы в касках, до неузнаваемости облепленные жидкой глиной.

В другой ситуации вид четырех здоровых мужиков, которых стихия вываляла с ног до головы в жидкой глине, вызвал бы у них самих дикий смех. Но обстановка не позволяла расслабиться.

Полуян был зол и серьезен.

— Бритвин! Резванов! Ишаков в укрытие! Прикройте тропу с обеих сторон, пока мы не приведем в порядок оружие..

Причины для опасений были серьезные. Автоматы и боеприпасы, перемазанные глинистой жижей не могли действовать, и четыре бойца из шести, имея оружие, оказались на время обезоруженными.

Случившееся повергло всех в уныние. Все тут же разделись донага, но никто не начал отстирывать одежду от грязи. В первую очередь мыли оружие.

Автоматы пришлось разбирать полностью. Потом каждую деталь промывали в проточной воде. Таран, занявшись своей винтовкой, набирал в рот воду, прикладывал к губам дуло и продувал её через ствол, до тех пор пока вытекавшие из патронника струи потеряли глинистый цвет. Только вымыв металл, его протирали насухо и смазывали тонким слоем оружейного масла.

Все торопились. Каждый хотел поскорее почувствовать себя вооруженным.

После того как удалось закончить возню с автоматами люди принялись за стирку одежды.

В течение получаса река, до того кристально чистая, несла вниз мутные, окрашенные в глинистый цвет, струи.

Еще два часа ушло на то, чтобы подсушить одежду и главное дать подсохнуть на солнце обуви…

В Махачкале Валидуба, прилетевшего в Дагестан из столицы, встретили на милицейской оперативной машине со спецсигналами. Щеголеватый капитан с черными аккуратно подбритыми усами, с цветными милицейскими эмблемами в петлицах, увидев московского коллегу, как пистолет направил ему в грудь указательный палец:

— Вали? — капитан словно проглотил второй слог,

Валиуб отметил это, но значения оговорке не придал.

Они пожали друг другу руки.

Машина, сверкая мигалками, понеслась по улицам.

— Куда мы? — спросил Валидуб, привычно отвалясь на спинку заднего сидения.

— Принять тебя нас просил хороший человек. Мы тебя принимаем. Сейчас встретим машину и поедешь на границу с Азербайджаном. Будешь жить в Магарамкенте. Ой, какое место! Воздух, — капитан одной рукой держал руль, на второй сложил пальцы щепотью, поднес к губам и чмокнул их кончики, — курорт! Река Самур. Вода — кристалл!

— И что я буду там делать?

— Немного арбузы ждать будешь. Дышать воздухом будешь. Воду пить будешь…

Они с ветерком, местами с подвыванием спецсирены, они доехали до Айзербаша, городка на самом берегу Каспийского моря. Здесь их ждала другая машина — «Мерседес» серебристо-голубого цвета. Валидуб попрощался с коллегами и пересел в салон, охлажденный стараниями кондиционера.

— Драстуй, — водитель-азербайджанец протянул руку Валидубу. — Меня зовут Джафар. Фамилия Везиров. Ты теперь наш гость.

В Магармкенте — дагестанском городке на границе с Азербайджаном — они остановились возле двухэтажного кирпичного дома с высокой деревянной верандой, густо оплетенной виноградными лозами.

— Проходи, — сопроводив приглашение широким жестом руки пригласил Валидуба Джафар. Отдыхай, гуляй. Машина с арбузами скоро придет.

Они прошли в светлую прохладную комнату, убранную коврами.

— Что будешь пить, майор? Водку? Коньяк?

Валидуб не стал ничего доказывать — зовут майором, пусть будет так. Спросил с интересом:

— Водка небось плохая?

— Небось плохая.

— Коньяк хороший?

— Очень лучший.

— Серьезно?

— Серьезно. Его пьет сам президент Азербайджана эфенди Гейдар Алиев. — Джафар сложил пальцы правой руки в щепотку и поцеловал их, при этом громко сглотнул слюну. — Половина удовольствие, половина — счастье.

— Буду коньяк.

— Молодец, майор. Теперь скажи, бабу надо?

— А мне говорили, что у вас, горцев, на этот счет строго.

— Правильно говорили. На этот счет строго.

— Как же тогда с бабой?

— Э, не беспокойся. Хочешь русскую? Хочешь грузинка будет.

— Грузинка хорошая?

Джафар облизал губы жадным движением языка.

— Грузинка хорошая. Горячая! Ой, какая! Я сейчас

Джафар отсутствовал минут десять не больше. Вернувшись, вошел в комнату, огляделся, потом махнул рукой в открытую дверь.