Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо (СИ) - Босс Екатерина

— Я знаю, — кивнула Алла, легко улыбаясь. — Хорошей дороги, — произнесла она, прежде чем мужчина покинул кухню и из коридора донесся звук закрывающейся двери.

Спустя час, сидя в своём кабинете и разбирая анализы пациенток, Алла Викторовна не заметила, как дверь приоткрылась и в комнату вошла Вероника. Девушка тихо, на носочках, прошла внутрь, стараясь не шуметь. В детстве она очень ревностно относилась к тому, что её мама много времени уделяла работе. В старших классах, возвращаясь домой поздно вечером, Ника любила наблюдать за женщиной, которая смешно хмурила брови и жевала колпачок от ручки, пока работала. Сейчас тоже ничего не изменилось, Алла Викторовна по-прежнему была во власти своей работы, но теперь она не брала дополнительные смены, чтобы заработать больше денег и у неё не было маленькой дочери, которая так нуждалась во внимании матери.

— Здравствуй, мам! — громко крикнула Вероника и весело засмеялась, почувствовав себя ребенком, которому удалось совершить шалость. Алла Викторовна подпрыгнула в кресле и, выронив, зажатый в зубах, колпачок, подняла на дочь недовольный взгляд.

— Сколько тебе лет, Вероника, — поджав губы произнесла она, откладывая в сторону бумаги и облокачиваясь на мягкую и широкую спинку кресла.

— Двадцать семь, — усмехнулась Ладина, обходя стол и присаживаясь на край столешницы рядом с мамой. — Кто-то звал меня на чай с эклерами, а сам закопался в своих бумажках.

— Благодаря тебе, доченька, у меня стало больше работы, — устало вздохнув произнесла Алла Викторовна. — У этой особы даже анализов никаких не было, ей уже через пару недель пора второй скрининг делать, а у неё и первого нет, — покачала головой Русанова.

— Ты что-то путаешь, мама, — нахмурилась Вероника, вспоминая пару лекций по гинекологии в Академии. — Второй скрининг делается на восемнадцатой неделе, как минимум.

— Все верно, — пожала плечами Алла Викторовна. — Разбуди меня в час ночи, я вспомню показатели и сроки любой из своих пациенток! — уверенно сообщила она, поднимаясь из-за стола. — Пошли пить чай.

— Но у Миланы не может быть срок больше, чем девять недель, — настаивала на своём Вероника, поймав на себе недовольный взгляд матери.

— Вообще, я не имею права говорить о ходе беременности с посторонним человеком, — сложив на груди руки произнесла Русанова, останавливаясь в дверях. — Но только ради того, чтобы доказать свою правоту, — протянула она, возвращаясь к столу, который был завален бумагами. Женщина быстро просматривала бумаги, которые лежали в, одном ей известном, порядке, пока не нашла в розовой пластиковой папке на кнопках с фамилией и инициалами пациента нужную запись. — Вот, посмотри! — воскликнула Алла, протягивая дочери бумагу и указывая на нужную строчку указательным пальцем. — Анализы были сделаны пару дней назад, твоя Милана на четырнадцатой неделе беременности. Плод развивается согласно срокам, все показатели в норме.

— Н-но, этого не может быть, — покачала головой Вероника. — Мне сказали, что она забеременела два месяца назад!

— Наука не способна врать, в отличие от человека, — пожала плечами Русанова, возвращая результаты анализов обратно в папку. — Пойдём, нас ждут потрясающие эклеры и интересный рассказ! — усмехнулась женщина, потянув дочь к выходу из кабинета.

— Я работаю в полиции и тоже не имею права разглашать подобную информацию, — усмехнувшись краешком губ протянула Ладина, обнимая маму за плечи.

— О-о, полигамия мужчин и хитрость женщин не имеет никакого отношения к твоей работе в полиции, — произнесла Алла Викторовна, открывая дверцу холодильника и доставая коробку с эклерами.

- Почему обязательно полигамия, — закатила глаза Вероника, присаживаясь на стул. — Возможно, мужчина просто совершил ошибку.

— Тебе просто не изменяли, милая, — вздохнула Русанова, ставя на стол две простые голубые фарфоровые чашки с неровными краями и чайник. — Тогда бы ты была более категорична!

