Наследник - Владимир Малыхин

лицо Виктора.

— Да, — ответил Виктор.

Секретарь был из кадровых рабочих завода, он знал отца Виктора, знал его мать.

— Ты все все хорошо продумал? — спросил он. — Анна Семеновна поедет с тобой?

— Это пока мы не решили. Или со мной, или потом.

— А как с учебой?

— Переведусь в местную вечернюю школу. Мне ведь осталось всего ничего.

— А на какую работу хочешь?

— По специальности. Я ведь лекальщик имени Андреича... Кое-чему уже научился...

Секретарь с интересом поглядывая на Виктора, спросил:

— Скажи честно, что тебя толкнуло на этот шаг? Может быть дома что-нибудь произошло? Может

помощь какая нужна?

— Помощь нужна: — кивнул головой Виктор. — Но только в одном: удовлетворите просьбу.

Знаете, не зря ведь говорят, что нет худа без добра. Может быть, именно там я и найду свое добро...

Секретарь усмехнулся:

— Ты говоришь точь-в-точь как моя бабка, только она при таких словах еще и плюет через левое

плечо. Но "худо" значит все-таки есть?

— Есть, Николай Николаевич, есть. Но это сугубо личное и не для печати...

Секретарь поднялся, протянул Виктору руку:

— Ну что же, коли так — дерзай. Напиши для порядка заявление, а я сегодня же переговорю с

директором. Думаю, уважим твою просьбу.

После этого разговора Виктор несколько дней был сам не свой. Его терзала мысль, что он

поступает как-то не так, пытается убежать от самого себя. Мучило его и то, что он не только не

посоветовался с матерью, но даже до сих пор ничего ей не рассказал.

"Не навечно же еду, — пытался найти себе оправдание Виктор, — и не должен же я всю жизнь

держаться за маменькину юбку. Надо же, наконец, научиться жить самостоятельно". Но внутренний

голос ему говорил другое...

Все эти мысли и чувства не давали Виктору покоя, и он решил позвонить Зое по телефону и

попытаться объяснить ей мотивы своего решения. Хотя, честно говоря, он и сам не знал, что будет ей

говорить. Но ему очень не хотелось остаться в ее глазах трусом и беглецом. "Скажу, что посылают в

длительную командировку, — решил он, набирая номер, — попрошу, чтобы она забыла тот

разговор...".

Но к телефону подошла... Маша. Едва услышав ее голос, он, затаив дыхание, повесил трубку. Ее

возвращение домой было той последней каплей, которая переполнила его чашу. . Решение Виктора

утвердилось, и он в тот же день написал заявление директору завода.

Вечером у него состоялся разговор с матерью. Выслушав его, Анна Семеновна задумалась. В

последнее время она стала замечать в его поведении большие перемены. Он стал с ней менее

откровенен, стал замкнутым и вспыльчивым. Он даже не рассказал ей о том, что Маша с сыном

уехала из Москвы, об этом она случайно узнала от общих знакомых. Это ее насторожило.

— Ну что же, Витя, — наконец произнесла она. — Может быть так и надо. Может быть тебе

сейчас и в самом деле лучше уехать. Большое, сынок, видится на расстоянии. Я останусь дома. Не

хочу тебя обременять...

— Ты о чем, мам! — воскликнул Виктор.

Она загородилась ладонью:

— Не надо, я ведь тоже кое-что понимаю... Тебе хочется пожить одному, самостоятельно,

окончательно самоутвердиться. Ведь так? Я права?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, подошел к ней и надолго припал к ее плечу. Гладя его

волосы, она сказала:

— Ты меня извини, Витенька, но наблюдая за тобой в последнее время, вспоминала слова Жан-

Жака Руссо о том, что гражданское мужество встречается в жизни гораздо реже, чем. воинское.

Виктор поднял голову:

— И ты... думаешь, что... это ... именно тот самый случай?

— Старик Руссо был очень мудр, — проговорила со вздохом Анна Семеновна, кладя руку на его

плечо. — Попытайся доказать, что он ошибся, — слабо улыбнулась она.

— " Где-то я уже слышал эти слова, — подумал Виктор, где? Когда? От кого?" вспоминал он..

* * *

Сибирский городок, куда Виктор Дружинин прибыл ранним зимним утром, казалось, крепко спал.

