Тайны ордена - Артем Каменистый

– Нам твоя гибернация ни о чем не говорит. Мы умираем, потом попадаем сюда. Вроде у всех так, другого способа не знаю.

– А она долго перед этим была здесь?

– Нет, она новенькая. Но язык уже усвоился, говорила без заминок.

– Может, из-за этого…

– Что из-за этого?

– Налицо какой-то сбой. Ее тело не захватили, но и прийти в себя она не может.

– Какое ценное наблюдение… Я, бывало, тоже подолгу валялся, в том числе и после попадания сюда. И при этом мило общался с внутренним голосом. Странным голосом. И сохранил себя, несмотря на этот непонятный голос и прочее.

– Блок управления устройством. Искусственный разум, причем весьма ограниченный. В свое время я не один год потратил на его изучение.

– Лежал в коме?

– Бывало и так, но обычно выкраивал несколько минут времени. При желании нетрудно научиться связываться с устройством без драматических сложностей.

– На устройство это не похоже. Это нечто куда более страшное.

– Ты судишь по ощущениям, а не по фактам.

– Так ты не знаешь, что надо делать в ее случае?

– Я – нет. Но ее попугай может знать. Возможно. Между ними ведь есть какая-то связь.

– Ее птица не очень-то разговорчива.

– Страдает по ней?

– Наверное. Она с тех самых пор неразговорчива, как это случилось.

– Хозяйка молчит, и она молчит. Я ведь тебе говорил не раз, что они связаны.

– Даже Зеленый перестал за ней приударять: не в том она настроении.

– Как мужчина я ему искренне сочувствую.

– А мне совсем не смешно.

– Понимаю. Есть еще один вариант…

– Какой?

– Это море непростое…

– Я уже заметил.

– У меня подозрение, что именно на его дне может найтись то, из-за чего в нашей общей реальности начались такие сложности с перемещениями. Нечто вроде защитного механизма, что-то такое… в этом роде. Реакция на чужаков. Ты, должно быть, сам не раз видел остатки весьма древних сооружений. Встречаются среди них всякие, в том числе и откровенно непонятные. А ведь воды морские скрывают многое. Случаи, когда неводами вытаскивают мраморные статуи или что-то другое, никого не удивляют. Дороги, которые уходят в море, можно встретить на обоих побережьях и многих островах. Когда-то здесь было гораздо меньше воды.

– И при чем тут моя проблема?

– Есть неподалеку один интересный островок, на картах не обозначенный. Нам с тобой не мешало бы его посетить.

– А что там?

– Да там… В общем, это лучше раз увидеть, рассказы как-то не то. Он не такой уж необитаемый, есть там кое-кто, вдруг посоветует что полезное. Шансы получить помощь велики, по своему опыту сужу.

– Ты покажешь этот остров?

– Я твой должник, можешь распоряжаться мною всецело.

– И долго теперь должником будешь?

– Мы еще успеем обсудить мелкие детали нашего сосуществования.

– К этим двоим, которых мы выручили, тоже прилетят птицы и они станут стражами?

– Не факт. Птицы почему-то выбирают далеко не любого.

– На месте попугаев своего соотечественника я бы не выбрал. Слишком он какой-то шумный и несерьезный. Не таким должен быть страж.

– У птиц свое мнение.

– Откуда они вообще взялись? Что это? Тоже инопланетная технология?

– Технологии чужих здесь ни при чем. Я предполагаю, что этот вид попугаев был выведен на этой планете очень давно. Возможно, цивилизация, оставившая много странных объектов, использовала их для каких-то своих нужд. Только не спрашивай, для каких. Затем она исчезла, а попугаи остались.

– Ага. И зачем-то пристают к таким, как я и ты.

– Возможно, это следствие их происхождения. Не исключено, что когда-то они были частью системы безопасности на случай проникновения все тех же чужих. Пришельцев нельзя даже назвать злыми, просто они совсем другие, с другими методами, нет смысла подходить к ним со своими мерками. Я пытался с ними контакт наладить, но это все равно что с муравейником общаться. Возможно, они уже пытались сюда внедряться, очень может быть, что именно это стало причиной катаклизма, следы которого здесь можно отыскать во многих местах.

– Кто живет на том острове? Магистр?

– Ты о чем?

– У ордена стражей есть магистр.

– Это сказки для аборигенов. Стражи – вечные одиночки. У них никогда не было своей организации. Думаю, один из первых, кто сюда попал, сумел себя неплохо зарекомендовать и запустил этот слух, чтобы придать вес своему статусу. С тех пор и повелось.

– А как же латынь?

– Что?

