Моя безупречная жизнь - Ивонн Вун

моргнула, и комната вернулась в свой прежний вид – чистый и нетронутый. Чтобы не упасть, я ухватилась рукой за тумбочку.

– Хана, с тобой все в порядке?

Нет, и уже давно. Я посмотрела на маму, которая последние два года как могла уберегала меня от самых страшных последствий моего поступка. Ее жизнь распалась по моей вине, из-за моего вранья. Ненавидела ли она меня? Если да, я не виню ее в этом.

Должно быть, мама почувствовала, что я хочу сказать, и выражение ее лица стало жестким.

– Джеймс знает.

Глава 25

– Ты с ним поговорила? – требовательно спросила мама.

Стояло субботнее утро. Я открыла глаза и поморщилась от яркого ослепляющего света. Дремотный туман постепенно рассеялся, и мамин силуэт в дверях принял наконец четкие очертания. Она сердито хмурилась.

Стоило мне взглянуть на нее – и мои мысли возвращались к папе. Взрослые говорят, что дети часто испытывают необоснованное чувство вины за развод родителей. Только в моем случае во всем действительно была виновата я и только я. Это я отдалила их друг от друга.

– Еще не поговорила, – ответила я.

Всю ночь мне снилось, будто меня раздели и выставили на улицу. Джеймс знал мой секрет. И теперь лишь одна мысль приносила мне утешение: если свернуться клубочком под одеялом и лежать так очень долго, возможно, все постепенно забудут о моем существовании. И тогда мои проблемы исчезнут.

Наверняка мама видела время на часах – одиннадцать тридцать, – но если она и была недовольна тем, что я полдня лежу в кровати, то промолчала.

– Он мог кому-то сказать? – спросила она.

– Может быть. Джеймс всегда старается поступать правильно.

У мамы отлила кровь от лица.

– Ты должна поговорить с ним, объяснить, как это может повлиять на нас.

Конечно, я тоже боялась, что Джеймс раскроет мой секрет, но чувство изнеможения пересиливало все. Я устала разговаривать с людьми, устала уговаривать их поступить так, как нужно мне.

– Я постараюсь, – сказала я, перевернулась на другой бок и уставилась в стену.

Мама продолжала стоять в дверях. Я чувствовала, как в ней поднимается волна раздражения, пока она лихорадочно перебирает в голове способы достучаться до меня, заставить осознать всю серьезность ситуации.

Это она еще не догадывается, что кроме страха я испытываю величайшее облегчение – наконец-то я поделилась с кем-то своим секретом и мне больше не придется держать все в себе. Я так устала притворяться.

Наконец хлопнула дверь, и я выдохнула. Набравшись смелости, взяла в руки телефон. Ночью мне написал Три – при виде его имени на экране мне стало не по себе. Я решилась прочитать сообщение только сейчас.

«Ну так что, отказываешься от дела?» – написала Три.

Глубоко вдохнув, я ответила:

«Я знаю, кто ты».

На свете был только один человек, который мог направить меня на Окружную, 55. Только один человек, который знал, что я сбежала.

Люс.

Она ответила через несколько минут:

«Неважно, кто я. Я нанимала тебя не для этого».

Я вспомнила, как она рассказывала мне, почему перешла в нашу школу.

«Я бы его уничтожила», – говорила она про ученика, из-за которого ее отца уволили. Именно для этого она меня и наняла, только уничтожить надо было другого парня.

«Ты хотела, чтобы я сделала за тебя всю грязную работу, а тебя при этом не поймали».

«Для этого обычно и нанимают кого-то другого, разве нет? Находишь человека, который сделает за тебя то, чем ты сам заниматься не хочешь».

«Ты не предупредила, какого рода будет дело».

«Ой, да ладно. Ты знала, что это опасно. Не в розницу торгуешь».

«Как ты узнала про Логана?»

Я ломала голову над этим вопросом с того момента, как поняла, что Три – это Люс.

Последовала долгая пауза. Я уже думала, что она не ответит, но наконец пришло сообщение:

«Не понимаю, о чем ты».

Или она не хотела говорить мне об этом, или опасалась рассказывать в переписке. Скорее всего, второе. Мой палец замер над кнопкой вызова, я зажмурилась и нажала. И тут случилось чудо – Люс ответила.

