Чудовище - Алекс Флинн

Я говорил понятным отцу языком, повторяя его мысли.

— Ладно, я подумаю, чем тебе помочь, — сказал отец. — А сейчас мне пора. Через минуту выход и эфир.

Отец и на этот раз сдержал обещание. Он позаботился о месте, машине и о многом другом… кроме моих роз. Я сам нашел человека, чтобы следить за оранжереей, пока меня не будет дома. Все эти хлопоты остались позади. Я смотрел на дремлющую Линду. Машина ехала по Бруклинскому мосту. Я чувствовал себя так, словно на краю пропасти мне бросили спасительную веревку. Я получил еще один шанс, но если я потерплю неудачу, то упаду в эту самую пропасть.

Линди уснула, а я не мог. Я смотрел на поток встречных машин. Люди ехали в Нью-Йорк на работу, а мы удалялись от мерцающих городских огней. Нельзя сказать, чтобы сильно похолодало.

К полудню выпавший снег превратится в скользкое месиво. Но на Рождество ожидались морозы и снегопад. Скорей бы!

Магда и Уилл спали на заднем сиденье. Пилот лежал рядом. Увидев пса, водитель поморщился.

— Мне про собаку не говорили.

— Это собака-поводырь. Очень воспитанный пес, — объяснил ему Уилл.

— Вы уверены, что он не сделает лужу на сиденье?

Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Я снова оделся как бедуин. Но сейчас, когда от водителя нас отгораживала непрозрачная стенка, я снял свою маскировку и осторожно провел рукой по волосам Линды.

— Ты все-таки скажешь мне, куда мы едем? — Спросила она, когда лимузин вынырнул из Голландского туннеля[27].

— Я и не знал, что ты проснулась, — сказал я, поспешно убирая руку.

— Так приятно спать, когда укачивает.

«Знает ли она, что я ее люблю?»

— А ты видела настоящий восход?

Сзади, над зубчатой линией небоскребов Манхэттена, небо прочертили розовые полосы — вестницы скорого восхода солнца.

— Как красиво, — прошептала Линди. — Мы уезжаем из города?

— Да.

«Да, любовь моя».

— Я никогда не покидала Нью-Йорка. Можешь поверить?

— Вполне. Как-то мне попалась книжка о людях, которые десятки лет не покидали Манхэттен.

Линди не стала спрашивать, куда мы едем. Она опустила голову на подушку, прихваченную мною из дома, и опять заснула. Мы медленно ехали на север. Линди, по-моему, совсем не испытывала желания выпрыгнуть из машины. Когда мы подъехали к мосту Джорджа Вашингтона, я тоже заснул.

Проснулся я около девяти утра. Вдали виднелись заснеженные вершины гор. Линди жадно глядела в окно.

— На завтрак останавливаться нигде не будем, — сказал я ей. — Поедим в машине. Магда обо всем позаботилась.

Линди покачала головой.

— Посмотри, какие холмы. Как в фильме «Звуки музыки».

— Это не холмы, а горы. Скоро мы к ним подъедем.

— Правда? Слушай, мы все еще в Штатах?

Я засмеялся.

— Мы все еще на территории штата Нью-Йорк. Я решил показать тебе настоящий снег, а не серое городское месиво. Там, куда мы едем, можно гулять по снегу и даже валяться в нем.

Линди молча глядела в окно. По обеим сторонам дороги встречались фермерские дома. В одном месте нам попалось несколько пятнистых коров и лошадь.

— В этих домах живут люди? — спросила Линди.

— Конечно.

— Какие они счастливые. Тут есть где погулять.

Мне опять стало стыдно за то, что я обрек Линду на затворническую жизнь. Но я торопился все исправить.

— Мы тоже будем гулять. Тебе понравится, Линди.

Еще через час мы свернули с шоссе и остановились возле красивого дома, окруженного заснеженными соснами.

— Вот и приехали, — сказал я.

— Это что?

— Это дом, где мы будем жить.

Линди широко раскрытыми глазами смотрела на занесенную снегом крышу и красные ставни. С другой стороны к дому примыкал холм, за которым виднелось замерзшее озеро.

— Это твой дом? — спросила она. — Весь?

— На самом деле не мой, а моего отца. В детстве мы приезжали с ним сюда несколько раз. Но это было давно. А потом отец все больше времени стал отдавать работе. Боялся лишний день отдыха прихватить, будто его за это уволят. Когда я подрос, то ездил сюда с друзьями на Рождество. Мы тут на лыжах катались.

Я замолчал, не веря своим словам про друзей и катание на лыжах. Чудовища на лыжах не катаются. У чудовищ нет друзей, а если и были, это вызывало массу вопросов. Странно. Я был готов рассказать Линде все, даже то, что скрывал от других и от себя самого. Но лучше было ничего не рассказывать.

К счастью, Линди не очень вслушивалась в мои слова. Она вылезла из машины и — как была, в розовом халатике и домашних тапках, — начала кружиться по расчищенной дорожке.

— Неужели твоего отца не тянет в эти удивительные места? Волшебная страна!

Я тоже вылез. За мной с опаской выбрался Пилот. Чувствовалось, ему хотелось как следует облаять все окрестные сугробы.

— Линди, тебе нельзя разгуливать по снегу в такой одежде. Сейчас холодно.

— Мне совсем не холодно!

— Ты в машине разогрелась. А погода морозная.

— Неужели? — смеялась она, кружась розовым пятном на ослепительно белом снегу. — А я хочу поваляться в пушистом снежке! Разве это плохо?

— Это очень плохо.

Я подошел к ней. Конечно, мне со своей шерстью было вполне тепло.

— Пушистый снежок быстро станет мокрым и холодным, а если ты простудишься, мы не сможем играть во дворе.

«Но я могу тебя согреть».

— Я захватил подходящую одежду.

— Это какую?

— Шерстяное белье.

Водитель лимузина выгрузил наши чемоданы. Я торопливо надел через голову спортивный костюм и взялся за ручку красного чемодана.

— Это твой. Отнесу его тебе в комнату.

— Какой большой. Сколько же мы здесь пробудем?

— Хоть всю зиму, если тебе понравится. Нам не надо ходить ни на работу, ни в школу. Неподалеку летний курорт. Некоторые приезжают и зимой — покататься на лыжах в уик-энд. А в остальное время тут ни души. Если мы пойдем гулять, меня никто не увидит. Здесь я в безопасности.

Линди окинула меня взглядом, словно забыла, с кем находится. Могло ли такое быть? Потом она вновь закружилась по снегу.

— Ой, Адриан! Зима! На деревьях сосульки — как драгоценные камни.

Она нагнулась, слепила снежок и бросила в меня.

— Берегись! Это сражение ты проиграешь, — сказал я.

— А я думаю, что выиграю.

— В тонком халатике и тапках?

— Это вызов на поединок?

— Прошу повременить с вызовами, — сказал Уилл, направляя Пилота к дому. — Предлагаю вначале отнести вещи в дом, потом надлежащим образом одеться и позавтракать.

Я поднял чемодан Линды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});