Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

не было и нет.

* * *

Очень сложно сейчас представить себе Соледар живым, благополучным и полным людей. Пока это город-призрак, как и Артемовск. Но мы помним, каким невероятным казалось восстановление Мариуполя, а сейчас этот процесс идет даже не семимильными, а семидесятисемимильными шагами.

Так же будет и здесь, ведь основное богатство маленького городка никуда не делось, это бесконечные залежи соли под землей. Как говорил неоднократно глава республики Денис Пушилин, инвесторы уже есть, производство готовы восстанавливать и вкладываться в него, а это и налоги, и зарплаты, и социальная сфера, не говоря уже про невообразимые потоки федеральных дотаций, которые преображают местность порой так, что дар речи теряю даже я.

Немного вскользь упомяну про шахты, использовавшиеся как хранилища Госрезерва в советское время. Вот уж где пещеры Аладдина! Там все очень интересно, каким-то образом цело и пока очень секретно.

Но восстановление и грандиозная стройка, какой край не видел со времен, наверное, Екатерины, или советской индустриализации, или последнего промышленного бума Украины Днепропетровского периода, – это все будет потом. Когда боевые действия или закончатся, или уйдут отсюда настолько далеко, что можно будет говорить о восстановлении. Фонтанах, лавочках, парках и ДК. Жилых домах, конечно, тоже.

Но дальше по прямой асфальтовой дороге – Славянск, колыбель восстания 2014 года, и всего в двадцати километрах. Славянско-Краматорская агломерация из четырех больших плотных промышленных центров, расположенных полуподковой – Славянск, Краматорск, Дружковка и Константиновка. Как все будет развиваться там – мы увидим. Думаю, довольно скоро. Как именно все будет, лично я вообще даже предположить пока не могу. Но мысли некоторые есть. Так что посмотрим.

Авдеевка Шредингера

Водопады Крутой Балки

Вместе со Злым мы идем вдоль песчаной гряды к опорнику напротив Крутой Балки – это давно брошенный массив домов частной застройки прямо на линии фронта. Слева от нас карьер, в который льется, как водопад по склону, вода из трубы огромного диаметра – это водовод Северский Донец – Донбасс, труба идет к Васильевской фильтровальной станции.

Потоки воды мощные, и невольно я замедляю шаг, чтобы посмотреть на движение воды, спешащей вниз по ярко-желтому песчаному склону, изменяя его ежесекундно своим движением, вливаясь в ярко-голубое озерцо идеально круглой формы на дне, как будто в желтке карьера – сердцевина неба. В очередной раз я убеждаюсь в том, что, если бы у происходящего в Донбассе был какой-то художественный руководитель, отвечающий за визуальную составляющую, подозреваю, что это был бы Тарковский. Настолько все здесь созвучно выглядит именно тому, что он показывал в своих фильмах, часто даже оставляя за кадром то, что мы видим на подсознательном уровне. В очередной раз я как будто бы попал в декорации к его фильму.

При этом именно из-за этой дыры в трубе и многих других, таких, как эта, в частности, в Донецке воды нет. (Ну и из-за перекрытых шлюзов в Краматорске тоже, конечно.) Вернее, как – вода есть раз в три дня (в последнее время – раз в два дня), и не до всех верхних этажей добивает напор. Подъехать сюда и заварить трубу ремонтники не могут, мы на передке и к опорнику подходим пешком, оставив машину в довольно далеких кустах – склоны и барханы тут не очень приспособлены к тому, чтобы по ним ездить. В небо смотрим и слушаем – напоминает Злой и сам то и дело посматривает наверх.

Однажды мы проходили примерно здесь с Эдуардом Александровичем Басуриным, еще задолго до СВО, когда ситуация начала ощутимо становиться все более напряженной, но никто, разумеется, ничего подобного тому, что началось, предположить не мог. А тогда оставили машину в положенном месте и пошли работать на самый передок. На обочине шоссе сидели солдатики Народной милиции ДНР и обедали – им привезли походный котел на отделение. В этом месте они что-то копали, обустраивая очередные укрепления. Все одетые не пойми во что, броню на жаре при физической активности скинуть хочется прежде всего. И многие идут навстречу этому желанию, что мы и отметили, поздоровавшись и пожелав приятного аппетита, и отправились работать дальше в сторону передовой.

В этот раз было все довольно стандартно – записали интервью, сняли картинку, сюжет был готов. И когда снимали в превосходно оборудованном блиндаже, наверху пошли мощные прилеты. Как хорошо, что мы в безопасном месте, подумал тогда я, а боец, который наблюдал через монитор за происходящим с помощью камеры снаружи, сказал, что как раз в район перекрестка ложится. Где сидели обедающие землекопы.

Мы переждали, попили чаю и стали выбираться. Когда мы шли обратно, все тогда безмятежно обедавшие сидели в полном обмундировании в укрытиях и только хлопали глазами. В ходе этого обстрела, слава богу, никого не зацепило. Конечно, мы пошутили про пропавший аппетит.

Жарко, солнце светит практически под прямым углом. Идем с расстоянием, быстрым шагом. Ноющее и неприятное чувство, когда хочется быстрее нырнуть в прохладу блиндажа, трубы авдеевского «Коксохима» всю дорогу торчат впереди, но отсюда, с этого своеобразного бруствера, комбинат уже весь как на ладони. Бойцы узнают Злого и торопятся здороваться. «Командир, противник такого морально-психологического воздействия может не выдержать, как твое присутствие», – шутит комроты Смит, они обнимаются и садятся в блиндаже рядом.

«Ну, рассказывай». Они общаются как встретившиеся хорошие товарищи, а в переводе на суконный военный язык – доложите обстановку.

Обстановка, понятное дело, сложная. Все эти девять лет она такая. Вот она Авдеевка, вот ее видно, но со стороны ясиноватского поста ГАИ и Промки все как было, так и есть, только в 20172018 году стало еще хуже, чем было в 2015–2016-м. Прямой наводкой бьют друг в друга на расстоянии двухсот, а иногда и ста метров. Обычно на передок попасть довольно сложно, это система ходов, укрытий, проходов через какие-то подвалы и посадки, пешком надо идти от машины довольно значительное расстояние – ведь он на то и передок, что к нему не подъедешь. И обычно командиры не очень горят желанием туда пускать журналистов. Во-первых, это довольно сложно организационно – привезти, отвезти, проводить, – а во-вторых, это довольно опасно: так называемое обострение (поноса у врага – довольно мрачно шутит один из бойцов) может начаться в любой момент, и, если что случится с этими гражданскими, объясняй это все потом.

А тут ты в бешеном ралли заезжаешь под одну из эстакад ДКАД, бежишь в какие-то системы нор под дорожным полотном, потом непонятно как оказываешься в большом старом фундаменте, где в бойницах стоят крупнокалиберные пулеметы