Подвиги Геракла - Агата Кристи

«Да, — подумал Пуаро, — неподражаемая женщина! Одна из тысячи. Нет, одна из целого миллиона».

И вот он ее встретил и… снова потерял.

Она сказала: «В аду». Не подвел ли его слух? Да нет, не может быть. Он точно различил слова «В аду».

Но что же она имела в виду? Что хотела сказать? Может быть, она назвала одну из станций метро? Или это слово «ад» имеет религиозный смысл?

Нет, она имела в виду что-то другое. Но что? Пуаро был озадачен и смущен. Интригующая, непредсказуемая женщина! Другая бы сказала: «В Рице» или «В Кляридже», а эта — прокричала пикантное и невозможное «В аду».

Пуаро с сожалением вздохнул, но до конца не сдался. Попав в тупиковую ситуацию и не находя выхода, он, как всегда, принял самое простое решение: он решил обратиться к своему секретарю мисс Лемон.

Мисс Лемон была прирожденным секретарем. Пуаро не был для нее просто мужчиной, он был ее хозяином, патроном. И служила она ему на «отлично». Все ее мысли в данный момент были направлены на составление нового формуляра для деловых документов.

— Можно мне задать вам вопрос, мисс Лемон? — спросил Пуаро.

— Естественно, господин Пуаро. — Мисс Лемон прекратила печатать, отложила в сторону очередной документ и, сняв руку с клавиатуры пишущей машинки, сказала: — Я вас слушаю.

— Если, к примеру, ваш друг или подруга, — запинаясь, начал Пуаро, — попросит вас встретиться с ним или с ней… в аду, что бы вы ему сказали?

У мисс Лемон, как всегда, ответ был готов. Она, как Пуаро уже не раз убеждался, знала ответы на все вопросы жизни.

— Я бы ему или ей предложила позвонить и заказать столик на двоих, — просто сказала она.

У Пуаро отвисла челюсть, он остолбенело уставился на нее.

А затем четко и отрывисто произнес:

— Не — будете — ли вы — так — любезны — позволить — и — заказать — столик — на — двоих?

Мисс Лемон кивнула и раскрыла телефонную книгу.

— На сегодня? — спросила она, обращаясь к Пуаро, и, приняв его молчание за подтверждение, набрала номер.

— Это «Ад»? — спросила она в трубку. — Будьте любезны зарезервировать столик на двоих. Да, на сегодня. Господин Пуаро. Одиннадцать часов. Спасибо!

Она положила трубку и повернулась к пишущей машинке. На ее лице появилась легкая тень недовольства, что ее отвлекли от дела, которым она занималась.

Но Пуаро не мог так просто успокоиться. Он потребовал информацию.

— Что это за «Ад»? — спросил он.

Мисс Лемон слегка удивилась.

— А вы разве не знаете, господин Пуаро? — спросила она. — Это новый ночной клуб. Он совсем недавно открылся, но все уже сходят с ума, стараясь попасть туда. Его содержит какая-то русская женщина. Если хотите, я организую вам членство в этом клубе.

И, посчитав, что она уделила патрону достаточно времени, мисс Лемон повернулась к пишущей машинке и продолжила работу.

Ровно в одиннадцать часов вечера Пуаро вошел в дверь, над которой через равный промежуток времени высвечивалось по одной неоновой букве название заведения. Мужчина в костюме с красным хвостом принял у него плащ и жестом указал дорогу вниз.

Ступеньки оказались широкими, и на каждой из них была написана фраза.

На первой: «Я желаю вам удачи!..»

На второй: «Полностью рассчитайся и начни сначала!..»

На третьей: «Я могу отказаться от этого в любую минуту!..»

— Благими намерениями дорога в ад вымощена… — пробормотал Пуаро. — Хорошо придумано!

Он спустился по ступенькам вниз и оказался перед резервуаром с водой, в которой плавали красные лилии. Через воду была проложена дорожка в виде лодки, по которой Пуаро спокойно прошел дальше.

Слева от себя в небольшой мраморной нише он увидел самую черную, самую безобразную и самую большую собаку из всех, каких он когда-либо видел в своей жизни. Она сидела прямо и устрашающе неподвижно. Пуаро надеялся (и такая мысль у него промелькнула), что собака неживая. Но в этот момент она повернула голову в его сторону, открыла пасть и протяжно зевнула. Звук был потрясающий.

И тут Пуаро заметил небольшую корзинку, в которой лежало печенье для собаки. На корзине была надпись: «Взятка для Цербера». На нее был направлен взгляд этого чудовища.

Собака открыла пасть, и снова раздался ужасный звук. Пуаро взял печенье и бросил ей. Секунда… печенье исчезло, и пасть захлопнулась. Цербер принял взятку. Пуаро вошел в открытую дверь.

