Детская площадка - Джейн Шемилт

и пляшут перед глазами: Ридинг, Суиндон, Бат, Солсбери… Последний кружок замирает.

– Можно в Солсбери? Я буду работать неподалеку и смогу ее навещать. Да, конечно, подожду.

Мелисса ставит телефон на беззвучный режим и крадется в спальню. Пол лежит на спине с открытым ртом и широко раскинутыми руками. Ключи он вчера обронил на пол. Мелисса поднимает их и на цыпочках выскальзывает в коридор – телефон завибрировал, надо ответить. Ей сообщают, что в Солсбери готовы принять Лину, если та об этом попросит. Одна из постоялиц говорит на месопотамском диалекте, но знакома и с некоторыми другими. Есть надежда, что они смогут друг друга понять. Мелисса записывает номер приюта в телефон.

– Лина позвонит по дороге, нам надо немедленно выезжать. Спасибо. Огромное спасибо.

Часы на столе Пола показывают семь утра. Если не будет пробок, в Солсбери они приедут к девяти. Когда Мелисса вернется, Пол уже уйдет на работу. Она соберет вещи и встретится с Иззи у Евы. У них начнется новая жизнь.

Большой белый шкаф для бумаг в кабинете Пола заперт на замок. Мелисса один за другим открывает ящики письменного стола и быстро перетряхивает документы, счета и конверты. В нижнем ящике под пустыми бутылками из-под виски она обнаруживает красный шерстяной мешочек, который Иззи связала Полу для самых важных вещей. Внутри, как и предполагалось, оказались ключи от шкафа: Пол всегда выполняет желания дочери.

Паспорт Лины припрятан на третьей полке сверху. Темно-синий, с золотым фениксом на обложке. Лина Лахуд. С фотографии смотрит юное, полное надежд лицо. Ей пятнадцать лет. Всего пятнадцать. Мелисса, борясь с подкатившей тошнотой, обшаривает остальные полки и не находит ни визы, ни разрешения на работу. Заперев шкаф, она кладет ключ обратно в мешочек, а мешочек в ящик стола. Возвращает случайно сдвинутые предметы на место и выключает свет. Зажав паспорт в руке, она на цыпочках поднимается на третий этаж. Дверь в комнату Лины закрыта.

Мелисса тихонько стучит.

Ответа нет. Лина, наверное, тоже роется в вещах, решая, что взять, а что оставить.

– Я нашла тебе убежище, – шепчет Мелисса.

Она надеется услышать звук закрываемого ящика и направляющихся к двери шагов, но в комнате тихо.

Она снова стучит и шепчет громче:

– Надо немедленно уезжать.

Молчание в ответ.

– Можно войти?

Мелисса толкает дверь.

Кровать аккуратно застелена, плед из кухни лежит на покрывале.

Лина исчезла.

Ева

Ева отрывает голову от кухонного стола, стук становится все громче и громче. Наверное, она заснула на несколько минут, хотя не хотела и даже не думала, что это возможно.

Эрик бросается к двери, спотыкаясь на ходу. Он тоже почти перестал спать. Ева слышит его шаги в холле. Затем отодвигается засов, открывается дверь и что-то говорят голоса – негромкие, серьезные, женские. Эрик возвращается на кухню, оглядываясь по сторонам, словно растерялся в незнакомом доме.

– Игорь отказывается открыть дверь полиции, его хотят допросить повторно. Мне предложили его успокоить.

– Игоря?

От потрясения Еву мутит, ее будто ударили по лицу. Секунду спустя она удивляется самой себе. Все сходится до жути. Этот человек наблюдал не за ней, на самом деле он следил за Соррель. Смотрел на малышку из-за деревьев в саду, подглядывал из темноты в освещенные окна, выжидая момент, когда вся семья отвлечется. А чем отвлечь семью, как не гибелью младшего ребенка?

Ева следует за Эриком в холл. У двери ждут четверо полицейских: двое мужчин и две женщины.

– Зачем вам Игорь? – спрашивает Ева у индианки. – Что он натворил?

– Боюсь, мы пока не вправе разглашать эту информацию. – Кажется, сотрудница полиции искреннее сожалеет. Ева чувствует, как ее лицо каменеет. Непослушными руками она натягивает пальто, пока Эрик заталкивает ноги в ботинки. Она собственными глазами видела, как Игорь посадил Соррель к себе на плечи после того, как та упала, ее маленькие ножки болтались по обе стороны его бычьей шеи. Уже тогда она почувствовала беспокойство. Если Игорь хоть пальцем тронул ее дочь, она его убьет. Ева наконец надевает пальто и бежит вслед за остальными, скользя шлепанцами по прихваченной морозом земле. Темное небо кажется подцвеченным красной краской. Если Игорь виновен, она раздобудет пистолет и застрелит мерзавца. Пуля проделает аккуратную дырочку в его широкой груди. Она выстрелит дважды. Нет, много раз, а потом уйдет прочь, не оглянувшись. Ева бежит за группой людей впереди, с трудом ориентируясь в пространстве. Коттедж Игоря стоит за сараями, огражденный от дома рядом сосен с густыми бурыми нижними ветвями. Ева многие месяцы, даже годы проходила мимо, не глядя в его сторону. Полицейский открывает калитку. За деревьями тихо, словно под землей. Лужайка тщательно подстрижена, дорожка вычищена, даже почва на клумбах лежит комочками одинакового размера, похожими на посыпку на торте. Безупречный, но пугающий порядок. Как на тюремном дворе, за которым следит какой-то одержимый чистотой надзиратель. А чем одержим Игорь?

Эрик стучит в дверь.

– Игорь, это я, Эрик. Не пугайся.

Дверь приоткрывается на несколько дюймов, в проеме появляется хмурое лицо Игоря. Ева тратит немало сил, чтобы не оттолкнуть его в сторону и не вбежать в дом, выкрикивая имя дочери.

– Все в порядке, – быстро говорит Эрик. – Это, наверное, ошибка.

– Игорь Ковальски, – прерывает его самый высокий полицейский, – прошу вас проследовать в полицейский участок. У нас возникло несколько вопросов по поводу исчезновения Соррель Кершоу.

Игорь, по-прежнему хмурясь, распахивает дверь. В пижаме он выглядит толще, под рубашкой виднеется брюшко. Рыжая щетина оттеняет мертвенную бледность лица.

– Уверен, скоро все разъяснится. – Эрик обходит полицейского и кладет руку Игорю на плечо. – Я поеду в участок с тобой.

Игорь смотрит на стоящих перед ним людей, его бульдожье лицо вытягивается. Он выглядит встревоженным и виноватым. Эрик снимает куртку и заботливо укрывает его широкие плечи. Ева вздрагивает при мысли о том, что могли натворить эти мощные мышцы. Эрик верит, что Игорь не сделал ничего плохого. «Человек невиновен до тех пор, пока не доказана его вина», – сказал бы он Еве своим размеренным тоном, но ее ощущения остались бы прежними. Игорь выглядит виноватым, потому что так оно, вероятно, и есть.

– Я тоже поеду. – Ева делает шаг вперед и берет Эрика за руку. – Хочу быть там, чтобы узнать сразу. Как только он все расскажет…

– Тебе нужно остаться здесь. Ради Поппи. У нее все должно быть как всегда, – тихо отвечает Эрик. – Я позвоню, когда появятся новости.

Он прав, и Ева это знает. Поппи нуждается в том, чтобы ее мать находилась рядом. Дома, а не там, где ей так нестерпимо хочется – у