Том 11. Пьесы. 1878-1888 - Антон Чехов

И в а н о в. Мне самому совестно, Паша, рад сквозь землю провалиться, но… но где взять? Научи, где? Остается одно - ждать осени, когда я хлеб продам…

Л е б е д е в (кричит). Не хочет она ждать…

Пауза.

И в а н о в. Твое положение неприятное, щекотливое, а мое еще хуже. (Ходит и думает.) И ничего не придумаешь… Продать нечего…

Л е б е д е в. Съездил бы к Мильбаху, попросил бы… Ведь он тебе шестнадцать тысяч должен…

Иванов безнадежно машет рукой. Вот что, Николаша… Я знаю, ты станешь браниться, но… но уважь старого пьяницу… По-дружески… Гляди на меня как на друга… Студенты мы с тобой… либералы… общность идей и интересов… Вместе в Московском университете учились… Alma mater… (Вынимает из кармана бумажник.) У меня вот есть заветные, про них ни одна душа в доме не знает… Возьми взаймы… (Вынимает деньги и кладет на стол.) Брось самолюбие, а взгляни по-дружески… Я бы от тебя взял, честное слово…

И в а н о в (ходит). Все равно… мне теперь не до самолюбия. Кажется, дай мне теперь пощечину, так я тебе ни слова не скажу…

Л е б е д е в. Вот они на столе. Тысячу сто. Ты съезди к ней сегодня и отдай собственноручно. Нате, мол, Зинаида Саввишна, подавитесь… Только смотри, виду не подавай, что у меня занял, храни тебя бог…

Пауза. Мутит на душе?

Иванов машет рукой. Да, дела… (Вздыхает.) Настало для тебя время скорби и печали. Человек, братец ты мой, все равно что самовар. Не все он стоит в холодке на полке, но, бывает, и угольки в него кладут: пш… пш… Ни к черту это сравнение не годится, но да ведь умнее не придумаешь… (Вздыхает.) Несчастья закаляют душу… Мне тебя не жалко, Николаша, ты выскочишь из беды, перемелется - мука будет, но обидно, брат, и досадно мне на людей… Скажи на милость, откуда эти сплетни берутся? Столько, брат, про тебя по уезду сплетень ходит, что, того и гляди, к тебе товарищ прокурора прискачет. Ты и убийца, и кровопийца, и грабитель, и изменник…

И в а н о в. Это все пустяки, вот у меня голова болит.

Л е б е д е в. Все оттого, что много думаешь.

И в а н о в. Ничего я не думаю…

Л е б е д е в. А ты, Николаша, начихай на все да поезжай к нам. Шурочка тебя любит, понимает и ценит. Она, Николаша, честный, хороший человек… Не в мать и не в отца, а, должно быть, в проезжего молодца. Гляжу, брат, на нее иной раз и не верю, что у меня, у толстоносого пьяницы, такое сокровище. Поезжай, потолкуй с ней об умном и развлечешься. Это верный, искренний человек.

Пауза.

И в а н о в. Паша, голубчик, оставь меня одного…

Л е б е д е в. Понимаю, понимаю… (Торопливо смотрит на часы.) Я понимаю. (Целует Иванова.) Прощай… Мне еще на освящение школы ехать… (Идет к двери и останавливается.) Умная… Вчера стали мы с Шуркой насчет сплетень говорить (смеется), а она афоризмом выпалила. Папочка, светляки, говорит, светят ночью только для того, чтобы их легче могли увидеть и съесть ночные птицы, а хорошие люди существуют для того, чтобы было чего есть клевете и сплетне. Каково? Гений? Жорж Занд… Я думал, что у одного только Боркина бывают в голове великие идеи, а теперь оказывается… Ухожу, ухожу… (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 6

И в а н о в и Л ь в о в.

И в а н о в (один). Подпишу бумаги и пойду с ружьем похожу… Убрать эту гадость… (Брезгливо пожимаясь, сносит закуску и хлеб на маленький столик).

Л ь в о в (входит). Мне нужно с вами объясниться, Николай Алексеевич…

И в а н о в (неся графин с водкой). Если мы, доктор, будем каждый день объясняться, то на это никаких сил не хватит.

Л ь в о в. Вам угодно меня выслушать?

И в а н о в. Выслушиваю я вас каждый день и до сих пор никак не могу понять: что, собственно, вам от меня угодно?

Л ь в о в. Говорю я ясно и определенно, и не может меня понять только тот, у кого нет сердца…

И в а н о в. Что у меня жена при смерти - я знаю; что я непоправимо виноват перед ней - я тоже знаю; что вы честный и прямой человек - тоже знаю… Что же вам нужно еще?

