Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

В отличие от меня, Диана приветливо им улыбается и даже салютует бокалом вынуждая парочку тут же «вооружиться» своей порцией шампанского с подноса проходящего мимо официанта.

Может, я просто придираюсь к тому, что это «дорого богато» — не совсем мой размер. Точнее сказать — абсолютно не мой.

— Могла бы улыбнуться, — говорит Диана, когда парочка, так и не решившись подойти поздороваться, уходят куда-то вглубь зала.

— От этого мои картины станут качественно лучше? — не могу сдержать иронию.

Я вижу, как она вздыхает — настолько демонстративно, что ее плечи поднимаются вверх чуть ли не на метр.

— Эвелина, все эти люди пришли сюда потому что им пообещали общение с милой и очаровательной начинающей художницей. Заплатили деньги за вход — кстати говоря, весьма приличные деньги, и что же получили в итоге? — Она бросает в мою сторону короткий недовольный взгляд, и снова улыбается кому-то из посетителей. — Твое брюзжание и абсолютно кислое лицо.

— Я думала, они пришли посмотреть картины начинающей художницы.

Диана «рожает» еще один разочарованный вздох, причем на этот раз роды даются ей мучительно, потому что его слышно даже сквозь громко играющую музыку.

— Не хочу вырывать тебя из плена розовых фантазий, девочка, но ты, как личность, ничего из себя не представляешь. Как и твои картины не имеют ничего общего с искусством. Это просто… — Лебо берет короткую паузу, как будто пытается показать, что ищет самый безболезненный способ назвать меня неудачницей, но в конечном итоге все равно говорит то, что без труда угадывалось в ее интонациях с самого начала. — Твое художество — это просто мазня, причем, далеко не самая талантливая.

Я ловлю себя на мысли, что ждала от нее чего-то подобного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С тех пор, как она стала невестой Олега, все наши контакты на тему выставки, свелись к минимуму — по большому счету, за эти два месяца мы виделись от силы всего несколько раз, и абсолютно к нашему взаимному общему удовольствию. Но даже те единичные короткие встречи как будто подталкивали Диану к этому монологу. Возможно, она специально откладывала его для сегодняшнего дня. На случай, если вдруг все пройдет удачно и меня нужно будет очень жестко заземлить. Ну или добить, если случиться то, что случилось, чтобы я больше и не думала о себе как о человеке, чье имя однажды появится в учебниках по художественному искусству.

— Очень откровенно, — с трудом заставляю себя улыбнуться в ответ, хотя вряд ли она не понимает, что ужалила меня достаточно точно и глубоко.

— Считай это советом женщины, которой никогда и ничего не свалилось на голову просто так. — Она делает глоток, сканируя меня уничижительным взглядом. Никогда не чувствовала себя настолько никчемной, как сейчас. — Люди не хотят покупать что-то просто так. Они хотят купить тебя. Ну, хотя бы часть. И твоя задача — убедить их это сделать, в том числе улыбками, непринужденным общением и флиртом.

— Я художница, а не эскортница.

— Ты пока вообще никто, — Диана брезгливо дергает уголком рта, — и осталась бы никем, если бы не подсуетилась с Олегом. И не надо делать такое лицо, девочка, как будто тебе хочется срочно помыть руки. Мой муж — прекрасный человек и настоящий мужчина. Он не оставил бы в беде бедную сиротку, особенно, с глазками невинной лани. Видишь, я отдаю должное твоей находчивости — ты нашла способ получить свое не раздвигая ног.

Мне действительно хочется отмыться, потому что ее слова липнут ко мне как зловонная грязь. Даже украдкой ловлю себя на мысли поддаться соблазну и выплюнуть ей в лицу все, что я думаю и о ее дурацкой прическе, и о ее полуголых фото в социальных сетях, но все-таки сдерживаюсь. Слишком уж очевидно вызывающее у нее лицо именно в эту минуту. Наверное, ради возможности навсегда от меня избавиться, Лебо готова пожертвовать даже своим безупречным нарядом, если вдруг я вздумаю плеснуть в нее шампанским.