– Привет, – сказала она.

Ее голос был таким родным и знакомым, что мне показалось, будто я слушаю собственное эхо.

– Привет, – ответила я.

– Это ничего не меняет. Мы по-прежнему не разговариваем.

– Знаю. Я просто хотела узнать, как ты раскрыла тайну Логана.

Она замялась, словно решала, стоит ли со мной откровенничать, потом заговорила:

– Он странно себя вел в течение нескольких месяцев. Сначала я решила, что он мне изменяет, поэтому залезла к нему в телефон, прочитала переписки и нашла сообщения с неизвестного номера, в которых некто назначил Логану встречу в Маклине. Я поехала туда, ожидая застукать его с новой девчонкой, но вместо этого увидела, как ему навстречу вышел мужчина. Они пожали друг другу руки и зашли в дом. Логан выглядел взволнованным.

Я представила, как Люс сидит в машине, раздираемая противоречивыми чувствами, и наблюдает за разворачивающейся сценой.

– Я посмотрела отчеты о налогах и выяснила, что дом принадлежит Мэрион Гудджой, – продолжила Люс. – Затем нашла ее фото с тем самым мужчиной, с которым встречался Логан. Это оказался ее внучатый племянник Иэн Гудджой. Я навела справки и выяснила, что он – основатель благотворительного фонда «Светлое будущее». На первый взгляд заведение показалось мне вполне невинным, но Логан вел себя все более странно, и я почувствовала, что тут что-то не так.

Услышав на фоне нашего разговора тихую музыку, я представила, как Люс лежит на цветочном покрывале в своей комнате, рядом на тумбочке горит ночник, а с плакатов вокруг ей улыбаются музыканты.

– Потом я как-то увидела на столе у Логана обрывок бумаги. – Люс понизила голос. – На нем были написаны адрес особняка, сумма – шестьдесят пять тысяч долларов и имя – Колин Грэм. Знакомый адрес и огромная сумма привлекли мое внимание, и я решила во всем разобраться. В интернете я прочитала про Колина Грэма. Оказалось, что он живет неподалеку и подрабатывает репетитором – учит писать сочинения и натаскивает на стандартные проверочные и тесты. Эта информация навела меня на размышления. Я знала, что Логан страшно боится не поступить в один из вузов, которые он для себя присмотрел. А еще мне было известно, что у него здорово упала успеваемость, – я случайно увидела ведомость с его оценками за экзамены. Сам Логан скрывал свои проблемы с учебой и от меня, и от остальных в школе. И всем сказал, что получил высокий балл за пробный вступительный экзамен, хотя на самом деле его завалил. Я слышала, как он обсуждал пересдачу с отцом.

– Значит, он никому ничего не рассказывает о себе, – пробормотала я.

– Киту, может, и рассказывает, но точно не мне, – проговорила Люс. – Единственное, чем он со мной поделился, – это страхом, что его не возьмут в школьную команду по гребле, попасть в которую он очень рассчитывает. Видимо, скауты не проявляли к нему такого большого интереса, к какому он привык. Или, возможно, чтобы заслужить их внимание, нужно иметь оценки повыше и достижения повесомее. Я только знаю, что Логан психовал из-за этого. Сначала я решила, что он тайком готовится к пересдаче вступительного экзамена, вот и прячется от всех. Но какой репетитор может стоить шестьдесят пять тысяч долларов? И, кроме того, я не замечала, чтобы он что-то учил или нервничал по поводу пересдачи. К этому моменту мне уже стало ясно, что дело нечисто и здесь явно попахивает жульничеством. И чем больше я в этом убеждалась, тем труднее мне было смотреть на Логана. Я вкалывала как безумная, чтобы везде преуспеть, а он целыми днями бил баклуши, уверенный, что за него обо всем позаботятся. Я начала тихо его ненавидеть. Он напоминал мне того парня в моей школе, из-за которого уволили папу. Но только теперь я могла ему помешать.

Я угадала: дело Логана стало для нее личной вендеттой. Мне было приятно, что мое предположение оказалось правдой, и я даже собралась поделиться открытием с Люс, но вовремя спохватилась. Она же заявила, что наш разговор