Versipellis - Мирослава Миронова

всё вокруг кружиться, изгибаться, нависать над старушкой. Когда новая тянущая боль пронзила её голову, оборотень закрыла глаза. Агент, поднимающий её за волосы, гаркнул, оставляя на щеках зловонные капли слюны:

— Вы проследуете с нами. Любая попытка противостоять будет расценена, как нападение на сотрудника.

Миранда ощутила, как внутри что-то оторвалось, когда её, словно истлевший окурок, впечатали лицом в лужу собственной крови, приминая подошвой. "О, милая Луна, не дай мне умереть, в последний раз не увидев семью" — взмолилась она, когда её, падающую, катящуюся вниз по лестнице, стёсывающую о грязный пол колени, поволокли из квартиры. Но она тут же пожалела о своей мольбе — ведь там, куда её повезут, могли оказаться все они. Её дети, муж. Истерзанные, искалеченные, не живые. За ней по подъезду тянулась прерывистая багровеющая череда капель. Никто не вышел на крики, никто не остановил нечеловеческую жестокость. Лишь в глазках дверей блестели полные желчи и ненасытной злобы взгляды.

Ранее в городе…

Вендиго обычно не выходил из своей каморки у шахты лифта. Но последний с завидной регулярностью ломался и тогда ему приходилось покидать своё пристанище на неопределенное время. Лучшим местом, чтобы затеряться, было метро. Несмотря на то, что амулетами его было невозможно отследить, а по бумагам он лично никого не убивал и жил в интернате социального направления третьей ступени, всё равно оборотень избегал мест, в которых был, как на ладони. В этот раз подземка его разочаровала, ведь скрыться, стать частью единой биологической массы, когда практически все люди затаились по домам, невозможно. Он вглядывался в редкие встречающиеся лица и отражал на своём ту гамму эмоций, которую сейчас испытывал обычный горожанин. Проехал по одной ветке, второй, третьей, уверенно посмотрел в глаза полиции, проходя мимо, для убедительности вышел на наземную пересадку, уже после поняв, что та находится недалеко от правительственной силовой академии. И всё время всячески отгонял от себя те мысли, которые могли заставить его начать воплощаться, не осознавая того.

Подходя ко входу на станцию, чтобы уже направиться домой, Вендиго заметил нечто странное — совсем близко, в каких-то двадцати метрах от него зиял проход в неприглядном холме. Отойдя подальше, чтобы не привлекать внимания, он всмотрелся в, открывшуюся ему, картину: железные толстые двери были распахнуты и практически лежали на земле, а в глубине конструкции горел свет. Не было никаких сомнений — это или вход в бункер, или то, что к нему, рано или поздно, приведет. Он слышал о так называемом "Втором метро", больше в форме городской легенды. Но все факты были на лицо. Эта мысль вызвала у волка грустную улыбку: "Как мало нужно, чтобы вселить страх. И нам, и людям".

Когда до дома оставалось не больше квартала пешком, на Вендиго чуть было не налетел фургон. Он успел отшатнуться, колеса шаркнули, оставляя на асфальте черные следы протектора и вновь набрали обороты, выруливая со дворов к проспекту. Оборотень замер на миг, приходя к самому страшному осознанию — он чувствовал матерь. Её энергетический след ощущался тонкой прерывающийся струйкой силы, словно кровеносный сосуд, который вот-вот порвется от случайного воздействия. Его глаза блеснули, зрачки сузились, тело начала распирать ярость. Неумолимая ярость зверя. Не теряя больше времени, Вендиго бросился в погоню. Любой волк в городе, хочет он того, или нет, знает о том, куда доставляют неугодных. И, так как рядом не было ни изолятора, ни центра "строгой адаптации", оставалось лишь одно место.

Ранее, на юге города…

Ева не находила себе места с самого утра. Как только за Брутом закрылась дверь, она кинулась к стеллажу, чтобы найти карту. Зелёная улица находилась на западе города, а домом 15 обозначалось не крупное здание поблизости с жилыми многоэтажками. Расхаживая вперёд и назад по квартире, волчица думала о том, что ей делать — ехать ли, или же не вмешиваться в дела мужа, подавив тревожное предчувствие. Попытки отвлечься ни к чему не привели, даже махая шваброй на рабочем месте, она не могла отделаться от нарастающего беспокойства. Когда до отмеченного на листке времени оставалось несколько часов, решение было принято. "Поеду, прослежу. Если всё будет хорошо — улизну, что даже Брут не заметит".

В здании федеральной службы контроля…

Протащив бессознательную Миранду по сумрачным коридорам, агенты бросили её в камеру, заперев на ключ и активировав сеть амулетов.

— Ч-что теперь? — пробормотал стажёр, расчёсывая щеку со следами от маски. — Мы сейчас её…

— Не мели пурги, — рявкнул старший коллега. — Что она сейчас тебе скажет? Пойдем, отдохнем, через минут двадцать продолжим.

Шаги отражались эхом от стен и низких потолков. Вдалеке звучали крики и стоны, которые не могли заглушить даже металлические двери. Тут и там на бетонном полу виднелись чернеющие следы, уже не отделимые от этого места. Подвалы ФСК были не просто зоной содержания преступников, а настоящей паутиной катакомб в три подземных этажа. Если на "строгой адаптации" волки просто проводили годы в состоянии растения, в изоляторах — содержались одиночно, с возможностью за хорошее поведение и при множестве прочих условий посетить досуговый центр, то здесь их ждало настоящее мучение. Если система правосудия в вопросе "разумных существ" где-то и достигла своего пика за прошедшие семь лет, то именно в этой сотни камер.

— Мужик, ну, это ж дичь, какая-то, — вдруг выкрикнул стажёр. — Что она нам сделала? За что мы её так?

— Какой же ты, однако, тупой, — устало ответил агент. — У нас есть приказ — допросить, узнать, где её чертов сын, найти его и доставить живым.

— Она бы и так рассказала. Ты её видел? Раз у нас приказ, то можем вести себя, как твари?

Старший резко остановился, схватил парнишку за руку и процедил сквозь зубы:

— Будешь сострадать каждой псине — дальше поломойки по службе не продвинешься.

Ни сказав больше друг другу ни слова, они вышли на улицу, достав по сигарете. Лицо стажёра залила краска, но не от злости на наставника, а от стыда и страха за то, в кого он превращается. Он достал телефон и бесцельно мотал ленту новостей, силясь отделить реального себя от того человека в форме, который лупил дубинкой несчастуню пожилую писательницу. Второй мужчина вытянулся по струнке от напряжения, прикрыл глаза. Пульсирующая головная боль не отпускала его ещё с посещения хранилища изолятора. Они не замечали, как недалеко от здания через овраг пробирается мужчина с аккуратной бородкой. Тот, кто закончит муки обоих.

Чуть ранее…

Вендиго не переставал удивляться тому, насколько люди самонадеянны — три несчастных цепи амулетов которые прерывались