– Язык стражей.

– Он так называется?

– Да. Мертвый язык моего мира.

– Не знал. Ну, возможно, сказку с орденом придумал твой земляк, знавший этот язык.

– Даже далеко не простолюдины уверены в существовании магистра и организации стражей.

– Ну разумеется. И ты, я так подозреваю, никогда не пытался убедить их в обратном. И даже больше того, при каждом удобном случае не забывал с загадочным видом ссылаться на великого магистра и орден. Только не надо говорить, что такого не было.

– Временами речь шла о том, чтобы не умереть прямо сейчас. В такие моменты я готов был сослаться на кого угодно.

– Вот так и крепнут слухи об ордене и его магистре.

– Мой попугай однажды тоже ссылался на магистра. Он передал мне его приказ.

– Да что ты говоришь?! – делано изумился Зерд. – А скажи, твоя птица не была замечена в каких-либо хитростях?

– Да она большую часть времени только ими и занимается.

– Тот приказ, он был полезен?

– Да, я обзавелся ценными союзниками.

– Птица считала, что сотрудничество с ними тебе не помешает. И не придумала ничего лучшего, чем сослаться на приказ магистра. Ты же сам его временами через слово поминал, вот и она не удержалась от искушения.

– Зеленый – хитрец еще тот, но он не врун.

– В том, что касается магистра, он приврал, даже не сомневайся. Или, возможно, подразумевает под этим кого-то другого.

– Кого?

– Спроси у Зеленого.

– Ага, так он мне и ответит… знаю… сталкивался не раз…

– Он не человек, его сознание устроено иначе. Принимай таким, какой он есть.

– Стараюсь. Хотя временами так и тянет сварить из него суп.

– Дан, ты слишком много узнал, постарайся все это переварить, а уж потом задавай новые вопросы.

– Я быстро перевариваю.

– Не сомневаюсь, но все же давай продолжим чуть после. У меня есть к тебе дело. Срочное.

– Что?

– Видишь ли, я страж не совсем полноценный, мне ведь не пришлось умирать, чтобы сюда попасть. Мое прежнее тело особым образом законсервировано, теоретически я даже могу в него вернуться. Погани не слишком нравится находиться рядом со мной, но я все же подозреваю, что ты ей не нравишься куда сильнее. Отсюда мои опасения по поводу технологий чужих…

– Извини, что перебиваю, но я тебя не понимаю.

– Дан, все очень просто: я опасаюсь ставить себе полноценное сердце.

– Боишься, что не справишься.

– А ты бы на моем месте не боялся?

– Еще бы…

– Я использую малые части и предпочитаю не связываться с черными разновидностями. Они самые опасные. Кусочка хватает, чтобы восстанавливаться. Но сам понимаешь, в гостях у церковников было трудно рассчитывать на достойный сервис и медицинское обслуживание. То есть дорогостоящими частями сердец меня не пичкали. Дан, за эти годы я сильно сдал и обзавелся неприятными болячками. Все от проклятой сырости. Твои люди вырезали сердце у той твари, которую прикончили в крепости. Не мог бы ты…

– Раньше бы сказал, у нас такого добра хватает. Многих своих людей только этим и спасали.

– До встречи с Именем я даже не думал об этом. Не старайся так привязаться к птице, как это сделал я. Всему виной мои эксперименты. Из-за такой связи разлука с попугаем сделает из тебя неполноценного. Так что если ты не против, я бы хотел сделать это прямо сейчас. Нужен всего лишь небольшой кусочек. Пора начинать приводить себя в норму.

– Только один вопрос. Маленький. Почему у твоего попугая такая странная кличка?

– Сентиментальность. Воспоминание из детства, память о моем мире.

– Не понял.

– Слово «имя» есть и в моем родном языке. Только означает оно нечто совершенно другое. Очень личное. Не спрашивай что, слишком разные у нас культуры, разговор затянется до полудня.

– Хорошо, я понял. Просто языковое совпадение.

– Да, именно так. Если вопрос исчерпан, давай займемся лечением.

Глава 19

Таинственный остров

Попугай едва заметно покосился на яблочную дольку, которую я ему предложил, затем на меня. Взгляд его можно было охарактеризовать одним словом – потухший. Если убрать из него совсем уж крохотную, почти неуловимую искорку жизни, то глаза станут точь-в-точь как у на совесть замороженной курицы.

Этой птице не помешают услуги психотерапевта…

Зерд присел рядом, протянул своему попугаю аналогичное лакомство. Тот робко осмотрел подношение, осторожно попробовал, затем чуть оживился, заработал клювом по-настоящему.