Мир пауков. Маг и Страна Призраков - Колин Уилсон

— Мне кажется, я даже видел его раз, — открылся Найл.

Симеон уставился на него в изумлении:

— Да ты что?

— Во сне, во сне, конечно, — поспешил объяснить Найл.

— И как он выглядел?

— Вот такая борода, вилкой. — Найл попытался передать форму, растопырив пальцы под подбородком, — И лицо скрыто под черным капюшоном.

Симеон кивнул с серьезным видом.

— Да, в самом деле похоже на чародея. Бабка рассказывала, что они вдвое умнее человека и вдвое злопамятнее. Уж лучше, говорила, дразнить очковую кобру.

При этих словах в душе у Найла возникло чувство, будто на солнце надвинулась туча. Остаток пути к больнице они проделали молча, каждый занятый своими мыслями.

У бокового входа стояли две четырехколесные повозки, одна пустая, другая загруженная гремя телами в коконах из паутины. Найл обратил внимание, что пешеходы при виде коконов отворачивают глаза и убыстряют шаг, словно боясь оскверниться их видом. Да, стало быть, в этом городе большинство по-прежнему предпочитает не знать о секретах бывших своих хозяев. Сверху из протянутых через улицу тенет на коконы с любопытством поглядывал паук-охотник в бурую и черную полоску, должно быть недоумевая, кому это взбрело в голову почем зря выбрасывать такие порции отменного кушанья. Со двора вышел дюжего вида работник, перекинул кокон через плечи, как мешок картошки, и понес его внутрь.

Бесчувственные тела были разложены на узких столах в просторном помещении по соседству с женской палатой. Рослый молодой мужчина с темными волосами до плеч вспарывал кокон огромными ножницами. У Найла при их виде чуть щипнуло в темени: в целом они смотрелись как те, из сна.

— Мне кажется, вы с Фелимом еще не знакомы, — сказал Симеон, — Это Фелим, мой племянник и ассистент.

Найл с Фелимом сомкнулись предплечьями. Красавцем этого молодого человека назвать было нельзя, но его глубоко посаженные глаза и неправильной формы нос выдавали недюжинную твердость характера. У него были твердые ладони и открытая дружелюбная улыбка. Найл втайне был рад, что тот не сделал попытки поклониться.

— По службе есть что сообщить? — осведомился Симеон.

— Разве только это. — Фелим подступил к телу мужчины в тунике раба и, вытянув, показал висящую у того на шее цепочку. — Никто не скажет, что это? — Он помотал кулоном между большим и указательным пальцами.

Найл с Симеоном переглянулись.

— Еще такие не попадались? — спросил Симеон.

— Нет. — Фелим покачал головой. — Так что это?

Симеон стянул с ног у мужчины распоротый кокон, сбросил одну за другой сандалии. Когда раздвинул пальцы на ногах, Найл увидел зарубцевавшийся шрамик в месте, где перепонка была разделена.

— Это передающее устройство, — объяснил Найл.

Фелим смотрел, ничего не понимая.

— Ты шутишь?

И тут он, чуть заметно вздрогнув, выронил кулон.

— Ты чего?

— Да так, ничего. — Он осмотрительно коснулся кулона кончиком пальца. — Мне показалось, он колется…

Найл подобрал вещицу — абсолютно инертная. Фелим повернулся к дяде:

— Да что здесь, черт возьми, творится?

В голосе сквозило раздражение.

— Он здесь всего пару часов, — пояснил Найлу Симеон. — Я еще не успел всего рассказать.

Взяв у Фелима ножницы, он примерился и начал разрезать тунику на рабе — судя по виду, мужчине лет тридцати. Дыхание у того было слабым, но размеренным. Порода та же, что и у остальных: нос клювом, морщинистый лоб, на редкость крупный чувственный рот и покатый подбородок — впрочем, хотя и покатый, но как-то не передающий впечатления слабости. Фигура рельефная, с твердыми мускулами, но кожа очень уж бледная. На груди и ногах курчавился густой черный волос, придающий ему сходство с животным.

Симеон, потянувшись к волосатой груди, снял оттуда небольшой бурый ошметок, похожий на сухой листик.

— Что это? — спросил Фелим.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Симеон, подавая ему ошметок.

Фелим взял, посмотрел, нюхнул.

— Водоросль, что ли? Он где-то плавал?

— Вот это все нам и хотелось бы выяснить, — сказал Симеон.

Найл пристально смотрел на неподвижное лицо и желтые зубы, видневшиеся в полуоткрытом рту. Положив руку на холодный, влажноватый морщинистый лоб, он испытал странную неприязнь. Затем, даром что на виду у всех, отрешился от мыслей и слился умом с сознанием спящего. Ощущение было странно знакомым, будто заимствованным из прошлого опыта: незаметный выход из собственной сущности и слияние с посторонней. Вокруг образовалась некая пустота, это было все равно что зависнуть среди бездны. Найл невольно схватился за край стола, чтобы не упасть. Через несколько секунд ум вроде как освоился с пустотой. Темнота сделалась привычной, местами ее перемежали тусклые вспышки, подобные зарнице или сполохам молний. У Найла возникла неосознанная мысль, что все это как-то связано с электрической активностью человеческого мозга. Затем, к удивлению, последовал звук, напоминающий отдаленный громовой раскат. Секунду спустя через темноту стал цедиться бледно-голубой свет, вернее, мерцание. И тут послышался еще один громкий раскат. Взору открылся пейзаж — странный, смутный, видимый как бы с огромной высоты. Найл затаил дыхание, внезапно охваченный уверенностью, что сейчас откроется нечто важное.

И тут один за другим последовали два события. Найла на миг одолела гнусная тошнота, будто от дурного запаха, — ощущение примерно такое же, как при прощупывании убийцы Скорбо, — и почти одновременно сознание Найла точно взрывом было вышвырнуто наружу из сущности незнакомца — как камень, брошенный в воздух рукой атлета.

В глазах резко заломило, и тошнота ударила по солнечному сплетению упругим, тугим комом. Молча смотревшие за Найлом Симеон и Фелим увидели, как он поперхнулся дыханием и покачнулся. Фелим успел подхватить, когда у Найла подогнулись колени.

Открыв глаза, он понял, что лежит на одном из узких столов, а Фелим щупает ему пульс. Голос Симеона зазвучал неподалеку:

— Он мертв.

— Кто, я?

— Нет, он мертв. — Симеон указал на мужчину.

Найл заставил себя сесть, превозмогая поднимающуюся из желудка тяжелую тошноту, и снял ноги со стола, поддерживаемый под локоть Фелимом. Остекленевшие глаза мужчины бездумно пялились в потолок. Челюсть откинулась, а волосатая грудная клетка застыла, перестав подыматься и опадать.

Найл протяжно застонал и хватил себя по лбу кулаком:

— Ну и кретин же я!

Рванув цепочку у трупа с шеи, он с досадой швырнул ее в угол.

Фелим недоуменно повел плечами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});