Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Когда она доходит до фартуков и нагрудников, сержант Гродин приказывает поднять фузеи над прибывающим уровнем воды. Некоторые из его людей начинают паниковать.

— Сколько еще? — кричит сержант в кабину, стараясь, чтобы голос звучал не слишком встревожено.

— Недалеко, сержант, — отзывается Ионе Додона. — Я так думаю, — тихо добавляет она.

Грузовая вагонетка с грохотом движется в воде. Освещение кабины внезапно вспыхивает и гаснет. Теперь единственным источником света остаются прожекторы наших доспехов. Кто-то издает тревожный крик, когда закрытый люк подается, и вода с новой силой льется внутрь.

Кругом потоп и мрак. Вода поднимается выше моего пояса, и цикатриции начинают с плеском барахтаться, держась за стену отсека и пытаясь удерживать головы над поверхностью. Мы, как можем, помогаем им забираться по стене к грузовым контейнерам, но вскоре солдатам остается только удерживать головы в шлемах между потолком и пенящейся водой. Они кашляют и тонут во мраке.

— Ионе?.. — тороплю я, готовясь раскрыть мультилегкое.

Я опасаюсь, что мы можем потерять цикатрициев, однако у Первопроходца есть собственные проблемы. Она постоянно погружается под воду, чтобы работать рычагами управления магнитного транспортера и смотреть через передний экран.

Она появляется на поверхности.

— Ни черта не видно, — отплевывается она.

— Ионе! — кричу я в ответ. Она вновь скользит под воду.

Спустя мгновение нас всех швыряет вперед от внезапной остановки. Магнитные замки на подошвах удерживают меня и братьев на месте, но Гродин и многие из его отделения разжимают руки во вздымающейся воде. Та бьет их о потолок, а затем вновь тащит вниз.

Вагонетка остановилась. Двигатель булькает и искрит.

Неожиданно раздается рвущий уши треск, и левый блок окон вылетает. Неотвратимый поток воды вытаскивает наружу людей и плавающее снаряжение. Отсек быстро освобождается, но я открываю выходной люк, озаряя призрачным светом прожекторов доспеха тьму снаружи.

Сухую тьму.

Обернувшись, я вижу, что Ионе Додона обмякла в кабине, словно утонувшая трюмная крыса. Ее рука все еще лежит на тормозе, а грудь вздымается и опадает глубокими, неровными вздохами. Через передний экран мне видны бамперы другой машины — машины, с которой чуть не столкнулась наша вагонетка.

Я выхожу из грузового транспорта вместе с Форнаксом и Десенором и приказываю братьям удерживать периметр, пока цикатриции кое-как перегруппировываются. Наша вагонетка так и стоит на мелководье. Ей не продвинуться вверх по склону из-за более длинного отключенного состава, который тянется до самого тупика. На мгновение я замираю.

Я смотрю на воду, прожекторы доспеха озаряют поверхность темного озера. В зеркальной зыби отражается великолепие кобальтово-синей брони. Я гадаю, не отражались ли здесь недавно мои заклятые враги. Загнал ли я наконец в угол Унгола Шакса и его братьев из Несущих Слово?

Я иду вдоль первого состава, держа наготове меч со щитом, и становится ясно, что поезд частично затоплен, из чего следует, что его использовали сравнительно недавно. Точно после того, как подземные воды залили Пенетралию.

— Есть что-нибудь? — рычу я в вокс.

— Ничего… Да, ничего, — отзываются братья.

Цикатриции включают подствольные фонари своих фузей, и сержант Гродин, кашляя, приказывает провести проверку оружия. Пуская в глубины озера жгучие лучи, мы выясняем, что больше половины вооружения отделения временно вышло из строя из-за попадания воды. В абсолютной тьме Пенетралии, где нет дуговых ламп и отражательных шахт, это далеко не идеально.

— Додона, — окликаю я. Промокший Первопроходец выходит из вагонетки, освещая нашлемными фонарями инфопланшет, который она изучает.

— Из этого станционного помещения есть три выхода, — сообщает она мне. — Все они вскоре переходят в природные ответвления системы пещер, повсюду встречаются залы и гроты.

— И ждут Несущие Слово, — бормочу я. Возвращаются Гродин и его отделение, и я оборачиваюсь к ним.

— Сержант, тут три входа, каждый из нас берет по одному. Брат Десенор, следуй за Гродином, я беру Додону. Сержант, распределите своих людей между мной и братьями Форнаксом и Десенором. Мы разделимся, чтобы охватить большую территорию. Я хочу, чтобы каждый изгиб, поворот, пустоту и нору проверили на наличие врага. Мы ищем Унгола Шакса и его темное братство. Поддерживать связь и сообщать по воксу о каждом контакте. Если столкнетесь с численным перевесом или попадете в засаду, закрепитесь и группами отходите к помещению станции. Там мы перегруппируемся. Ясно?