На сонных сугробных улицах он встретил лишь несколько прохожих, да увидел доверху

груженную ящиками полуторку беспомощно буксующую возле продовольственного магазина. Вдоль

улиц стояли одноэтажные и двухэтажные дома-избы, сложенные из могучих, закопченных от времени

бревен, тянулись высокие и глухие дощатые заборы с тяжелыми дубовыми воротами, попадались и

старинные особняки кирпичной кладки с палисадниками, дворовыми службами и резной чугунной

решеткой. "Типичный купеческий посад,- думал Виктор, — поглядывая по сторонам, — но где же тут

разместился мой родимый орденоносный заводик? " — Он увидел завод неожиданно, свернув с

центральной улицы в сквер на крутом берегу небольшой замерзшей речки.

Перед его глазами на противоположном берегу открылась впечатляющая панорама. Над

заводскими корпусами возвышались высокие трубы, там и тут пересекались узкоколейные

железнодорожные ветки. До Виктора доносились размеренные глухие звуки, похожие на вздохи

огромных кузнечных мехов.

Дышит, — подумал Виктор. — Силища!".

...В отделе кадров уже знали, что из Москвы в распоряжение дирекции филиала откомандирован

на работу сменный мастер инструментального цеха Дружинин. Начальник отдела кадров, седая

женщина, слишком долго читала и просматривала документы Виктора, незаметно разглядывая его

через круглые стекла роговых очков, потом оторвалась от бумаг и со вздохом проговорила:

— Я с Георгием Николаевичем проработала много лет. . Настоящий был большевик, крепкий...

— Спасибо, — тихо сказал Виктор.

— Вы еще не были у него? — спросила женщина.

— Нет еще... я хотел узнать, где это. — Мы наблюдаем за его могилой, там всегда порядок.

— Спасибо, — поблагодарил Виктор.

В тот же день с Виктором пожелал встретиться директор завода, который тоже тепло вспомнил его

отца и сказал, что будет рад, если Виктор Дружинин закрепится здесь надолго.

— Перспектива у нас — дух захватывает! — говорил директор. — Будем расширяться,

реконструироваться, внедрять новую технологию. Поле деятельности у тебя будет здесь широченное.

А ты видел наш заводской поселок? Не видел?! Увидишь! Но это, брат, только начало. Мы здесь

соорудим, как писал Маяковский, город-сад. — Директор вышел из-за стола, прошелся по кабинету и

сел в кресло напротив Виктора: — А у тебя у самого какие планы?

— Я приехал сюда надолго, — сказал Виктор, — возможно навсегда. В этом году закончу здесь

десятый класс и хочу поступить в ваш заводской техникум, если удастся, конечно...

— Правильно. Это хорошо, — сказал директор. — А если нужна будет какая-нибудь помощь —

заходи прямо ко мне без всякого якова... Понял?

— Понял, — сказал Виктор. — Спасибо, только я предпочитаю... сам, своими "лошадиными

силами"...

Не гордись, не гордись, — поморщился директор, — я ведь по-доброму. . А своими силами — это,

брат, хорошо. Сами на том стоим. Но иногда и подсобить человечку не грех. А теперь насчет твоего

назначения, — продолжал он, — думаю, мы поступим так: поработаешь сменным мастером в

инструментальном, познакомишься с обстановкой, людей посмотришь, себя покажешь. Опыт у тебя

уже есть, отзывы о тебе неплохие. Сейчас тебе необходимо, так сказать, производственная и

моральная акклиматизация... Кое-какие виды на тебя у нас имеются. Нам нужны такие гвардейцы...

В тот же день был подписан приказ о назначении Виктора Дружинина сменным мастером

инструментального цеха. А вечером он уже знакомился со своими двумя соседями по комнате в

заводском общежитии.

* * *

Виктор разузнал, где находится кладбище и на каком участке захоронен отец и на следующий день

после работы направился туда. Бронзовый бюст отца был установлен на большом чугунном

постаменте, по которому золотыми буквами были вписаны фамилия, инициалы и даты жизни и

смерти. Памятник был огорожен чугунной решеткой, а дорожка к нему от дверки в ограде была

расчищена от снега и посыпана песком. Виктор постоял с обнаженной головой возле памятника,

обошел вокруг, потом сел на маленькую чугунную скамейку внутри ограды и задумался. Сначала его

мысли метались где-то в детстве, вырывая из памяти отдельные эпизоды и картинки, связанные с

образом отца. Потом какими-то незримыми зигзагами память неожиданно вернула его в тот зимний