— А тебе как будто изменяли, — хмыкнула Ладина.

— Меня променяли на работу, это считается? — спросила она, присаживаясь напротив дочери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не стоит влюбляться в полицейских, — пожала плечами Вероника, смотря в зеленые глаза матери.

— Ты пытаешься убедить в этом меня или себя? — спросила она, подперев рукой подбородок.

Вероника покачала головой, опустив взгляд на свои руки, крепко сжимающие фарфоровую чашку. Сегодняшний день и так был полон откровений, поэтому, сейчас ей меньше всего хотелось говорить о майоре Воронцове. Об этом самодовольном айсберге, которого она когда-то мечтала и вовсе не встретить. Ладина всегда была материалистом и не верила в случайности или совпадения, а всё случившееся с девушкой за последние пару недель, всего лишь прихоть её биологического отца.

— Не понимаю, о чем ты, — пожала плечами Вероника, снова встречаясь с зелеными глазами матери, которая смотрела на неё с недоверчивым прищуром.

— Как его зовут? — спросила Алла Викторовна, усмехнувшись. Она поднялась из-за стола и подошла к одному из кухонных шкафов, чтобы достать небольшие блюдца для пирожных.

Последний раз, когда Вероника рассказывала матери о своей симпатии было еще на первом году обучения в Академии. Очередная неудачная влюбленность, которая закончилась весьма скандальным расставанием и не со стороны девушки. Алла Викторовна предпочитала не лезть в личную жизнь дочери считая, что набивать шишки она должна свои собственные. Но сейчас в поведении Вероники было что-то такое, что заставляло Русанову нервничать. Ей уже не нравился тот, кто заставлял её дочь чувствовать неуверенность и разочарование.

— Майор Олег Воронцов, — пожала плечами Вероника и дёрнулась от неожиданности, услышав громкий звук разбивающегося блюдца о мраморный пол. — Ма-ам, с тобой всё в порядке? — озадаченно спросила девушка, смотря на застывшую Аллу Викторовну.

Русанова резко выдохнула, поворачиваясь лицом к дочери. Она завела руки за спину, чтобы Вероника не заметила, как они дрожат и улыбнулась ей. Алла попыталась сделать вид, будто это нелепая случайность и услышанное ей минуту назад имя не заставило её вспомнить о прошлом.

— Мышь, — выпалила она первое, что пришло ей в голову. — Мне показалось, будто пробежала мышь.

— Мышь? — с сарказмом протянула Вероника, вопросительно приподняв темную бровь. — С каких пор ты боишься мышей? — спросила она. До того, как Русанова познакомилась с Николаем, они с дочерью каждое лето проводили в деревне, в старом ветхом домике, который просто кишел мышами. Сколько бы Алла не мучилась, вывести их не получалось, поэтому пробегающая мимо мышь никак не могла застать врасплох женщину, тем более напугать.

— Просто было неожиданно, — поджав губы произнесла Русанова, смотря в кошачьи глаза дочери. — Схожу за тряпкой, — вздохнула она и через несколько минут вернулась с небольшим полотенцем и, присев на корточки, начала складывать в него осколки.

— Тебе знакомо его имя, вот только откуда, — задумчиво протянула Вероника, присаживаясь рядом с матерью и помогая ей убирать острые неровные осколки.

— Ника, — покачала головой Алла, но Ладина перебила её.

— Мам, ты же не думаешь, что я поверю в мифическую мышь! — не выдержав воскликнула она.

Алла Викторовна поднялась на ноги, держа в руках полотенце с осколками и, завязав его потуже, выбросила в мусорное ведро. Она молча взяла с подоконника небольшой белый пульт и, нажав на кнопку, включила робота-пылесос, который быстро начал убирать мелкие осколки от фарфорового блюдца.

Женщина не хотела говорить о прошлом, тем более с дочерью. Она не могла понять, почему спустя столько лет оно вновь возвращается. Алле так хотелось обвинить хоть кого-то в этом, накричать и ударить человека, который втягивает в историю пошлых лет её дочь, но ей стоило посмотреть в зеркало. Сейчас Русанова понимала, что должна была пойти к Радову и потребовать, чтобы он оставил Веронику в покое, но надежда на то, что Саша наконец-то решил стать отцом для их дочери, затуманила её разум.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})