Мистеры миллиарды - Валентин Зорин

В последующие недели схватка продолжалась в том же духе. Джонсон опрокидывал на противника одно за другим тяжеловесные обвинения, не останавливаясь и перед ударами ниже пояса. Кеннеди с высокомерием аристократа и отточенной изощренностью выпускника Гарварда парировал выпады, стремясь поставить противника в смешное положение. Впрочем, ударов ниже пояса он тоже не чурался. Неловкие манеры Джонсона, его провинциальный техасский говор — все это наряду с серьезными политическими обвинениями служило мишенью для выпадов со стороны Кеннеди.

Кульминация наступила на съезде партии, который должен был выдвинуть кандидата в Белый дом. Убедившись, что все предпринятое до сих пор не ослабило позиций соперника и делегаты вот-вот проголосуют за кандидатуру Кеннеди, Джонсон прибегнул к последнему средству. Взяв слово, он сделал заявление о том, что сенатор Кеннеди страдает неизлечимой адиссоновой болезнью и держится только за счет кортизона, лекарства поддерживающего, но не излечивающего, и, следовательно, не сможет должным образом выполнять президентские функции, Сторонники молодого сенатора выступили с опровержением и, в свою очередь, обрушились на Джонсона.

Тем большее удивление обуяло делегатов съезда демократической партии, когда на следующий же день, после того как кандидатура Джона Кеннеди была выдвинута съездом, не кто иной, как сам новоиспеченный кандидат, обратился к делегатам с предложением выдвинуть на пост вице-президента кандидатуру Линдона Джонсона, и оба деятеля трогательно облобызали друг друга.

Цинизм — скажете вы? «Политическая игра, — отвечал Кеннеди. — Президент должен вести политическую игру, должен быть подготовлен для этой игры, должен любить ее».

Но все-таки почему же Кеннеди предпочел видеть Джонсона, своего ожесточенного, чтобы не сказать больше, конкурента и противника, не в той роли, которую он сам ему отводил поначалу, — роли партийного лидера в сенате, а на посту вице-президента?

Некоторые объясняли это стремлением заручиться голосами избирателей-южан, кумиром которых был сенатор от Техаса Линдон Джонсон. Есть и иные версии. Но доподлинно, что кроется за этим внезапным, для многих неожиданным поворотом, не знают даже близкие к покойному президенту люди. Один из друзей и политических сподвижников Кеннеди, Пьер Сэлинджер, впоследствии рассказывал, что через несколько дней после окончания съезда в узком кружке друзей Кеннеди зашел разговор о том, почему он остановил свой выбор не на ком-нибудь, а на Линдоне Джонсоне. Кеннеди замолчал, рассказывает Сэлинджер, лицо его помрачнело, и он сказал: «Все обстоятельства этого никогда не будут известны. И очень хорошо, что это так». — «Я, — добавляет Сэлинджер, — не в состоянии объяснить эту загадочную реплику. Единственное, что я могу, — это рассказать о ней».

Надо сказать, что в связи с выдвижением кандидатуры Линдона Джонсона на пост вице-президента разногласия были не только среди сторонников Кеннеди в демократической партии, не только в кругу его личных друзей, помощников, но даже внутри семейства Кеннеди. Случай для этого семейства в достаточной степени редкий, чтобы зафиксировать на нем особое внимание. Среди тех, кто высказался в пользу Линдона Джонсона, был Кеннеди-старший, в дни съезда демократической партии 1960 года тайком приехавший в Лос-Анджелес, где происходил съезд, снявший под чужим именем виллу и осуществлявший оттуда в обстановке строгой секретности деятельность организации выдвижения кандидатуры сына.

В те дни среди делегатов съезда кем-то из приверженцев Джонсона в связи с этой таинственной деятельностью Кеннеди-старшего по рукам был пущен хотя и незамысловатый, но злой стишок:

Джон и Боб руководят,Оба без конца в дороге,Где же Эдвард? Очень занят:Прячет папочку в берлоге.

Из этой самой берлоги и последовал совет относительно выдвижения Джонсона на пост вице-президента. В то же время Роберт Кеннеди, игравший в предвыборной кампании брата роль ее главного организатора, до последнего момента делал все для того, чтобы пустить кандидатуру Джонсона под откос. Нижеследующий эпизод дает представление об обстановке тех дней. Дело происходило 14 июля 1960 года. Джон Кеннеди уже сделал свое предложение Джонсону баллотироваться с ним по одному списку. До открытия заседания съезда, на котором должно было состояться выдвижение на пост вице-президента, оставались считанные минуты. Джонсон находился в номере отеля, где совещался со своими помощниками перед тем, как предстать перед делегатами съезда. Внезапно дверь с треском распахнулась, и, как свидетельствуют очевидцы, в комнату даже не вошел, а ворвался Роберт Кеннеди с растрепанной шевелюрой и горящими глазами. Прямо с порога, отбросив условности церемонии, он принялся убеждать Джонсона в том, что тот ни при каких обстоятельствах не должен давать согласия баллотироваться на пост вице-президента. Младший Кеннеди заявил, что этот противоестественный альянс может расколоть партию и дорого обойтись на ноябрьских выборах.

