Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев

чем же дело?

— А будут доказательства, изолируем. А не будет, умоем руки.

— Доказательства искать нужно.

— А если желания нет? И вообще, что мы здесь делаем? — спросил Степан.

— Я так долго ждал этого часа! — звонко щелкнул пальцами Федот.

— Мы не в бессилии своем распишемся, а в своей силе. Ну не можем мы работать на чужой земле, зато на своей у нас все в полном порядке. Или кто-то в этом сомневается?

— Ударим работой по сомнениям! На своей земле… Когда едем?

— Со следователем поговорить надо, — настраиваясь на обратный путь, сказал Степан. — Мы ему Кушакова оставили, он его допросил, про куртку со звездочками узнал. Должен заподозрить Зубьева. А если нет, так уж и быть, подскажем. А дальше пусть он сам действует, обыск проводит и так далее…

— Я готов умыть руки даже без мыла! — улыбнулся Федот. — Лишь бы поскорей!

Следственно-оперативная группа закончила свою работу, на месте милицейских машин стояли знакомые по вчерашнему дню «Чероки» и «БМВ». Один «бык» стоял у калитки, двое — у внедорожника, а с ними Кушаков. Бандиты что-то говорили ему, тот кивал, один врезал ему кулаком в живот, парень скорчился от боли.

— Это не следователи! — вынимая из кобуры пистолет, сказал Комов.

— Это даже не допрос! — кивнул Степан.

— Шашкина бы сюда! — фыркнул Кулик.

— Шашкин только языком трепать умеет! — открывая дверь, усмехнулся Комов.

Они почти одновременно покинули машину, толпой направились к «Чероки», у которого держался за живот Кушаков. Бандиты и виду не подали, что испугались. Презрительно глянув на оперов, они оставили парня, обошли джип и сели в «БМВ».

— Все нормально, все хорошо! — Кушаков вытянул руку перед Степаном, останавливая его.

Впрочем, он мог бы этого и не делать, Степан не очень-то рвался преследователь его обидчиков. Ничего особенного они не сделали, ну врезали своей шестерке, и что? Кушак более чем заслужил такое к себе отношение. И на свободе ему не место, после того как он фактически бросил Зою на растерзание бандитам.

— Что хорошо? — спросил Степан. — Печенку не отбили?

— Так никто ничего…

— Даже не притронулись, — фыркнул Комов.

Он так же, как и Степан, смотрел на «быка», который стоял у калитки. К нему из дома выходил еще один тип такого же мерзопакостного вида.

Милиции нет, и теперь в доме хозяйничали бандиты.

— Тебя следователь допрашивал? — спросил Степан. Он видел, как «БМВ» трогается с места, но ничего не предпринимал.

— Ну, поговорили, — пожал плечами Кушак.

— Ты ему про человека в форменной куртке говорил?

— Да нет, он особо не спрашивал, так поговорили.

— А эти о чем с тобой говорили? — кивком указав на уезжающий «БМВ», спросил Степан.

— Ну, предупредили.

— О чем?

— Да о том! Вот вы сейчас меня спрашиваете, а мне потом голову оторвут. Вам-то, конечно, все равно, а мне вот нет!

Кушак чуть не заплакал, глядя, как из дома выходит Фомич в сопровождении своей, а не казенной охраны. И не в наручниках. В опущенной руке он держал рацию с выдвижной антенной.

— Меня теперь точно убьют! — захныкал Кушак.

Степан кивнул. И пары часов не прошло, как Фомича доставили в отделение, а он уже на свободе. Чем это объяснить, как не бездействием, а, скорее всего, продажностью местной милиции?

— А мы тебя спрячем!

Степан выразительно глянул на Кулика, тот кивнул и взял Кушака под руку. Одновременно с этим он достал из кармана наручники.

Фомич вышел со двора, приближаясь к Степану, передал рацию своему подручному.

— Ехал бы ты, начальник, от греха подальше! — сказал он, угрожающе глядя на него.

Зрачки расширены, нервно моргает, чересчур сухие губы, похоже, Фомич находился под воздействием сильных веществ, а потому и море ему по колено.

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Рано еще тебе умирать!

— Ну так и Живодер еще не старый был, — усмехнулся Степан.

— Не старый и слишком добрый, — кивнул Фомич.

— Даже так?

— Ну вы же до сих пор живы.

— Это угроза?

— Я тебя предупредил, начальник. — Фомич тужился изо всех сил, пытаясь нагнать на Степана страху.

Это у него получалось плохо, но Степану все-таки стало немного не по себе. Фомича сопровождали трое, откуда-то появились еще двое, эти зашли с левого фланга. Степан бросил взгляд вправо, а там еще четверо. Не очень грозные на вид личности, неряшливые, лохматые, похоже, торчки на подхвате у местной мафии. Эти за дозу могли на мать родную наброситься, а на ментов и подавно. Страх у них подавлен дозой, так что все возможно.

— Зря ты меня предупредил, Фомич. Мы ведь и так собирались уезжать, а ты нас предупредил. Теперь не уедем.

— Не уедем, — кивнул Федот. — Пока тебя не закроем.

— Нарываетесь?

— Да нет, просто в чувство кое-кого привести нужно! — Лозовой выдернул из кобуры пистолета и тут же выстрелил в воздух.

Фомич, как ни крепился, вздрогнул от выстрела и задумался. Не сможет он взять верх над четверкой вооруженных оперов, во всяком случае сейчас.

— И все-таки я вас предупредил, — одними губами улыбнулся бандит.

— Ну что ж, мы вызов приняли.

— По ночам осторожно ходите!

— И выводы сделаем… Бывай пока!

Степан резко повел плечом, будто собирался ударить Фомича, но даже не коснулся его. Но заставил его вздрогнуть, резко повернувшись к нему спиной.

Он сел в машину, вынул из кобуры пистолет — на случай, если придется подстраховать своих оперов. Но все обошлось, все беспрепятственно заняли свои места, взяв в клещи несчастного Кушака.

— Куда вы меня везете? — проскулил он.

— Не везем, а выводим, — глянув назад, сказал Комов.

— Куда выводите?

— В расход… Где Зоя?

— У меня дома.

— А бандиты куда поехали? — спросил Степан, разгоняя машину.

Вдруг у обдолбанного Фомича проснулась тяга к извращенным развлечениям, понадобилась Зоя. А может, он отправил своих бандитов затем, чтобы ее убить. И почему Степан сразу об этом не подумал? А то столько времени на Фомича потрачено.

— Так не знаю!

— Знаешь: к Зое они поехали! Ты ее снова, паскуда, сдал!

— Да не сдавал я ее!

— Тогда в расход! — кивнул Комов.

— Сначала на Колхозную улицу! — мотнул головой Степан. — Если Зою уже увезли, тогда в расход!

— Да не было разговора за нее!

— А за кого был?

— Да просто поговорили.

— А можно я эту гниду прямо здесь придушу? — спросил Комов.

— Можно, — кивнул Кулик. — Только без крови. И быстро. Чтобы не мучился.

— Они за Зубьева спрашивали.

— За кого?!

— Спрашивали, что я видел вчера. Я все сказал, а они за эти звездочки на куртке уцепились. Зубьев, спрашивают, я говорю, не знаю, а они: все равно, Зубьев это,