Иной мир. Начало - Никита Эдуардович Шарипов

самолёт и сожалел о том, что не мог хотя бы часть пути преодолеть поездом.

– Прибыли, товарищ капитан, – скороговоркой отрапортовал выглянувший из кабины лётчик и, весело подмигнув, понимающе улыбнулся. – Конечная остановка!

– Благодарю, – разминая ноющие виски, ответил Юра, и вышел из предусмотрительно распахнутой двери самолета в солнечное украинское утро.

Несмотря на ранний час, на небольшом военном аэродроме под Львовом было оживлённо. Практически одновременно с ПЕЭСкой Егорова на аккуратно выкошенные линии взлётных полос начали заходить два легкомоторных По-2, которые местные гарнизоны до сих пор использовали вместо современных разведчиков. Одна из машин приземлилась совсем рядом с самолетом капитана и неуклюже заскакала на кочках с сильным креном влево. Не дожидаясь остановки самолета, из кабины выскочил пилот и на ходу спрыгнул с качающегося крыла. Прокатившись привычным движением по земле, лётчик резво подпрыгнул на ноги и, с перекошенным от ярости лицом, начал озираться, бешено вращая выпученными глазами.

– Гулейчук! Ты где, скотина?

Один из молодых техников, почти мальчишка, движущихся в сторону приземлившихся самолетов, в этот момент остановился и сжался, визуально пытаясь стать меньше. Между тем, глаза летчика нашли замершую фигуру и угрожающе сузились:

– Паша! Что б тебя копытом убило! Иди сюда, мой родной!

– Не-а, – спустя секунду колебаний выдал остолбеневший Паша. – Вы ругаться будете…

– Да кто тебе такое сказал, Пашка? – медленно подкрадываясь к топчущемуся на месте технику, ласково прошептал пилот. – Я ведь просто спросить хотел. Ты посадочное шасси обслуживал? Помнишь? Я тебя вчера просил!

– Алексей Захарыч… – голос Пашки предательски дрогнул и он начал сдавать назад, не позволяя уменьшить расстояние между собой и злым командиром. – Меня вчера… я вчера… оно нормальное было, вот вам крест!

– Да что мне твой крест? На могилу мою поставить? – взвыл пилот и остановился. Ситуация начинала приобретать комический оттенок и, если боевой офицер начнёт бегать за пацаном по всему взлётному полю, то стыда точно не оберёшься. – Я ведь с тобой как со взрослым! А ты? Опять с Олесей тискался весь вечер?

– Угу, – виновато кивнул парень и, стянув с головы засаленный картуз, остановился, опустив глаза в землю. – Виноват я… Наказывайте!

– Наказывайте? Наказывайте! – с издёвкой повторил подошедший вплотную к пареньку лётчик и отвесил ему звонкую оплеуху. – Пошёл вон с глаз моих! Наказание я тебе позже придумаю.

Техник бросился наутёк.

– Куда собрался, балбес? – поймав за шиворот развернувшегося Пашку, Леонид повернул его в сторону сиротливо стоящего самолёта и отвесил поджопник, закрепляя направление. – Машку посмотри! И шасси проверь, на левом колесе подшипник клинит.

– Прекратить рукоприкладство, товарищ офицер! – решил наконец вмешаться Егоров и, спустившись по короткому трапу, быстрым шагом направился к лётчику. – Если техник виноват, то наказывайте его по уставу!

– А ты что за… – пилот осёкся, разглядев нашивки контрразведки на кителе капитана. Удивлённо покрутив головой, он принял правильное решение. – Виноват, товарищ капитан, не удержался!

Молодцевато вытянувшись по стойке смирно, он бодро приложил ладонь к козырьку и представился:

– Капитан Мелентьев, командир шестого звена аэроразведки.

– Вольно, – отмахнулся Егоров. – За что пацана бил?

– Да он парень не плохой, – понизив голос, чтобы не услышал крутящийся у самолёта Пашка, ответил лётчик. – Но молодой, ветренный. Всё ему по девкам бегать. Я его понимаю с одной стороны, но с другой… Вчера техническое обслуживание спустя рукава провёл, а это, ну, сами понимаете.

