Жена ловеласа - Энн Цвек

Звучала тихая музыка. На стене персикового цвета висели часы, и Мэгги не удавалось преодолеть навязчивое желание наблюдать за ними. Одна женщина уже лежала в похожей на шпинат маске. Девушка, похожая на Илонку, тщательно вымыла руки, подошла к Мэгги и начала делать ей маникюр. «Да, именно так в молодости выглядела Илонка», — подумала Мэгги, глядя на склоненную перед ней светловолосую голову. Симона, которой накладывали маску, из-за спины возившейся с ней девушки показала подруге знак победы двумя пальцами. Часы все тикали и тикали. Явилась еще одна переодетая в розовое клиентка. Ногти Мэгги были мастерски подпилены и отполированы.

— Покрыть лаком?

— Да, пожалуйста. Ярко-красным.

Маску, снятую с одной из посетительниц, повесили на стену вместе с остальными, а самой даме помогли надеть пальто и проводили к выходу. На кушетках лежали еще семь клиенток. Мэгги сушила ногти, слегка помахивая руками.

Вскоре женщина справа от Симоны стала ерзать и вертеться на кушетке, делая какие-то жесты и пытаясь отколупнуть маску. Илонка встала из-за стола и подошла к ней.

— Чешется, — сказала женщина приглушенным голосом. — Снимите ее! — Илонка сорвала маску и увидела под ней красное воспаленное лицо. Клиентка злобно прошипела: — Сделайте же что-нибудь!

Тут распахнулась дверь, и на пороге появилась взбешенная женщина, совсем недавно покинувшая салон. У нее тоже покраснело лицо.

— Помогите, я не могу больше! — Сбросив пальто, она кинулась к Илонке и стала что-то говорить ей, бешено жестикулируя. Симона громко взвыла, вскакивая с кушетки. «Наверное, для пущего эффекта», — подумала Мэгги. Теперь в салоне воцарилась полная анархия. Илонка и ее работницы метались от клиентки к клиентке, срывая с них маски и накладывая холодные компрессы.

— La poiitzia! — вопила Симона. — Я обращусь в полицию! — Одна из девушек пыталась приложить к ее лицу смоченную чем-то вату. — Я вся горю! — вопила итальянка и бегала как полоумная по всему салону; остальные женщины вторили ей, каждая на своем языке.

А Мэгги тем временем спокойно сидела на стуле, досушивая лак и не зная, смеяться ей или плакать. Одна из женщин — жена турецкого посла, как потом выяснилось, — заползла в угол и разрыдалась. Испытывая угрызения совести, Мэгги намочила полотенце и подошла к ней.

— Сейчас все пройдет, — сказала она, вынимая из сумки лосьон. Почувствовав облегчение, турчанка схватила лосьон и побежала к Илонке.

— Вот что вам нужно, — гортанно произнесла она, размахивая пузырьком у нее перед носом.

Явились две новые посетительницы — и в растерянности остались стоять у порога, не снимая пальто. Перед ними предстала удивительная картина: краснолицые женщины с выбившимися из-под розовых повязок волосами и ошметками зеленой массы, напоминавшей шпинат, отчаянно терли руками щеки и грудь и на разных языках что-то кричали. Илонка, по-видимому, утратившая всякий контроль над ситуацией — и над собственной прической тоже, — захлопнула дверь и вывесила табличку «Zarva».[134] Симона обильно намазалась лосьоном и передала флакон полной женщине по соседству, которая учащенно дышала, хватая ртом воздух. Понадобилось какое-то время, чтобы восстановить в салоне порядок.

Мэгги с Симоной ушли, не заплатив. Переживания Мэгги были совершенно типичны для нее: неоплаченный счет за маникюр беспокоил ее сильнее, чем страдания жены турецкого посла и нанесенный Илонке ущерб.

Мэгги настояла на том, чтобы отпраздновать победу в лучшем ресторане Будапешта, и Золтан заказал столик в «Гунделе». Спустившись на лифте в холл гостиницы, она испытала испуг и радость одновременно, увидев знакомую фигуру у стойки администратора.

— О, bonsoir, bonsoir![135] — радостно воскликнул Люк, на мгновение прекратив яростно жестикулировать. — Я никак не мог заставить этого человека понять, кого я ищу…

— Bonsoir, — смущенно произнесла Мэгги.

— Я надеюсь, вы сегодня свободны и сможете поужинать со мной? Я только что приехал из деревни — покупал там свинью.

— Вообще-то я собиралась поужинать с Золтаномл — неуверенно ответила она. — Ну, вы знаете, с моим деловым партнером.

— Свинья просто великолепна… — продолжил Люк и мгновенно помрачнел, когда суть ее ответа наконец дошла до него. — Значит, вы заняты? Видите ли, я завтра возвращаюсь во Францию…

Его смиренный вид растрогал Мэгги. Она всегда старалась быть любезной, привыкла заботиться об интересах других. Джереми часто упрекал ее в том, что ей трудно было говорить людям «нет». Впрочем, что плохого может случиться, если она пойдет Люку навстречу?

— Хотите присоединиться? Мы собирались поужинать в «Гунделе», — неожиданно для себя самой произнесла Мэгги.

— Я подойду чуть позже, если можно, — ответил он. — Мне нужно сделать несколько телефонных звонков и забрать из отеля кое-какие вещи. «Гундель» — о, превосходно!

Мэгги увидела Симону за барной стойкой, с бокалом шампанского; итальянка смотрелась, еще более эффектно, чем обычно. На Золтане был костюм, оставшийся у него с тех времен, когда он был водителем посла, и итальянские туфли. Оба были очень нарядными — Мэгги предположила, что это, наверное, был их первый совместный выход в свет.

— Я встретила в холле отеля Люка де Боскьера. Он приехал сюда по делам, — сообщила она. — Я пригласила его поужинать с нами — надеюсь, вы не возражаете?

Выщипанные брови Симоны взметнулись вверх, исчезая под челкой.

— Ой, Мэгги-и! — захихикала она.

Золтан промолчал. Друзья направились в зал. Симона подмигнула Мэгги, когда они усаживались за стол. Золтан заказал крепкое красное вино из Эгера, гуляш и жареного гуся, объявив, что последний почти не уступает легендарному гусю его матушки. В этом ресторане ему явно нравилось. Друзья произнесли тост за отсутствовавшую Эсмеральду. К столику подошли музыканты цыганского оркестра и стали исполнять надрывную мелодию прямо над ухом Мэгги. Потом, обратившись к Симоне, завели мотивчик повеселее.

— Это песня про карие глаза, — сказал Золтан, устремив влюбленный взгляд на Симону. — Все говорят, голубые глаза прекрасны, но у моей любимой глаза карие…

В этот самый миг в дверях появился Люк и энергично замахал им рукой. Он, вне всякого сомнения, успел немного позаботиться о своей внешности, однако Мэгги все-таки заметила застрявшую у него в волосах соломинку.

— Я только что приехал из пригорода, — сообщил Люк. — Из… — он выудил из набитого кармана клочок бумаги, — из Кишкунфеледьхазы. Невероятное название, правда?

— Не такое уж невероятное, если перевести, — заметил Золтан. — Оно означает «Маленький соплеменник в половине дома».