Записки научного работника - Аркадий Самуилович Дыкман

лишили премии Абрамова и главного инженера объединения А. М. Головачёва в размере двух окладов каждого, ну и объявили им, естественно, по выговору. Я узнал об этом во время командировки и предложил Баталину поучаствовать в экономических потерях руководителей завода. Баталин тут же согласился — в чем в чем, а в скупости Олега Ефимовича обвинить было нельзя.

Абрамов выслушал мой монолог о необходимости компенсации потерь ему и Головачёву молча и практически без эмоций. Когда я закончил говорить, он закурил сигарету, что было достаточно необычно для него, помолчал с минуту и сказал:

— Видишь ли, Аркадий, я руководитель достаточно большого предприятия и, значит, большой начальник. А ты знаешь, какая одна из самых главных задач начальника? — Не дождавшись моего ответа, он ответил сам: — Быть спиной для своих сотрудников, правда, лишь в том случае, если они преданы работе. Поскольку ты больше времени проводишь у меня на заводе, чем у себя дома, тебя я тоже считаю своим сотрудником. По крайней мере тогда, когда ты в командировке. И каждый сотрудник должен знать, что, если он хорошо работает, руководитель будет защищать его до последней возможности, так как он — спина для подчиненного. А спины с берущими руками я еще не видел и никогда не увижу. Если бы я взял у тебя с твоим шефом хоть копейку, то перестал бы себя уважать, а это самый страшный вид неуважения.

Я, наверное, хотел что-то возразить, но Вартаныч властно махнул рукой — молчи, мол, — и продолжил:

— Что касается моих материальных потерь… ты понимаешь — в жизни есть правило: чем выше твое положение на служебной лестнице, тем больше твой кусок хлеба с горчицей. Вот ты стоишь гораздо ниже меня на этой самой лестнице, поэтому твой бутерброд меньше. А я стою выше, и, соответственно, моя порция горькой приправы больше. Правда, мне за это платят хорошую зарплату, у меня неплохая квартира, персональная машина, раз в год — путевка в один из лучших санаториев страны, но за все в жизни надо платить. Поэтому с меня народный контроль взыскал два оклада. А ты, как мне известно, неделю, включая выходные, уезжаешь с завода в одиннадцать вечера, а в семь утра уже в операторной. У каждого — свой кусок хлеба с горчицей, Аркадий. Поэтому сейчас иди в цех и делай тонны, а я с народным контролем как-нибудь разберусь. А то, что предложил потери компенсировать, — молодец, уважаю!

Через два месяца нам удалось нормализовать работу установки. Я до сих пор помню и строго следую двум бесценным советам, которые мне дал Вартаныч.

Во-первых, начальник должен быть спиной для подчиненных — если они хорошо работают.

Во-вторых, у каждого — свой кусок хлеба с горчицей.

В них нет ничего супернового, но они очень мне помогли и помогают до сих пор.

Последнее время в средствах массовой информации стали часто употреблять слово «государственник». Так вот Николай Вартанович был, в моем понимании, типичным государственником — он делал все, чтобы народу жилось как можно лучше и легче. При этом постоянно заботился об интересах государства: «Наш каучук должен быть лучше и дешевле, и его должно быть как можно больше!» Перечень того, что он сделал для людей и города, достаточно большой: запустил первый троллейбус, построил почти полтора десятка детских садов и яслей, профилакторий, турбазу, мясокомбинат, завод по разведению рыбы и так далее. Всего не перечислить. Следует отметить и жемчужину старого Тольятти — Дворец завода синтетического каучука, где выступали многие известные артисты страны. Его строительство тоже инициировал Абрамов. Нельзя забывать и о спортивном комплексе «Акробат», откуда вышли многие титулованные гимнасты страны.

И еще об одной черте характера Николая Вартановича я хочу вспомнить — о необычайной заботе о людях. Я был свидетелем, как на прием по личным вопросам к Абрамову пришел один из сотрудников завода. Обычно просили квартиру, машину, место в садике или яслях. А тут:

— Николай Вартанович, помогите, пожалуйста! Дочь в третий раз будет поступать в Куйбышевский медицинский институт. Два года подряд пыталась. Химию и биологию сдавала на «отлично», а по сочинению «два» — тему раскрыть не может.

— И что мне делать в этой ситуации? — без особой радости спросил Николай Вартанович. — Поехать написать за нее сочинение?

— Нет, конечно! Вы позвоните ректору — он вам не откажет.

— Давай так договоримся. Я сейчас позвоню, и он мне действительно, наверное, не откажет. Но если летом у твоей дочери по результатам двух сессий будет хоть одна четверка, мы втроем — я, ты и она — едем в Куйбышев и забираем документы. Договорились? Тогда звоню.

Лет десять назад я наводил справки об этой девочке. Она уже кандидат медицинских наук и заведующая отделением в больнице, ее сын учится на втором курсе того же института и, как его мама в свое время, — круглый отличник.

Злопыхатели могут сказать, что прием в институт с нарушением условий конкурсного отбора — это плохо. А я считаю, что это было проявлением недюжинного чутья Николая Вартановича на толковых людей. И что в этом плохого? Ведь нельзя судить победителей.

И еще об одном случае я просто обязан рассказать. В 1981 году в одном из цехов завода произошел взрыв и пожар. Самое главное в такой ситуации — как можно быстрее погасить пожар, для чего необходимо перекрыть сырье (в данном случае аналог бензина), которое поступает в цех. Приехавший одним из первых к месту происшествия Вартаныч, прекрасно понимая, чем это может для него закончиться, ринулся прямо в огонь, и сотрудникам завода пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его: он был уже не в том возрасте, да и не должен такие подвиги совершать генеральный директор объединения, не знающий конкретного местонахождения заслонок, отсекающих сырье.

Также не могу я обойти вниманием и еще одно прекрасное свойство натуры Абрамова. Помните у Пушкина: «…и милость к падшим призывал»? Так вот, Вартаныч не призывал, а всеми силами старался оказывать милость падшим. Я должен объяснить, какой смысл вкладываю в слово падшие. В Советском Союзе для обычных сотрудников максимальный размер пенсии составлял сто двадцать рублей плюс прибавка двенадцать рублей за двадцать лет работы на одном месте. На эти деньги можно было неплохо существовать. Видные руководители, такие как Абрамов и Белгородский, а также вышестоящие партийные и государственные начальники получали персональную пенсию от ста шестидесяти до двухсот рублей в месяц. К ней прилагался и ряд льгот, например раз в год бесплатная путевка в санаторий и проезд до него за счет