В комнате воцарилась неловкая и напряженная тишина. Глаза Джонсона пылали бешенством. Голосом, пресекающимся от ярости, он спросил, как совместить эти слова Роберта с незадолго до того сделанным ему предложением его старшего брата. Кто-то из помощников Джонсона кинулся к телефону. С трудом разыскав Джона Кеннеди, он спросил, что значит все происходящее. Кеннеди попросил к телефону брата. Что говорил он ему, неизвестно, ко, выслушав старшего брата, Роберт Кеннеди с треском швырнул трубку на аппарат и, крепко выругавшись, выскочил из комнаты. Тут же раздался звонок телефона, и Джон Кеннеди, попросив к аппарату Линдона Джонсона, подтвердил тому свое желание баллотироваться с ним по одному списку.

Рассказанный эпизод любопытен, с одной стороны, тем, что показывает, до какой степени узок круг людей, знавших истинные причины того, что выбор был остановлен на Джонсоне. Даже ближайший к старшему брату человек — Роберт Кеннеди — был не в курсе дела, продолжая упрямо гнуть свою линию. А с другой стороны, эпизод этот представляет интерес не только исторический, до некоторой степени проливая свет на ту очевидную вражду между Линдоном Джонсоном и Робертом Кеннеди, вражду, носившую не только политический характер, но имеющую явно личный и эмоциональный оттенок.

Итак, «политическая игра», о которой говорил Джон Кеннеди, Он был привержен такой весьма неприглядной и нешуточной в американских условиях игре все годы своего пребывания на вашингтонских подмостках, буквально с первых шагов, еще задолго до того, как ставкой в этой игре стал Белый дом. Взять хотя бы весьма двусмысленное поведение будущего президента в связи с так называемым «делом Джозефа Маккарти».

Когда художества этого погромщика приобрели настолько скандальный характер, что даже лидеры демократической партии оказались перед необходимостью его осадить и в сенат была внесена резолюция, осуждающая его действия, среди тех, кто не явился на голосование этой резолюции, был Д. Кеннеди. Он предпочел оказаться в нетях, дабы, с одной стороны, не быть среди тех, кто публично осудил бесноватого сенатора из Висконсина, и не вызвать, таким образом, негодования правых, и в то же время, с другой стороны, не уронить себя в глазах либералов. Именно этот эпизод дал впоследствии Элеоноре Рузвельт основание обвинить Кеннеди в трусости, а поддержавшему ее Линдону Джонсону бросить ставшую крылатой фразу о том, что у сенатора Кеннеди «больше профиля, чем мужества».

Одним словом, Джон Кеннеди отнюдь не был таким «невинным политическим агнцем,», каким его ныне пытаются рисовать иные служители культа. Этому изощренному буржуазному деятелю были отлично известны все правила, мягко выражаясь, не стерильно чистой игры, которую ведут американские политиканы, чем он далеко не в последнюю очередь обязан появлением в роли хозяина Белого дома.

Роберт Кеннеди

Деятельность Джона Кеннеди, его личность породили в Америке целую литературу по большей части свойства апологетического, иногда злобного и очень редко возвышающегося над уровнем чтива для обывателя. Между тем трезвая оценка деятельности этого президента имеет интерес не только исторический, но и с точки зрения политики для сегодняшнего и завтрашнего.

Но время есть время. Поток литературы о покойном президенте несколько уменьшился, зато возросло количество страниц, посвященных его братьям Роберту и Эдварду. Гибель Роберта Кеннеди подхлестнула этот поток, людей волнует двойная трагедия, возрос интерес к жизни и судьбе младшего из братьев. С обложек журналов чаще теперь можно увидеть не глаза Жаклин Кеннеди, а пристальный, исподлобья взгляд Эдварда Кеннеди, в витринах книжных магазинов на видных местах книги, посвященные далласскому убийству, соседствуют с броско изданными книгами о трагедии в Лос-Анджелесе, книгами самого РФК — так сокращенно в Америке принято было именовать Роберта Френсиса Кеннеди, либо, наконец, книги и брошюры, посвященные Эдварду. Этих книг великое множество.