Видящая (СИ) - Лито Ин

- Ты ведь знаешь, не строй из себя дурочку! – теперь Анна начинала выходить из себя.

- Кем же еще может быть несчастная оборванка? – Терпение Мелинды тоже было на нуле, она быстро повернулась и побежала из этой комнаты, в которой стало тяжело дышать.

Девушка и сама не осознавала, куда бежит. Будто во сне, она передвигалась, сворачивая с одного полутемного коридора в другой. Когда Мелинда очнулась, она стояла перед дверьми в покои своей усопшей сестры, сердце бешено колотилось, а голова шла кругом. Она опять увидела вещи, которых не могла знать, нарушая все правила вселенной. Мелинда уперлась лбом в холодную дверь, не зная, что ей делать, и за какие заслуги ей выпали все эти испытания.

Мел вытащила ключ, который теперь висел на цепочке вместе с ее кулоном, и провернула несколько раз его в замочной скважине. Дверь легко подалась, и девушка бесшумно проникла внутрь. Она быстро закрыла дверь за собой, и вздохнула с некоторым облегчением. Сложно поверить, что она была в этой комнате несколько минут назад и видела сестру еще живой, на этой самой кровати. Мелинде нужно было время, чтобы все осмыслить и переварить. Почему именно эти моменты из жизни Анны она увидела, что они должны были донести до нее? Но одно теперь она знала точно: она не сходит с ума, и то, что видит – это не плод ее больного воображения.

Девушка провела рукой по покрывалу, желая, чтобы в этот самый момент сестра точно так же лежала здесь и улыбалась ей. Мел так горько было слушать диалог Катарины с Анной, ведь отчасти все это было правдой. «Где была я, когда моя сестра умирала в этой самой постели?» Мел упала на кровать, и слезы потекли из ее глаз нескончаемым потоком. Она оплакивала себя, Катарину и свое детство без нее, равнодушие отца, одновременно проклиная жалость к себе и чувство одиночества, которые одолевали ее сейчас.

Когда глаза опухли, а веки начали тяжелеть, она услышала песню в своей голове, которую исполнял непонятно откуда взявшийся успокаивающий женский голос, такой тихий и убаюкивающий:

«Сквозь времена и дебри мрака,

Где память предков не забыта,

Среди лесов и тишины,

Среди могил обитель скрыта.

Рожденным там да будет свет

Сквозь тьму нести прозренье,

А павшим от греховных дел

Здесь примут пораженье…»

Мел внезапно кто-то дернул за запястье, и она подскочила с мыслью о том, что здесь то и дело ее все застают врасплох и хватают за руки, нужно с этим что-то делать. Она и не заметила, как заснула под странную колыбельную, которую она слышала в своей голове, но пока не могла припомнить где, потому что ее кто-то назойливо тряс за плечо. Открыв глаза, она увидела перед собой разъяренное лицо отца, который уже волок ее к двери.

- Отец, постой! Что ты делаешь? – испуганно спросила девушка.

- Откуда у тебя ключ, я тебя спрашиваю? – кричал он. Куда же подевался ее уравновешенный спокойный родитель?!

- Я… - Мел не знала, как лучше сказать, чтобы никому, кроме самой себя, не навредить. – В общем, я нашла его.

- То есть украла?

- Можно и так сказать, – Мел отвела глаза, не желая, чтобы они выдали ее ложь.

- Никто не смеет заходить в эту комнату! – Мел не понимала, почему ее появление здесь привело его в такую ярость. – Запомни это раз и навсегда! Я не хочу, чтобы ты тут к чему-либо прикасалась!

- А она хотела этого! – выкрикнула Мел, сопротивляясь ему и упираясь в пол ногами, чтобы остановить его. – Катарина именно этого и хотела!

- Что еще за ахинею ты несешь? – он остановился и посмотрел на нее. – Откуда тебе знать, чего хотела моя дочь?

- Она оставила мне здесь письмо! И оно было адресовано только мне!

Эдвард резко изменился в лице, опустив руки, он внимательнее всматривался в нее, наверное, пытаясь понять, говорит ли она правду.

- Этого не может быть.

- Так и было, отец. Оно было в секретере. И мне кажется, она не просто так заболела! Катарина чего-то боялась! Ее убили!– Мелинда пыталась достучаться до Эдварда.