— Понятия не имею, о чем вы. — Смотрю прямо ей в глаза. — В отличие от вас, я абсолютно ничего не смыслю в тонком искусстве раздвигания ног. Но, кажется, Олега под венец вы затащили именно этим местом. Осталось теперь его удержать, ведь он все еще не ваш муж.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

К сожалению, моей смелости хватает только на этот единственный плевок, и я сбегаю до того, как Диана успевает опомниться и сказать что-то в ответ.

Надеюсь, где-то в этом огромном зале есть хотя бы одна маленькая ниша, где я смогу спрятаться от желающих получить внимание девушки с рекламного плаката.

После короткого рандеву, такое место действительно находится — проход между колонами, достаточно темный и узкий, чтобы кроме сумасшедшей меня больше не нашлось желающих торчать там до конца вечера. Но, стоит мне приблизиться, как оттуда, словно змея, высовывается мужская рука и силой затягивает меня внутрь.

— Отпустите меня! — брыкаюсь изо всех сил, но хватка становится только сильнее. — Я закричу! Здесь охрана!

— Да я в курсе, — раздается знакомый голос и когда мои глаза привыкают к полумраку, я различаю знакомые черты Дениса Игнатова.

После откровений Дианы, я искренне верила, что эта выставка просто не может стать хуже, но появление здесь брата Олега, подсказывает, что самое «приятное» ждет меня впереди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Здесь так тесно, что убежище, которое минуту назад казалось мне спасением, теперь напоминает пыточную комнату, и появление Дениса как будто привело в действие механизм, неумолимо сдвигающий стены. Если срочно не сбежать — у меня начнется самый настоящий приступ клаустрофобии. А последний раз такое случалось со мной еще в раннем детстве, когда меня впервые «прокатили» на лифте после целого лета, проведенного за городом. Странно, что я вспомнила тот случай именно сейчас, но «запертая» вместе с Денисом в этих узких стенах, я чувствую себя такой же испуганной, как и в том далеком детстве.

— Да погоди ты. — Он хватает меня за руку и буквально силой затаскивает обратно, одновременно выступая вперед, чтобы преградить путь.

— Если ты думаешь, что я снова буду выслушивать твои оскорбления, то ты сильно заблуждаешься. И я все еще не передумала кричать.

— Все, понял. — Денис поднимает руки, показывая, что не собирается пускать их в дело. Потом осматривает из засады весь зал, который, как ни странно, из этого узкого пространства виден как на ладони, хмыкает и тянется за сигаретой.

— Ты серьезно? — зло смотрю на зажигалку в его ладони, которую он уже почти зажег.

Он рассеянно кивает, но оставляет в зубах сигарету, и ловко жонглирует ей между пальцами как шулер из фильмов про картежников. Что он вообще тут делает? Пришел поглазеть на Диану? Неужели за два месяца не нашел более подходящего случая завязать знакомство со своей потенциальной жертвой?

— И? — Брат Олега возвращает взгляд на меня, и я снова чувствую неприятную липкость на коже, как будто меня изваляли в чем-то грязном, что придется отдирать с кожи железной щеткой для чистки ржавчины. — Тебе правда нравится весь этот упакованный в «жуткие розочки» пафос?

— Не видела ни одной розы.

— Ой, да ладно тебе. Придираешься к словам. Мы же оба прекрасно понимаем, что все это представление — не более, чем замаливание глаз Олегу и совершенно бестолковая трата его денег.

— Не тебе бы волноваться о деньгах, которые он честно заработал, — не могу не огрызнуться.

Главное, не поддаться соблазну выплюнуть Денису в лицо все, что я слышала об их с Крымовой планах, потому что еще парочка таких его замечаний — и мне точно сорвет «крышечку».

— Он — мой брат, и меня определенно волнует состояние его банковского счета, потому что это, блять, нормально.

Денис снова уводит взгляд в сторону зала и я замечаю стоящую неподалеку Диану Лебо. Она как будто нарочно выбрала то место, откуда на нее самый лучший обзор — и свет падает под нужным углом, и тонкие полосы зеркал, разбросанные по всему залу, создают правильные ракурсы, как будто подсвечивая все ее выгодные места и напрочь лишая недостатков.