Л ь в о в. Меня возмущает человеческая жестокость… Умирает женщина. У нее есть отец и мать, которых она любит и хотела бы видеть перед смертью; те знают отлично, что она скоро умрет и что все еще любит их, но, проклятая жестокость, они точно хотят удивить Иегову своим религиозным закалом, всё еще проклинают ее… Вы, человек, которому она пожертвовала всем: и верой, и родным гнездом, и покоем совести, вы откровеннейшим образом и с самыми откровенными целями каждый день катаетесь к этим Лебедевым…

И в а н о в. Ах, я там уже две недели не был…

Л ь в о в (не слушая его). С такими людьми, как вы, надо говорить прямо, без обиняков, и если вам не угодно слушать меня, то не слушайте. Я привык называть вещи настоящим их именем… Вам нужна эта смерть для новых подвигов, пусть так, но неужели вы не могли подождать? Если бы вы дали ей умереть естественным порядком, не долбили бы ее своим откровенным цинизмом, то неужели бы от вас ушла Лебедева со своим приданым? Не теперь, так через год, через два вы, чудный тартюф, успели бы вскружить голову девочке и завладеть ее приданым так же, как и теперь… К чему же вы торопитесь? Почему вам нужно, чтобы ваша жена умерла теперь, а не через месяц, через год?

И в а н о в. Мучение… Доктор, вы слишком плохой врач… если предполагаете, что человек может сдерживать себя до бесконечности. Мне страшных усилий стоит не отвечать вам на ваши оскорбления.

Л ь в о в. Полноте, кого вы хотите одурачить? Сбросьте маску.

И в а н о в. Умный человек, подумайте, по-вашему, нет ничего легче, как понять меня… Я женился на Анне, чтобы получить большое приданое; приданого мне не дали, я промахнулся и теперь сживаю ее со света, чтобы жениться на другой и взять приданое… Да? Как просто и несложно… Человек такая немудреная, простая машинка… Нет, доктор, в каждом из нас слишком много колес, винтов и клапанов, чтобы мы могли судить друг об друге по первому впечатлению или по двум-трем внешним признакам. Я не понимаю вас, вы меня не понимаете, и сами мы себя не понимаем. Можно быть прекрасным врачом и в то же время совсем не знать людей. Не будьте же самоуверенны и согласитесь с этим.

Л ь в о в. Да неужели же вы думаете, что вы так непрозрачны и у меня так мало мозга, что я не могу отличить подлости от честности?

И в а н о в. Очевидно, мы с вами никогда не споемся… В последний раз я спрашиваю, и отвечайте, пожалуйста, без предисловий: что, собственно, вам нужно от меня? Чего вы добиваетесь? (Раздраженно.) И с кем я имею честь говорить; с моим прокурором или с врачом моей жены?..

Л ь в о в. Я врач и как врач требую, чтобы вы изменили ваше поведение… Оно убивает Анну Петровну…

И в а н о в. Но что же мне делать? Что? Если вы меня понимаете лучше, чем я сам себя понимаю, то говорите определенно и точно: что мне делать?

Л ь в о в. По крайней мере, действовать не так откровенно.

И в а н о в. А, боже мой! Неужели вы себя понимаете? (Пьет воду.) Оставьте меня… Я тысячу раз виноват, отвечу перед богом, а вас никто не уполномочивал ежедневно пытать меня…

Л ь в о в. А кто вас уполномочил оскорблять во мне мою правду? Вы измучили и отравили мою душу… Пока я не попал в этот уезд, я допускал существование людей глупых, сумасшедших, увлекающихся, но никогда я не верил, что есть люди преступные осмысленно, сознательно направляющие свою волю в сторону зла… Я уважал и любил людей, но когда увидел вас…

Входит С а ш а в амазонке.

ЯВЛЕНИЕ 7

Те же и С а ш а.

Л ь в о в (увидев Сашу). Теперь уж, надеюсь, мы отлично понимаем друг друга… (Пожимает плечами и уходит.)

И в а н о в (испуганно). Шура, это ты…

С а ш а. Да, я… Не ожидал? Отчего ты так долго не приезжал?

И в а н о в (оглядываясь). Шура, ради бога, это неосторожно… Твой приезд может страшно подействовать на жену…

С а ш а. Сейчас уеду… Я беспокоюсь: ты здоров? Отчего не приезжал?

И в а н о в. Уезжай ради бога… мы не можем видеться, пока не… пока… ну, ты меня понимаешь… (Слегка толкает ее к двери.)

С а ш а. Только одно скажи: ты здоров?

И в а н о в. Нет, замучил я себя, люди меня мучают без конца… Просто сил моих нет я, если бы не мысли о тебе, то я давно бы пустил себе пулю в лоб. Видишь, я дрожу… Шурочка, ради бога, увози меня отсюда поскорее… (Прижимается лицом к ее плечу.) Дай мне отдохнуть и забыться хоть одну минуту…

С а ш а. Скоро, скоро, Николай… Не падай духом, стыдно…

ЯВЛЕНИЕ 8

И в а н о в, С а ш а и П е т р.

П е т р приносит пирожки на бумажке и кладет их на стол.

И в а н о в (вздрагивает). Кто? что? (Увидев Петра.) Что тебе?

П е т р. Пирожки, граф приказывали…

И в а н о в. Уходи ты…

П е т р уходит.

С а ш а. Уверяю тебя, мой дорогой… вот тебе моя рука: придут хорошие дни, и ты будешь счастлив. Будь бодр, погляди, какая я храбрая и счастливая… (Плачет.)

И в а н о в. Мы точно желаем ее смерти… Как это нездорово, как ненормально… Как я виноват…