Небольшой зал, освещенный красными лампами, был украшен фресками. Вокруг площадки для танцев, находящейся в центре зала, располагались столики для гостей. В дальнем углу виднелись грили и вертящиеся около них повара, одетые в костюмы чертей с хвостами и рогами.

Все это Пуаро отметил и запомнил еще до того, как появилась сама хозяйка, как всегда импульсивная и живая графиня Вера Роззакова, одетая в ярко-красное вечернее платье.

— О, господин Пуаро! — подбежала она к нему с распростертыми объятиями. — Вы все же пришли. Мой дорогой… очень дорогой друг!.. Какая радость снова видеть вас! После стольких… а скольких?.. Ладно, не будем подсчитывать. Для меня это было вчера. А вы не изменились, господин Пуаро, совсем не изменились…

— И вы все такая же, графиня, — галантно целуя ей руку, ответил Пуаро.

Она сразу же потащила его к столику, за которым сидели два человека.

— Познакомьтесь, господа, — торжественно провозгласила она. — Это мой друг, мой замечательный друг Эркюль Пуаро. Он — гроза всех людей, замышляющих зло. Когда-то я и сама его боялась, но теперь моя жизнь такая спокойная и скучная, не так ли, профессор?..

— Никогда не говорите, графиня, что ваша жизнь скучная, — сказал высокий худощавый пожилой мужчина, к которому обратилась графиня.

— Профессор Лискьярд, археолог, — представила графиня Пуаро мужчину. — Он знает все о прошлом, и его очень ценные советы помогли мне оформить мое заведение.

Археолог слегка пожал плечами.

— Если бы я раньше знал, что получится, — пробормотал он. — Получилось так ужасно…

Пуаро внимательно осмотрел фрески. На передней стене был изображен Орфей, игравший на кифаре перед троном властелина подземного мира Аида, в то время как Эвридика, жена Орфея, безнадежно смотрела в сторону грилей. На противоположной стене Осирис[33] и Исида[34] устраивали в загробном мире какое-то торжество. На третьей стене была изображена сцена купания нагих юношей и девушек.

— Страна молодости, — объяснила графиня сюжет третьей фрески. — А теперь, господин Пуаро, познакомьтесь с моей маленькой Алисой.

Пуаро отвесил поклон сидевшей за столом серьезной девушке в больших роговых очках, одетой в клетчатый пиджак с большими карманами и юбку.

— Она очень умная! — сказала графиня. — Очень! Она — молодой психолог, но уже имеет степень. Знает, почему людей называют лунатиками, и говорит, что лунатики — это не сумасшедшие… И еще много разного знает. Она так не похожа на других.

Девушка, которую назвали Алисой, сначала улыбнулась, потом недовольно нахмурилась и предложила профессору пойти потанцевать. Профессор был польщен, но нерешительно посмотрел на нее.

— Прошу прощения, мисс, — сказал он, — но я танцую только вальс.

— Но сейчас играют именно вальс, — терпеливо и настойчиво сказала Алиса.

Они поднялись и пошли танцевать, но танцевали очень плохо.

Графиня вздохнула.

— И все же она не так дурна собой, — сказала она, как бы отвечая на свои мысли.

— Но эта девушка почему-то не стремится быть привлекательной, — заметил Пуаро.

— Честно сказать, — подхватила графиня, — я не понимаю нынешнюю молодежь. Они почему-то не стараются понравиться, как это делали мы в молодые годы. Я, например, всегда стремилась подобрать цвета, которые мне шли, носила короткие платья, чтобы подчеркнуть стройные ноги, обязательно корсет, чтобы подчеркнуть талию, и волосы… обязательно укладывала волосы, делая оригинальные прически.

И она отбросила назад упавшие на лоб тициановские локоны. Даже сейчас, в таком возрасте, она следила за собой. И еще как следила!..

— Игнорировать то, что тебе дано самой природой, — продолжала графиня, — это не только глупо, но и преступно! Маленькая Алиса пишет длинные статьи о сексе, но сколько людей, извините меня, приглашали ее провести уик-энд в Брайтоне? Ни одного. Все ее боятся. У нее на языке только слова о работе, о процветании рабочих, о переустройстве мира. Это хорошо, но все должно быть в меру. И потом, посмотрите, во что молодые превратили свою жизнь. Никаких правил и ограничений, делают что хотят. В наше время, когда я была молодой, было по-другому! — мечтательно произнесла она.

— Между прочим, — спросил Пуаро, — как ваш сын, мадам? — Он хотел сказать «ваш малыш», но вовремя вспомнил, что прошло уже двадцать лет.