Феномен - Александр Шепиловский

— Ощущения? — был первый вопрос к нему.

— Ни-ка-ких. Был здесь, стал там и опять здесь.

Все шло отлично. Радоваться бы да радоваться. К перемещению на астероид Жуся готовился первый отряд из двадцати пяти человек. Конечно, Владимир не был бы собой, если бы не пытался попасть в этот отряд. Он горячо и убежденно доказывал Совету необходимость своего присутствия на астероиде. С ним соглашались, но в отряд не включали.

— Неслыханно-невиданный зажим личности! — громко и искренне возмущался Владимир.

Я тоже хотел попасть в отряд, но Владимир сказал, что если бы даже меня и взяли, то он не отпустит.

— Зажим личности! — возмутился я.

Владимир молча пожал плечами и развел руками, как бы говоря «Ничего не поделаешь».

Но и отряду не суждено было отправиться на астероид. С завершением строительства «Иванушки» было перемещено тридцать две секции орбитальной станции, однако не все они достигли цели. Семь секций бесследно исчезли, другими словами, случился промах. И, самое печальное то, что их не могли нигде обнаружить, их вообще не было в космосе. Нашли причину, но легче от этого не стало. Процесс перетекания вещества в гравитационное поле в ядре галактики каким-то образом влиял на ка-спираль, которая время от времени как бы возбуждалась. Тогда и случался промах. Даже не промах, а таинственное исчезновение. На близких расстояниях, а тем более на Земле в сильном поле тяготения помех при возбуждении ка-спирали не было, поэтому эксперименты проходили удачно, помехи были только в межзвездном пространстве. Предугадать, когда будет следующее возбуждение не могли, совершенно был неясен механизм этого загадочного явления.

Проект не заморозили. Взамен пропавших секций отправляли новые. Если секция исчезала вторично, то отправляли третью. Это было прямым расточительством, но иного выхода не было — ждать, когда разгадают механизм явления и научаться управлять им или предсказывать, тоже было нельзя. Вероятность точного попадания секций на астероид составляла семьдесят два процента. Значит, двадцать восемь процентов выкидывалось, как говорится, на ветер. Ясно, что при таком положении дел Совет не мог отправить на астероид людей, риск промахнуться был очень велик, могли появиться новые звездные скитальцы, но в отличии от Потапова и Попова, без долговременных систем жизнеобеспечения, без пищи и воды. Да еще и неизвестно, скитальцы ли, может, во много раз хуже. И все-таки нашлось много добровольцев, готовых при любых условиях и любом риске переместиться на Жусю. Но жизни людей принадлежали не только им самим, но и обществу, поэтому Совет дал категорический отказ.

Безусловно, Потапов и Попов были обо всем проинформированы. Совет после своего категорического отказа был в затруднительном положении: четверо, особо рьяных и несознательных добровольцев, предъявили ультиматум — или их перемещают на астероид, или они объявляют голодовку. Учитывая это, и то, что помощь Потапову и Попову действительно необходима, Совет в виде исключения согласился переместить четверых, что грозило голодовкой всего отряда. Узнав об этом, звездные скитальцы сказали «нет и нет», и тоже выдвинули ультиматум: если Земля начнет ради их спасения рисковать другими жизнями, то они с места не сдвинутся и палец о палец не ударят для осуществления проекта и вообще откажутся от возвращения на Землю — только силой и в связанном виде. Секции пусть продолжают высылать, они их квалифицированно принимают, они мужчины физически здоровые и умственно не отсталые, разберутся, что к чему и сами соберут станцию. Пусть на это уйдут годы, зато совесть их будет чиста. Временем они не ограничены. В сборке незнакомой их камеры они как-нибудь разберутся, и технику управления осилят, было бы описание, руководства, схемы и инструкции.

— Трудновато им будет осваивать эту технику без специалистов, — сказал Владимир. — А еще труднее настроить автоматику. Опыт, опыт нужен. Малейшая ошибка погубит их.

Он неожиданно застыл с открытым ртом и заводил растопыренными пальцами в воздухе. Это у него бывает, когда в голову приходит безумная мысль. Я приготовился, чем он меня сейчас удивит.

— Сашуля, друг, — наконец сказал он и заговорил почти шепотом, будто боялся, что нас подслушивают. — Колоссальная идея! Но сначала скажи, ты мне настоящий друг?

— Настоящий, Володя. Что затеял?

— Дай слово, что это останется между нами, и что ты будешь мне помогать — один не справлюсь.

Не зная, что он задумал, я не хотел давать слова, но и не дать его, значило сильно обидеть Владимира.

— Опять за старое? Опять тайком?

— Сашу-у-ля!!!

— Я обещаю молчать, но насчет помощи не очень-то надейся.

— Ладно, слушай. Ты поможешь тайком отправить меня на астероид…

— Никогда!

— Ты не кричи, ты слушай, болван! Помнишь Хавренка, который пушку флуктонную изобрел? Благодаря ей была получена копия Бонифация, алмаз, минералы для пацана. А ты не задумывался над тем, что можно получить и копию человека? Ты понял мою идею?

— Пока не доходит.

— Какой не догадливый. А за болвана прости, это я так. Ты не болван. Короче, я тебя немного подучу и ты создашь мою копию, второго Владимира, понял? Этого баламута мы и отправим на астероид, он с радостью согласится, ему даже соглашаться не надо, потому что он все уже знает, ведь он — это я. А оригинал, то есть вот этот я, — Владимир ткнул себя пальцем в грудь, — останется здесь. Все очень просто.

— Обалдеть можно от такой простоты! Между прочим, того Владимира тоже не пустят.

— Не спеши, Санек. Институт, в который мы за ненадобностью отдали флуктонную пушку, сделал другие ее модификации, получили множество разных копий, например, на основе информации обычной лошади они получили вот такую малюсенькую лошадку. Такой же крохотулей ты и получишь мою копию. Запрячем ее в какой-нибудь прибор и пусть отправляется на астероид.

Надо же додуматься до такого! Я оторопел.

— Значит, эта копия будет … будешь, собственно, ты?

— Разумеется, Санек. Я в двух экземплярах, здесь большой, а там — маленький. Согласись, что я здорово помогу Потапову и Попову. Они будут носить меня в кармане, а я буду их учить. Руководить буду. Как Тарас. Дело пойдет веселее и быстрее.

— С этим я не спорю. А вдруг секция, в которой тебя отправят, попадет в эти исчезающие двадцать восемь процентов? Ты же погибнешь!

— Ну, во-первых, еще неизвестно, где эти секции выныривают. Но не забывай, что лично я, вот этот самый, — он опять постучал себя в грудь, — останусь жив в любом случае.

— Но ведь тот маленький Владимир тоже человек, он-то погибнет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});