Все время с тобой - Сара Пурпура

волосы с лица.

– Зачем ты снова это делаешь? Я здесь, с тобой. Что еще тебе нужно?

Может показаться, что он укоряет, но это не так. Он встревожен. Хочет понять, но у меня нет объяснений. Единственное только что предоставила, и оно жалкое, потому что не оставляет места для решения.

– Уходи, Дез. Я больше не побеспокою тебя, клянусь. Исчезну из твоей жизни.

Пытаюсь подняться, но он останавливает:

– Забудь об этом!

– Я серьезно. Возвращайся к Виолет. Она – нормальная девушка и сумеет сделать тебя счастливым.

Снова пытаюсь подняться и создать небольшую дистанцию, но Дез снова останавливает.

– Что ты делаешь?

– Хочу поговорить об этом.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом. Каждый жест кричит, что Дез готов на все ради меня, и в глубине души хотела бы достичь такой же осознанности.

Осознанность, которая заставит увидеть себя такой, какая есть.

Вот я – Анаис Керпер! Жалею себя, надеясь, что другие испытают жалость ко мне и решат остаться рядом, чтобы говорить противоположное тому, что думаю о себе.

– Посмотри на меня. – Дез растягивается рядом и ласкает мое лицо. – Анаис, ты сказала, что разрешишь тебе помочь…

– Я не могу так больше. – Не могу больше притворяться, что желание причинять себе боль не является настоящей зависимостью, к которой пристрастилась. – Не могу больше лгать, Дез.

– Никто никогда не просил тебя об этом. – Он продолжает гладить, и я, нуждаясь в его прикосновениях, двигаюсь навстречу ладони. – Скажи, что любишь меня. Вернись, чтобы мучить меня.

– Я люблю тебя.

– Я буду с тобой. Обещаю, Нектаринка. Не буду жаловаться и возьму на себя все риски. Я ничего не хочу от тебя. Ничего из того, что ты не готова будешь дать.

Прищурившись, вглядываюсь в его глаза. Не знаю, что сказать.

– Если тот путь, который должна пройти, будет длинным и трудным, буду идти не позади и не впереди тебя, а бок о бок. Мы сделаем это вместе, Нектаринка. Но ты должна пообещать, что будешь стараться и никогда не будешь скрывать проблему, потому что она есть. Этот зверь поедает тебя кусок за куском и в конце концов сожрет полностью, если не встретишься с ним лицом к лицу.

Мои глаза полны слез, и я вижу, как он подавлен, но внутри меня что-то сдвигается с места. Наглая решительность заставляет согласно кивнуть. Ощущаю изменения. Еще одно маленькое осознание, которое соединяется с другими.

Бормочу еле слышно:

– Я сделаю это.

– Ты сделаешь это.

Дез кивает и затем нежно целует.

– И ты будешь со мной.

Это не просьба, а отзвук на его обещание.

– Дез, я больше не буду тебе лгать, ты увидишь меня настоящую. Ты увидишь мою уродливую сторону, моего зверя.

Сжимаю его руку на татуировке, лапе животного, символизирующую его зверя.

Он следит за моим жестом и нервно сглатывает, а затем снова смотрит в глаза и крепко обхватывает мое лицо.

– Но ты не будешь убегать.

– Ни за что. Я не убегу. Обещаю.

На его лице появляется улыбка.

Затем он нежно берет мои руки и начинает массажировать их. Держит мое запястье, то, которое истязала, и, закрыв глаза, словно он тоже испытывал боль, целует ссадину.

– Иди ко мне, – шепчу я, и он подчиняется.

Дез открывает глаза и медленно улыбается.

– А сейчас мы залечим эти раны, хорошо?

– Хорошо.

Со щеки стекает слеза, и я надеюсь, что она последняя.

23

Дезмонд

У каждого сердце бьется по-своему.

Злость на ее родителей неизмеримо растет день ото дня. Они должны быть для нее укрытием и тихой гаванью, когда дела идут плохо, а вместо этого являются бурей, от которой она бежит.

Было мучительно больно и сложно видеть, как она разрушается, однако я принял это как возможность. Прежде всего, возможность, чтобы дать понять, что она может сражаться и победить, а я буду рядом. Не потому, что у меня есть потребность спасать ее, чтобы спастись самому, но потому, что ее благополучие – единственная вещь, которая имеет значение.

Наконец-то понял, что не нужно делать что-то особенное, чтобы тебя кто-то любил. У любви нет условий, она ничего не требует.

Она просто происходит.

Как случается дождь, землетрясение, рождение или смерть. С этим ничего нельзя поделать, лишь принять как должное, и я не собираюсь больше сражаться с этим.

– Кому звонишь? – спрашивает Брейден, как только видит телефон у меня в руке.

– Томпсону. Он мне рассказывал о друге-хакере. Хочу понять, что мог сделать тот кусок дерьма.

– Мы уверены, что это был он… как его там?

– Брайан Майлс. Да, а кто еще? Я в этом более чем уверен. Ему повезло, что он сейчас далеко, иначе я бы наведался к нему, и ему бы это не понравилось.

– Я бы тоже не отказался расквасить ему рожу.

Через какое-то время слышу звонок телефона. Это Томпсон, который, судя по музыке, что гремит на заднем фоне, находится на какой-то вечеринке.

Мне кажется, что он уже подвыпил, и, возможно, будет лучше перезвонить ему завтра утром, но дело не терпит отлагательств, так что объясняю, что случилось.

Неожиданно Томпсон трезвеет. Он возмущен и взбешен, несмотря на то что почти незнаком с Анаис.

Я сказал ему, что нужна помощь для человека, который очень важен, так что ему стало понятно, что речь о чем-то серьезном и что Анаис имеет огромное значение для меня. Томпсон успокаивает и отвечает, что свяжет с другом, настоящим компьютерным гением, и мы справимся с этой проблемой.

Когда завершаю разговор, мне все еще хочется размозжить кому-нибудь голову, но все-таки становится спокойнее.

Раздается стук в дверь, и Брейден встает, чтобы открыть ее. Это Фейт.

– Все в порядке? – спрашиваю, думая об Анаис.

Оставил ее одну, когда она заснула, но не знаю, как себя чувствовала, когда проснулась. Она была очень подавлена.

– Да. Она только что проснулась и спрашивала о тебе.

Через пару минут на пороге появляется Бри в пижаме, усеянной сердечками, которая совсем не вяжется с суровым выражением лица. В руках она держит подушку.

– Иди к ней, – указывает она на соседнюю комнату. – Я посплю здесь, а вы…

Она показывает на Брэда и Фейт с выражением отвращения на лице.

– Ладно, надеюсь, тебе хватит ума держать при себе агрегат, когда останетесь вдвоем в номере. Ситуация чрезвычайная. Помни об этом.

Оставляю обмен колкостями, закрывая за собой дверь в тот момент, когда Брейден корчит из себя оскорбленного и говорит Брианне, что не является таким безмозглым существом, каким