Личная помощница для мажора - Кира Рысь

часов нет, браслетов нет.

Меня сковало напряжение – мой последний шанс на жизнь. Если найдет – всё, пропала я. Гриша дергал меня то за запястья, то за мочки ушей, осмотрел шею, приподнял кофту, проверил ботинки и щиколотки, затем обследовал все мои карманы.

- Телефон изымаю. А так всё – чисто.

Меня охватило облегчение, но я была камень – полное равнодушие на лице.

- Ну, и хорошо. Тогда развязывай их и пусть идут одеваются, - сказала Кристина. – Присматривайте за ними внимательнее, потом в машины их. А то время, время… Мама пишет, что мы такими темпами ничего не успеем.

Нас с Еленой Борисовной развязали, бойко взяли под руки и повели в прихожую. Проверив верхнюю одежду, разрешили одеться. Дали две минуты, я только и успела надеть сапоги, да натянуть чей-то пуховик. Меня вывели на улицу. С Еленой Борисовной осталась Кристина, веля ей взять сумочку и документы. Они закопались на какое-то время в доме, но вскоре уже вышли к нам. На Елене Борисовне лица не было. Но я была уверена, что ей не пропасть, думаю, что она тоже в это верила. Однако, когда она посмотрела на меня, мука отразилась в её взгляде. Просто она не знала, что у меня ещё остался шанс как-то спастись. И себя, и её, хотя была уверена, что уж Елена Борисовна точно не пострадает. Но радоваться моей возможности в полную силу было сложно – слишком тонкая ниточка у меня была для спасения.

Не оборвется ли?

Мне хотелось надеяться до последнего и, если честно, только эта надежда и позволяла мне держаться на плаву, не ударившись в истерическую панику.

Глава 14

Деревья на улице казались зловещими, так же, как и вся атмосфера вокруг. Облака на небе сгустились, темень становилась всё более осязаемой. Мне и правда думалось, что теперь нам не удастся попросить помощи ни у кого, кто мог бы быть сейчас рядом. Ни у кого вообще. Мы здесь одни, в этой страшной темноте, в этом диком кошмаре.

Мне ещё никогда не было так холодно. Мне ещё никогда не было так страшно. Самой последней точкой моего страха стал тот момент, когда нас разделили с Еленой Борисовной. Её усадили в Глинтваген, предварительно развязав руки, вынув кляп изо рта. Она выглядела бледной, несчастной, едва живой. Стоя перед джипом, Кристина проверяла документы в сумочке Елены Борисовны, затем она закинула её к ней на заднее сиденье, где возле нее сидел один из парней.

Они ждали нас. Мы с Гришей должны были уехать первыми. Я не знала, подкуплена ли охрана КП или нет, но я так поняла, что у них всё на мази. Однако, за территорией любой пост ДПС теоретически мог обернуться для Гриши проблемой. Впрочем, решил проблему он очень просто – уложил меня в холодный багажник своего серебристого седана. Багажник был практически пустым – бита, чемодан с инструментами, бутылка с водкой. Вот и всё. Хорошо, что мне позволили одеться. Пуховик и сапоги. Хорошо ещё, что на мне был свитер. Однако руки мерзли, и пальцы индевели, особенно перевязанные липким скотчем.

Я лежала в багажнике. Пока он был открыт, я наблюдала через съехавшие на бок очки за одним из парней, а ещё за Кристиной и Гришей. Они стояли возле машины и обсуждали что-то поводу аэропорта.

- Так, ладно. Надо ехать, - сказал Гриша, затем достал из кармана скотч и складной ножик.

- Вот именно, - недовольно буркнула Кристина. – Вы мне уже надоели.

Гриша обмотал скотчем мои ноги у щиколоток. К моему счастью, руки были связаны передо мной, а не за спиной. Отрезав кусок скотча, он наклонился ко мне.

- Ну, все, сладенькая, пока-пока.

Он чмокнул меня в губы и заклеил рот скотчем. Подонок. Знал бы Олег про всё это – убил бы его.

- Желаю побыстрей замерзнуть, Катюша!

Кристина, послав мне воздушный поцелуй, направилась к Глинтвагену и села на переднее сиденье рядом со вторым парнем из компании Гриши.

Больше я ничего не увидела. Гриша захлопнул багажник, и этот страшный хлопок, эта навалившаяся темнота, теснота вокруг, скованность движений и ужас начали порождать во мне паническую атаку. Только мысль о ребенке и мысль о том, что часы все ещё у меня в хвосте, дали мне возможность взять себя в руки и правильным дыханием усмирить свой ужас. Я дышала, закрыв глаза, дышала, отключаясь от всего мира. Я старалась расслабиться, успокоиться. У меня получалось с трудом. Но получалось. Хлопнула дверь, загудел мотор седана. Запах выхлопа ударил в нос. Машина поехала спустя минут пять, хотя мне показалось, что прошло не меньше часа.

В багажнике здорово трясло, но только на колее, как только мы выехали на трассу – тряска закончилась, сменившись лишь вибрацией. Я ощущала себя просто невероятно дерьмово. Слезы лились, очки сползали, страх душил. К счастью, мне удавалось поправлять очки, и хоть что-то я всё-таки вокруг видела. Ехали мы очень долго. Я замерзла, но не сильно, так как у Гриши, судя по всему, печка работала на всю катушку. Я улеглась поудобнее, согнула ноги. Скотч трещал, лицо болело от удара. Мне было жутко от того, что Гриша мог вдруг передумать и всё-таки изнасиловать меня.

Я думала о маме, о папе, о Сережке. Больше всего я думала об Олеге. Что с ним будет, когда он приедет в дом родителей? Как он всё это встретит? Хоть бы с ним ничего не случилось. Хоть бы его не тронули.

Я не знала, как мне стоит поступить, после того, как Гриша отвезет меня туда, где он хочет меня оставить. Они не хотели убивать меня. Хотели заставить мучиться, замерзать в чертовой яме. Если часы разрядятся или там не будет связи – я погибну там. Я и мой ребенок.

Я закрыла глаза, и горячие слезы расползлись ручейками по лицу. Я лишь молилась, уповая на милость Господа.

* * *

Я заехал на территорию нашего участка и сразу же понял, что что-то произошло. Света в доме не было. Дороги были изъезжены машинами. Я вылез из машины, не помня себя от беспокойства. Входная дверь была нараспашку.

- Чёрт, - выдохнул я, приближаясь к дому. – Что здесь вообще произошло?!

Я набрал номер поста охраны – ничего. Не смог дозвониться два раза, затем начал набирать полицию, но сбросил. Позже.

Зашел в дом, признаться, под гнётом леденящего ужаса.