Посланник - Борис Мешарин

Рабочим ничего не объяснили, распорядившись временно прекратить работу. И каждый гадал по-своему отчего. То ли ученья какие, то ли нововведенья, то ли еще какая хрень появилась в голове начальства. Суетились и бегали лишь учетчики, записывая, счи-тая, помечая выданные в свое время приборы и материалы. На складах сверяли каждую учетную гаечку.

Главное, что волновало работников — могут приостановить выплату зарплаты. Поэтому временной вопрос простоя становился решающим для всех.

Ходили, курили, обсуждали ситуацию в кулуарах, спрашивали начальника цеха. Но он сам ничего не знал — директор распорядился, ничего не объяснив. Считал, что должность обязывает и напускал на себя важность, объясняя, что завод секретный и так надо. Типа — знаю, но сказать не могу.

Когда начали считать, учитывать, проверять приборы, материалы и оборудование, понял, что идет элементарный учет, ревизия. Но не понимал: зачем надо останавливать производство. Люди в цехе проверенные и воровства нет. А, может, есть, поэтому и кутерьма такая? Если так, то все на кадры не спишешь, и ему отвечать придется. Решил сходить к директору.

— Что тебе, Стебловский? — Недовольно спросил директор.

— Народ волнуется, Эммануил Федорович и я, естественно, тоже. Ревизия нача-лась, производство остановили — кража какая что ли?

— Генеральный позвонил из Москвы и приказал, сказал, что позже чуток объяснит. Так что никакой кражи нет, Виктор Михайлович, не волнуйся. Сам ни черта не понимаю, — развел руками Головянко. — А ты Лугового давно видел, не у тебя он случайно сейчас?

Стебловский успокоился, отлегло немного от сердца. Главное — кражи нет, а ос-тальное все уляжется.

— Лугового? — Начальник цеха задумался. — Давно, на прошлой неделе, наверное. Зачем мне черт с рогами, чем меньше контрики ходят, тем лучше.

Головянко ухмыльнулся.

— Что же ты его так не любишь?

— Баба он что ли? От особистов одни неприятности, чего от них ждать. В прошлом месяце у меня лучшего прибориста уволил, откопал где-то, что тот по малолетству сидел за кражу. Двадцать лет прошло, мало ли что в юности было, а он еще и на меня наехал, типа я всякий сброд собираю. Я не сброд, я специалистов, как воздух ищу. Не хороший он, тридцать седьмого выкормыш. А-а-а, — Стебловский махнул рукой и вышел из кабинета.

Луговой всегда его раздражал своей необоснованной подозрительностью. Кто ви-дит в людях только плохое — сам непорядочный человек, считал он.

После уходя начальника цеха Головянко задумался. Обстановка нервировала, на-прягала. Главное — неизвестно что делать. Почему генеральный не звонит? Прекрасно же понимает, что мы волнуемся. Волнения — черт с ними, с волнениями. Делать что, что де-лать? Ждать сидеть? Он набрал номер Лугового — не отвечает, решил позвонить на рабо-чий телефон.

— Полковник Синицин, — прозвучал ответ.

Что за чертовщина, какой Синицин? Ничего не понял Головянко.

— А вы кто? — прямо спросил он.

— Полковник Синицин, — вновь прозвучал ответ. — Представьтесь, пожалуйста.

— Я директор завода. Вы кто такой, поясните?

— Добрый день, Эммануил Федорович. Я к вам сейчас зайду.

Что еще за Синицин, где Луговой, почему цех встал? Куча вопросов, а ответов нет. Сняли Лугового — нового должны представить — не представляли. Может и Синицин это. Не успели? Вряд ли. Что-то все здесь не так. Головянко нервничал, очень нервничал.

В кабинет вошел мужчина.

— Полковник Синицин, вы со мной разговаривали, Эммануил Федорович.

Головянко указал рукой на кресло.

— Присаживайтесь, кто вы?

Синицин протянул удостоверение.

— Олег Игоревич, ФСБ России, центральный аппарат, г. Москва.

— Из Москвы даже? — Головянко вернул удостоверение, стараясь скрыть волнение. — К нам по какой милости?

— Собственно я не к вам приезжал, но пришлось задержаться и даже посетить. ЧП у вас, Эммануил Федорович, ЧП. Поэтому договоримся так — я задаю вопросы, вы отве-чаете. Потом наоборот, если вопросы у вас появятся.

Он видел, как затряслись руки у директора, значит, тактика его верна, что-то скрывает директор, беспокоится.

— Хорошо, Олег Игоревич, какое ЧП?

— Мы же договорились — вопросы задаю я, потом вы, — Синицин вежливо улыб-нулся.

— Я готов ответить на все ваши вопросы. Только вы мне поясните, что за ЧП? Я все-таки директор завода.

Синицин понимал, что Головянко тянет время, ему крайне важно знать о каком ЧП идет речь. В зависимости от этого сориентироваться — что отвечать и как. Директор побледнел, руки тряслись, но говорил четко, не смотря на жалкий вид.

— Не хотите отвечать здесь, Эммануил Федорович, поедемте в управление, допро-шу вас там.

— Это что допрос, на каком основании? — Еще более разнервничался Головянко, достал из пиджака и положил под язык таблетку.

— Здесь беседа, в управлении был бы допрос, раз вы не хотите говорить.

— Да поймите вы, — директор подбирал слова, — я руководитель завода, секретного, между прочим, завода, а вы ничего не объясняете. А-а, — махнул он рукой, — спрашивайте.

Синицин понял — Головянко справился с охватившим волнением, сейчас уже по неосторожности словечко не выкинет.

— Зачем вы сейчас звонили Луговому?

— Хотел узнать: почему в одном из цехов приостановили производство, рабочий процесс встал. Может он, по своей линии, что-то знает?

— А почему остановилась работа?

— Да откуда я знаю. Вот и хотел у него узнать, может он что знает.

— Но вы же директор, я полагал, что это вы отдали такой приказ и тоже был удив-лен.

— Приказ я отдал, устный, а мне генеральный позвонил и тоже устно приказал ос-тановить производство, ничего не объяснил. Тут вы приходите со своим ЧП, а я ни черта не понимаю.

Синицин понял — инициативу потерял. Теперь уже директор перешел в наступле-ние и пытается выяснить, что к чему.

— А когда вы видели в последний раз Лугового, Эммануил Федорович?

Головянко хмыкнул.

— Слова-то какие — в последний раз, как в последний путь… Он-то здесь причем? Не помню, точно не помню — два или три дня назад. Два дня, — все-таки уточнил он.

Синицин внимательно смотрел на Головянко. Его фраза «Он-то здесь причем?» заинтересовала. Действительно не знает или?..

— Зачем он к вам приходил?

— Зачем приходил? Собственно незачем.

Так, поговорили, уточнили время вылета самолета Антей в Индию. У нас кон-тракт — запчасти некоторые поставляем. Вот и все, больше не видел его.

Странно, зачем Луговому уточнять время вылета с директором? Странно.

— А с кем он здесь дружил, общался, может любовница была, подруга, друг?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});