– Понимаю, – кивнул в ответ Егоров и указал в сторону техника. – Пригласите юношу.

– Рядовой Гулейчук! – лётчик рявкнул так громко, что на секунду замолкли испуганно птицы. – Ко мне!

Торопливо подбежав к командиру, техник секунду растерянно переводил взгляд с Егорова на Мелентьева, но потом определился:

– Товарищ капитан, рядовой Гулейчук по вашему приказанию прибыл! – вытянувшись перед своим командиром, звонко отрапортовал парень.

Всё это время Егоров внимательно изучал парня. Совсем молодой, будет даже не удивительно, что только вчера из училища вышел. Рыжий и конопатый, с большими синими глазами, которыми он влюблённо смотрел в строгое лицо Мелентьева. Да и сам пилот, как бы не ругался, но это больше напоминало отцовское воспитание, чем отношения командира с нерадивым подчинённым.

Можно было по всей строгости написать рапорт и в военной комендатуре у парня напрочь отобьют желание бегать по бабам, но Юра решил принять другое решение. Открыв свой планшет, достал оттуда лист бумаги и новенький графитовый карандаш. Протянув это всё растерянному технику, приказал:

– Пиши: во время боевого вылета самолет капитана Мелентьева разбился из-за технической неисправности. Сам капитан Мелентьев… тут оставь место, чтобы потом дописать можно было… обслуживал самолет младший техник Гулейчук Павел… и отчество допиши своё… Собственно, он и привёз вам письмо и даст более подробные пояснения, как это случилось… Дату не ставь, подпись только. Капитан, сообщи рядовому Гулейчуку адрес родных, кому сообщить надо будет. А письмо парень, у себя оставь. С таким отношением к службе оно тебе пригодится.

Всё время, пока Егоров диктовал, лица его собеседников постоянно менялись. И если на лице пилота промелькнула гамма от удивлённого возмущения до довольного понимания, то у Паши просто стабильно нарастали испуг и паника.

– Как же это так? – растерянно хлопал повлажневшими глазами техник, осторожно держа исписанный листок на вытянутой руке. – Алексей Захарыч, вы ведь живой!

– А это ты со своей Олесей скоро исправишь! – включился в игру Мелентьев. – В следующий раз рули высоты не проверишь, или топливный фильтр не поменяешь! И правильно! Зачем тебе какой-то самолёт? Все мысли о девичьих коленках!

– Товарищ капитан, родненький! – забыв об уставе, Пашка бросился к лётчику и, обняв, ткнулся лицом в широкую грудь, пытаясь спрятать брызнувшие из глаз слёзы. – Да я больше никогда… я только с Машкой…

– Машка, – поясняюще шепнул Мелентьев и указал взглядом на стоящий неподалёку самолёт.

– Письмо при себе держи, – напутственно похлопал по плечу солдата Егоров и, обращаясь уже к пилоту, уточнил: – Где у вас дежурный по аэродрому?

– А давайте я вас провожу, товарищ капитан, – ответил Мелентьев, отдирая от себя рыдающего техника. – Паша, хватит сопли разводить, займись самолётом.

В пути офицеры разговорились. Мелентьев оказался фронтовиком, в этих местах два года войны провёл, здесь и победу встретил. После войны женился, но военное дело не бросил, да и работы у него хватало. На своем стареньком По-2 занимался доставкой почты, картографической съёмкой, ну, и, когда нужда требовала, проводил воздушную разведку для карательных операций и возил координатора. Вот и сейчас он вернулся с одной из разведывательных операций. Проводил аэрофотосъёмку отдалённого района Закарпатья, в котором, по слухам от местных, появился диверсионный отряд из бандеровцев.

– И вот весь полёт нормально, движок мурчал котёнком, а вот как на посадку пошёл… – лицо Мелентьева вновь потемнело от злости. – Ух, Паша!

– Думаю, фокус с письмом заставит парня задуматься, – усмехнулся Егоров и похлопал по плечу пилота. – Не переживай. Как то и мне такое письмо писать пришлось, до сих пор не забыл урока.

– Будем надеяться, –