Как брат - Наталья Семенова

Твою мать, я схожу с ума? Я, чёрт возьми, схожу с ума!

Возвращаюсь в машину и вновь давлю педаль газа в пол. Я, блять, выбью из этого старого осла всё, что он сказал моей Мартышке! Выбью, сука! И не посмотрю на то, что он старик и мой родной дед!

Глава 27

Дарина

Утром не стало лучше… Боль от осознания правды рвала грудь, ломила затылок, жгла в горле. Сумасшествие. Самое настоящее. Как такое могло произойти с нами? Почему именно с нами? Почему сейчас, когда смириться с действительностью сложнее всего? Невыносимо даже.

Я люблю его.

Люблю его так сильно, что желание жить исчезает, стоит на секунду представить, что его нет рядом.

Слёз нет. Всё высохло. Всё стало бессмысленным.

Наша жизнь, одна на двоих – невозможна. К чему тогда всё остальное? Мне ничего не нужно без него.

Надо подняться с кровати, переодеться, возможно, вымыть грязные ноги. Но желания нет. Всё бессмысленно.

Всё выжжено. Дотла. И его взгляд. Он не знает то, что знаю я. Ему легче, верно? Хочу ли я, чтобы он узнал? Хочу ли, чтобы он испытал то, что испытала я?

Всё бессмысленно.

Поднимаюсь к кровати, иду в душ. Кнопка провожает меня обеспокоенным взглядом. Наверное, моё вчерашнее поведение её жутко напугало, но малышка не лезла ко мне с расспросами, словно понимала, что сейчас мне нужно другое. А что именно? Не знаю, ведь всё бессмысленно. Взволнованный взгляд мамы я тоже ловлю, перед тем как скрыться в ванной комнате.

Вчера они ни о чём меня не спрашивали, сегодня, возможно, начнут. Естественно их беспокоит моё состояние, ведь они любят меня, а я люблю Дениса… Которого любить нельзя. Не справедливо, на мой взгляд, но, разве, судьбе на это не насрать?

Снимаю платье, встаю под душ. Я, действительно, была в этом платье по-настоящему красивой. Но Денис всегда видел только мою душу, ему было плевать на наряды, причёски, макияж. Уверена, будь во мне килограммов сто, он не престал бы меня любить. Потому что мы одно целое. Хотели им быть. Но это невозможно, а значит, всё бессмысленно.

После душа вновь заваливаюсь на кровать, пялюсь в потолок. Не хочу ни о чём думать. Ничего не хочу. Вру. Хочу, чтобы мне вернули то, что отняли – нас с Денисом.

– Дарячка, – осторожно произносит кнопка, – тебя кто-то обидел, да?

Жизнь.

Пытаюсь улыбнуться – не хочу её беспокоить ещё сильней, но не выходит.

– Нужно рассказать папе, кто это сделал, он его проучит.

– Всё хорошо, Лизк.

– Не обманывай меня, я же не слепая, – хмурится она и укладывается рядом, обнимая меня своими тонкими ручками. – Ничего. Это пройдёт, Дарь. И пусть сейчас не всё хорошо, но будет. Я знаю.

– Обязательно будет, кнопка, – обнимаю её в ответ, согреваясь теплом её тала, души. Моя маленькая и уже такая рассудительная сестрёнка.

– Хочешь, я сделаю тебе чай?

– Нет. Я ничего не хочу.

Вру, конечно. Но…

Тяжело. Сложно всё это принять сразу. Нужно время.

Кажется, звонят в дверь. Звонят в дверь… Нет! Я не смогу! Не сейчас! Сердце подскакивает к горлу, а я подскакиваю с кровати. Бегу к двери, молю маму:

– Не пускай его, если это он. Пожалуйста.

Мама хмурится, смотрит на меня сочувственно, затем заглядывает в глазок:

– Он.

– Мам, пожалуйста, не сейчас. Я не готова. Я ещё не готова…

Звонок повторяется, из своего кабинета выходит папа. Тоже выглядит обеспокоенным.

– Пап, пожалуйста…

– Я разберусь, – кивает он маме, а я прячусь обратно в комнату и опираюсь спиной на стену. Ноги дрожат, руки тоже, их обхватывает своими пальцами кнопка, заглядывает мне в глаза понимающим взглядом. Господи, без них я бы точно не выжила.

– Дарина уже не спит? Мне нужно с ней поговорить, – слышу твёрдый голос Дениса, и мои ноги подкашиваются. Сползаю по стене, не в силах стоять. Кнопка тут же садиться рядом, обнимает меня.

– Извини, друг, в другой раз. Она плохо себя чувствует.

– Вы не понимаете, – глухо отзывается Денис. – Мне нужно ей объяснить…

– Напротив. Я всё понимаю. Ссоры случаются, но поверь моему опыту: иногда нужно дать своей женщине время остыть. Придёшь, когда она будет готова.

– Нет, я не могу ждать. Я должен. Пожалуйста.

– Денис, – слышу в голосе папы предупредительные нотки. – Она тебе позвонит.

Пугаюсь, когда слышу звуки борьбы – Денис пытается прорваться?!

– Денис! – взволнованный оклик мамы подтверждает мою догадку.

Господи! Что мы творим?!

– Дарина! Рин, всё чушь! Всё, что сказал мой дед – чушь! Слышишь?

Он утверждал это и вчера, но он не знает правды…

Дверь захлопывается. На меня накатывает звенящая тишина, но через мгновение я слышу перешёптывания родителей, а затем возмущённо-обеспокоенный голос брата:

– Они поругались? Навсегда?

– Не придумывай, – успокаивает его мама.

Встаю и снова лажусь на кровать. Всё бессмысленно. И Денис ничего не понимает. Мне больно оттого, что я доставляю ему боль, но пока я не готова ему всё рассказать. Это убьёт его. Как убило меня.

Сначала мне нужно окрепнуть, чтобы потом ему помочь принять правду.

Всё это время я жду, когда придёт мама. Я одновременно хочу и не хочу этого. И она приходит, садится на пол у моей кровати, на которой мы вновь с кнопкой лежим в обнимку, гладит волосы последней и предлагает:

– Может, хочешь пойти в зал и посмотреть мультики?

– Не хочу оставлять Дарю, – отрицательно крутит она головкой.

– Она останется в надёжных руках. Моих, – улыбается ей мама.

Лиза поджимает губы, смотрит на меня вопросительно, на что я ей киваю – я в порядке. Сестра вздыхает, поднимается и напутствует маме:

– Её нужно обнимать, мам. Крепко-крепко!

– Обязательно, милая, – серьёзно кивает мама и под внимательным взглядом своей