- Ни слова больше, заткнись! Иначе…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В следующую секунду дверь открылась, она услышала звуки, похожие на скулеж, и в комнату вбежала ненавистная мачеха с вытянутыми руками, в которых она за шкирку тащила ее питомца. На лице ее читалось ликование и предвкушение удовольствия. Зверек крутился, вырывался и скалил зубы, попеременно скуля. Не удержав его, или специально, она выпустила его из рук, и он упал на паркет, послышался глухой стук, а затем громкий писк. Щенок скулил от боли, округлив непонимающие глаза, в них читался испуг.

- Это еще как понимать? – закричал Эдвард и попытался отфутболить пушистый комок от себя. Мел не понадобилось ни секунды на раздумья, чтобы кинуться своему другу на помощь. Она подбежала к Графу и закрыла его от изверга-отца, помешав нанести удар, потом подхватила на руки и прижала к себе.

- Не смей его трогать! – она обратила свой, полный ненависти взор на Эдварда.

- Это было в ее комнате. – отчеканила Анна.

- Ты совсем чокнутая! Ты соображаешь, кого приютила в моем доме? – казалось, еще немного и его хватит удар, но Мел никак не могла понять, почему. – Это же волчье отродье, дура ты несчастная! Ты хочешь, чтобы он всех нас сожрал? О чем ты вообще думаешь?

- Что? Какой еще волк? – Мел расширила глаза от удивления. Она внимательно посмотрела на щенка, который в это время пытался выбраться из ее слишком крепких объятий.

Он действительно был необычным щенком, быстро рос, цвет глаз постоянно менялся с голубых на более темный, и лапы были немного не такими, как у обычных собак, да и место, в котором она его нашла, наводило на некоторые размышления. Мысли Мел прервал громкий голос отца, разрезавший тишину:

- Выбрось его туда, где подобрала, сейчас же! Еще выкинешь что-то подобное, отправишься вслед за ним!

Эти слова, адресованные ей отцом, стали последней каплей и подвели жирную черту пребывания ее в Верхосте. Она резко поднялась с пола, вытерла слезы, набрала в грудь побольше воздуха, затем выдохнула, чтобы окончательно успокоиться, сдержанно и тихо сказала:

- Ну вот и прекрасно, я отправляюсь вслед за ним. – Мел думала, что ее отец ей что-то скажет, остановит, но он больше ничего не сказал, лишь отвернулся от нее, сложив руки за спину, и направился к окну. Девушка подумала о том, что таким ей и запомнится лицо отца навсегда, мрачным, жестоким и злым. - Мне ничего от вас не нужно.

Она буквально выплюнула эти слова ему в спину. Обернувшись, Мелинда увидела, что позади Анны стоит Эрик, он тоже плакал, неотрывно глядя на нее. Поравнявшись с мальчиком, она положила руку на его плечо и улыбнулась, затем так же быстро отняла руку. Он несколько раз порывался что-то произнести, но рыдания и всхлипы не давали этого сделать. Мел больно было его видеть таким. За время, которое они провели вместе, он стал ей очень дорог, и она чувствовала себя виноватой за то, что собирается покинуть его.

- Прости меня, Мелинда, я не хотел! Так получилось! Я просто шел в твою комнату! – из-за бесконечных всхлипов, она еле разобрала слова. – Пожалуйста, не уходи от нас!

Анна попыталась взять сына за руку и увести, но он вырвал у нее руку, по-прежнему смотря на сестру глазами, полными слез и мольбы. Мел свободной рукой провела по его щеке, вытирая слезы.

- Я знаю, что ты ни в чем не виноват. Все хорошо. – Она присела перед ним и обняла свободной рукой, а Граф смачно лизнул мальчика во влажную щеку.

- Мы еще увидимся? – прерывающимся голосом спросил он.

- Конечно! Помнишь, что я тебе обещала в один из твоих следующих дней рождений?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В ответ мальчик судорожно покачал головой в знак согласия. Через несколько секунд Мелинда поднялась и, встретившись с глазами Анны, тихо угрожающе произнесла так, чтобы слышала ее только она: - Не приближайся ко мне никогда! Я разберусь когда-нибудь со сем, что здесь происходило, просто еще не время.

Далее Мелинда быстро направилась решительными шагами к себе, не оглядываясь и не дожидаясь, пока ее кто-нибудь окликнет или остановит, оставив плачущего брата, ошарашенную мачеху и равнодушного к ее уходу отца.