Это не моя свадьба (но я здесь главная) - Шэрон Нейлор

— С тобой это так просто. — Он отстранился немного и, наклонившись, поцеловал меня в губы. Как же приятно. Я просто таяла. Еще чуть-чуть и уронила бы бокал. Вот было бы здорово. Не успела войти в дом, а уже пролила каберне на ковер. К счастью, он наполнил бокалы лишь наполовину.

— А где Эмма? — опасливо оглядываясь, спросила я. Не хватало только, чтобы маленькая чертовка выскочила из-за угла с разделочным ножом в руке.

— Ее Кэти забрала. — Он взял меня за руку и повел за собой. — Позволь показать тебе дом.

Кухня и впрямь занимала большую часть помещения. Сверкающие серебристые поверхности, отливающий стальным блеском холодильник с камерой глубокой заморозки, суперчистая плита без единого пятнышка от соуса или жира, все организовано, все на месте, все в пределах досягаемости. Дальше гостиная — коричневые кожаные диваны, стебли бамбука в вазах, много фотографий в рамках — с Эммой, глиняные поделки — наверное, дело рук Эммы, приличных размеров телевизор с аккуратной стопкой детских фильмов.

На стенах в холле тоже фотографии — родственников, Эммы и гостей Долфин Данс. Свадебная с Кэти и Гленном. Гленн на ней чисто выбритый. Никаких снимков со знаменитостями — мне это понравилось. Рассел определенно не из тех, кто хвастает своими знакомствами.

Он повел меня дальше.

Комната Эммы. Выкрашенные желтой краской стены, на них нарисованные ромашки, на крючках костюмы для танцев, полупрозрачные крылышки, на полу балетные тапочки и туфельки с металлическими подковками — для чечетки.

— Любит танцевать, да?

Рассел кивнул.

— Любит. Учительница говорит, у нее талант не по годам.

Вот уж точно. По уровню стервозности ей и старшеклассницы в подметки не годятся. Акселератка.

— Мы когда-нибудь увидим обещанное шоу?

— Только когда она научится себя вести. — Он покачал головой, и я решила не портить себе настроение малоприятными воспоминаниями.

Рассел выключил свет в комнате и закрыл дверь. Впереди было самое интересно, его спальня. Бордовое и черное, но не в стиле 1980-х. Все современное, изящное, подчеркнуто сексуальное. Под ногами толстый, уютный ковер, над головой бесшумный вентилятор, дверцы шкафчиков мягких, теплых тонов.

— Мило, — одобрительно сказала я, с понятным любопытством оглядывая кровать, ровная поверхность которой посылала недвусмысленные сигналы. Но нет, не сейчас. Это подождет. Я не стала спрашивать, что в меню, чтобы избежать двусмысленности и не показаться слишком навязчивой, а потому лишь улыбнулась, подмигнула и, отпив из бокала, прошла мимо него к выходу из спальни.

Если вам когда-либо выпадет случай заполучить личного шеф-повара, воспользуйтесь им без малейших колебаний. Не пожалеете. Главное — предложите. Я не из тех, кто ждет, пока все накроют и подадут, а потому сразу перешла к делу, получив прямой доступ к его роскошным рукам, с которых уже стекал манговый сок; плоды Рассел порезал маленькими кубиками, которые выжал затем на начиненного крабовым мясом лосося. А когда он нагнулся, чтобы достать из холодильника салат, вид сзади открылся такой, что мне даже пришлось отвернуться. В животе расправили крылышки те самые пресловутые бабочки, предшественницы оргазма, только на этот раз они проснулись от одних лишь мыслей. Что ж бывает и так, парень наклоняется, чтобы достать салат из холодильника, а ты уже переминаешься с ноги на ногу.

Мы поболтали о том, о сем, пока я мыла ягоды для десерта (Карла, похоже, вообще ничего не приготовила заранее), и Рассел завершил презентацию двумя веточками мяты и указанием отставить ягоды в сторону, чтобы они перед подачей были комнатной температуры.

Я уже обратила внимание на отсутствие чеснока и лука. Добрый знак.

В духовке подходила картошка с розмарином и завернутый в фольгу чесночный хлеб, который Рассел окропил римским сыром («пармезан, — сказал он, — слишком обыденно»). Это я тоже занесла в список добрых примет.

Закусочный столик с модными металлическими стульями был застелен бордовой скатертью и украшен одной-единственной гарденией и одной свечей.

Обед начался после тоста за прекрасный вечер (а не с избитого «за нас!»), после чего последовало признание.

— Должен сказать… когда там, Долфин Данс, ты вцепилась в тех крабов… не побоявшись перепачкаться, не постеснявшись облизать пальцы… это было великолепно.

Он смотрел, как я расправлялась с крабами, как разгребала обломки клешней, как отправляла в рот, не сполоснув в чашке с водой, как делали другие, и ему это нравилось.

— Вот уж не знала, что произвожу на тебя впечатление, — усмехнулась я.

— Меня раздражает, когда женщина манерничает в еде, привередничает, перебирает кусочки, боится есть, боится сломать ноготь. — Рассел покачало головой. — Нет, такие не по мне.

По другой категории, как женщина, сломавшая ноготь, чтобы играть в волейбол, я, наверно, не проходила.

— Именно такой Рен тебя и описывал: простой, веселой, настоящей, — продолжал он, кладя мне на тарелку понравившийся кусок лосося. Не люблю, когда мужчины сами решают, что для тебя лучше. Здесь же мое мнение было учтено, причем, для этого вовсе даже не понадобились слова — хватало и нескольких движений ножа. — Честно говоря, не думал, что такие еще существуют.

А я не думала, что существуют такие, как ты. Вздох.

— Я в том смысле… — Он запутался в словах. — Рен, конечно, описывала тебя, но…

Наверное, не смогла воздать мне должное.

— Ты… ты как будто сияешь.

Ох, Рассел, ты меня просто убиваешь. Таких комплиментов мне еще никто не отпускал.

— Спасибо, — сказала я негромко, но с тем выражением, которое придает самым простым словам особое значение.

Он улыбнулся, по-мальчишески застенчиво и одновременно по-мужски сдержанно и сам словно засиял. После чего два сияющих человека с удовольствием пообедали, а чашку с согревшимися ягодами взяли собой в постель.

Глава 30

— Ты не ночевала дома! — ахнула Рената.

Меня выдала одежда — я пришла на работу в том же, в чем была накануне.

— Мили! — Она жаждала деталей, но я держалась твердо — не на ту напала. Пусть я и простая, но уж никак не болтливая. — Ну и как? Он ведь действительно нечто, да? У меня всегда было такое чувство, что Рассел это что-то особенное… внимательный, нежный… и не засыпает сразу после… Да, Мили? Ну же!

Я лишь улыбнулась, растянув плотно сжатые губы, и взялась за работу.

— Мили! Ну, Мили! Скажи хоть что-нибудь! — умоляла Рен. — Не забывай, это же мы вас свели.

— Ладно, — смягчилась я. — Он невероятный. — И все, рот на замок.