Ответом становятся кивки шлемов и мрачное «Да, мой повелитель» от Гродина и цикатрициев.

— Поддерживать связь, — распоряжаюсь я и веду Ионе Додону с тремя солдатами вглубь Пенетралии.

Додона не ошиблась: Пенетралия представляет собой лабиринт. Туннели закручиваются в спирали, перед прожекторами возникают зубчатые откосы, а потолок постоянно опускается до верхушек шлемов. Проходы извиваются и раздваиваются, повсюду дыры гротов и нор. Непросматриваемые повороты выводят к вызывающим головокружение сводам, а небольшие пещеры внезапно образуют тупики. Тьма почти ощутима физически, вязкий мрак пожирает свет наших ламп.

Прожекторы моего доспеха указывают путь, свет нащупывает себе дорогу среди углов и острых камней. Впереди пляшет луч со шлема Додоны, которая ведет меня по разветвляющейся сети туннелей. Позади трое цикатрициев — все из числа бывших резервистов Тарксиса — осматривают дыры и пустоты при помощи подствольных фонарей. Мой щит скребет об углы, а клинок остается сзади, готовый рвануться вперед и снести голову Несущего Слово с бронированных плеч или же рассечь тело неудачливого культиста.

— Десенор, что у тебя? — спрашиваю я по воксу.

— Это место мертво, — передает тот в ответ. — Если Унгол Шакс и был здесь, то думаю, что мы его упустили.

— Форнакс?

— Несущие Слово были здесь, — уверенно сообщает боевой брат. — Мы добрались до большого зала в центре туннелей. Тут статуи и рисунки.

Я киваю собственным мыслям. Если судить по аркологии Танторем, наши сородичи-предатели и их последователи-культисты занимаются бессмысленным идолопоклонством, создавая храмы со статуями и молясь у каменных стоп своих иномировых покровителей. Я отмечаю позицию Форнакса на оптическом слое.

— Удерживайте позицию, — говорю я. — Мы идем к вам. Брат Десенор, встречаемся в этом зале.

— Принято, — отзывается Десенор. — Но я потерял в этих проклятых туннелях одного из моих людей. Сержант Гродин его ищет. Скоро будем там.

Пробравшись сквозь плотный мрак и клубок пересекающихся коридоров, мы выходим на открытое пространство большого помещения. Я вижу в смоляной тьме впереди лучи прожекторов, которые рассекают мглу, словно клинки. Форнакс и его люди ждут возле центра пещеры, но свет их фонарей моргает и прерывается.

Подойдя ближе, я понимаю причину этого.

Форнакс был прав. Здесь статуи, но нет ничего похожего на то, что мне доводилось видеть в темных часовнях и молельных ямах аркологий, занятых культистами. Эти изваяния различаются по размеру, но имеют человеческие очертания. Все они созданы из материала, похожего на обсидиан — угловатого и кристаллического. Он поглощает свет наших фонарей, словно черная дыра. В полуночно-черной стеклянистой поверхности не видны даже наши отражения. Просто не хватает света. Вещество пожирает все.

— Вулканическое стекло? — нахмурившись, произносит Первопроходец Додона. — Точно не на Калте. Не в таких количествах…

Я вижу, как в свете ламп темная субстанция начинает испаряться и клубиться. Она растворяется и уплывает прочь, словно разреженный черный пар. Действительно странно.

— Это не обсидиан, — говорю я. — Ничего не трогайте. Никому ни к чему не прикасаться.

Кажется, будто статуи созданы из затвердевшего мрака.

Изваяния повсюду, они мешают лучам прожекторов Форнакса. Ультрадесантник и солдат 14-го Восферского что-то рассматривают в центре скального зала. Вокруг них собрано множество статуй — толпа кристаллических фигур, каждая из которых обращена лицом к центру. Это определенно тревожит.

— Что у нас? — нетерпеливо спрашиваю я боевого брата.

Форнакс стоит на коленях. При моем приближении он поднимается.

— Какой-то нечестивый храм, — подтверждает он, — похоже, использовался для церемоний и единения с чудовищами из эмпиреев.

Он указывает на пол у меня под ногами. Грубая поверхность выровнена и отполирована, на скале вырезан узор. Ужасные глифы и символы, от которых у меня болят глаза.

— Гонорарий, культистов-добровольцев привели сюда на жертвоприношение и церемонию для заключения союза с каким-то злом или чудовищем.