Избраное - Борис Лапин

5. ПРИГЛАШЕНИЕ

Приходи ко мне, сестрица.Нам спляшут «раккасы»[19].Посиди со мной, сестрица,Послушай рассказы:

Я бродил в Больших Долинах[20]До нового года,Но зато я много виделЧужого народа.

Гей, сердце, друг, джан!

Что за люди там, в Гиссаре!В законах не крепки,Вместо чалм и тюбетеекОни носят кепки.

Что за школы там, в Гиссаре,Дома и мечети!Не мечети — это ясли,Где играют дети.

Гей, сердце, друг, джан!

А когда приходишьВ гости, Хозяин, встречая,В пиале тебе подноситКитайского чая.

А когда приходишь в клубы,У входа встречая.Пионер тебе подноситКитайского чая.

Гей, сердце, друг, джан!

Я бывал в Кабадиане,В далеком Термезе,Видел близко паровозы —Арбы на железе.

Я бывал в Сталинабаде —Вот это столица:Есть чему нам подивиться…Послушай, сестрица!

Гей, сердце, друг, джан!

6. БУХАРЦЫ В АФГАНИСТАНЕ[21]

В закопченной горной цитадели,От Пянджа несколько фарсах[22],Пять ханов Бухары сиделиВ чалмах, в парчевых поясах.

Сказал Беки-Джан из Ванча: —  Наша вотчина славится рудой,Красивыми девушками, зобом,Козами, дающими удой.

Диль-Овар, хаитский полковник,Сказал: — В моем амлякеРастет вихрастый тутовник,Толчеи скрипят на реке.

 —  А наш Ягич разве хуже?Шепни мне, друг ясаул, —В ответ ему мир ЯгичаСказал и сладко вздохнул.

 —  Или наших краев богатство, —Сказал кулябский датха[23]: —  Труды и хлеб землепашца —Мотыга, серп и соха?

Или мой амляк знаменитый,Где сушат черный изюм! —Воскликнул славой повитыйСтарик Саадат-Махсум. —

А суд на базарной площади!А казни! А пестрые ковры!А жирные холеные лошади,Князья великой Бухары!

………………………………..Об этом не стоит вам трудаИ помнить, ваша милость.Все это ушло от вас навсегда,Ушло, исчезло, скрылось.

Давно развеяны нами кострыМангытов и маликов.На месте прежней БухарыЖивет страна таджиков.

7. ВОЖДЬ ГОВОРИТ

 —  О, вы, кто сыты и богаты, —он говорит, —Бросайте кольца и халаты —ваш дом горит.В огне времен, как луч и хворост.ваш дом горит, —На трубном языке расплатыон говорит.

Где пыль и полночь Абадана[24]где нефть кипит,Из стелющегося туманаОн говорит: — Пора. Танцуют в ночь зарницыпоследних битв! Тартальщикам зеленолицымОн говорит:

 —  Пора, пора, друзья, мы с вами —труба трубит!Над выжженными промысламион говорит.Ружьем, ножом и смертной дрожьюон говорит,Над голодом и бездорожьемон говорит:

 —  На бой колонны поведу я.под стон танбур, —И мчат, пустыням салютуя,кашгай и лур.Среди отар тяжелорунныхон говорит,В дворах, в мечетях, в андарунахон говорит.

Сквозь дождь, сквозь круглый лед и каменьон говорит,С бомбейскими бунтовщикамион говорит.Под блеск зари, под звезд мерцаньеон говорит.На трубном языке восстанийон говорит.

8. ПЕСНЯ О ЯР-СУЛТАН-АЗИМ-ДЖАНЕ

О убийца героев, Яр-Султан-Азим-Джан,Больше ты не вернешься в каменный Бадахшан.

Больше не переплывешь ты бурной речной воды,Где, опершись на ружья, стояли — я и ты.

Мне говорят — в Кабуле ты с торожишь базар,Мне говорят — стареет Джан-Султан-Азим-Яр.

Двадцать головорезов ходят вслед за тобой —Двадцать собак, готовых в драку и на разбой.

Слушай, Кабул, и слушай, Яр-Султан-Азим-Джан[25],Что говорит вам в песне каменный Бадахшан:

«Если вы захотите снова к нам забрести,Каждый дорожный камень встанет вам на пути,

Каждая ветка хвои вцепится вам в глаза,Ноги коням стреножит вьющаяся лоза,

Горы подымут плечи, сбросив груды лавин,Из берегов навстречу выйдут реки равнин,

Жены взвоют от злобы, Яр-Султан-Азим-Джан,Если ты возвратишься в каменный Бадахшан.

Здесь тебя ненавидят — руки твои в крови.Если ты жив в Кабуле — радуйся и живи».

Старой солдатской пикой бей в базарный порог,Рыскай вдоль стен, глотая пыль городских дорог.

Жди, когда вестник вскочит на городской дувалС криком: «Волки Ислама! Враг побежден и пал».

Жди… Но ты не дождешься, Яр-Султан-Азим-Джан.Больше ты не вернешься в старый Бадахшан.

Больше ты не услышишь крик убитых детей,Храп лошадей и быстрый взмах свистящих плетен,

С дальних гор не прорвутся зарослями арчи,Подскакивая на седлах, черные басмачи.

9. Шоири Худжанд[26]

Я не могу не дышать свободней и жарче,Если я вижу разрытой сухую равнину,

Если вода идет по хлопковой пашне,Если я вижу оконченную плотину.

Всем, кто со мной стремится к новой жизни,Радуюсь, как отец родимому сыну.

Как мне не крикнуть: «Здравствуй, новое племя!»,Если мой сын ведет по полю машину?

Если я вижу, как плуг подымает землю,Как не сказать мне: «Слава труду-исполину».Если грозят мне: «Старое снова вернется» —Я упаду на землю и в страхе застыну.

Дай мне винтовку, товарищ, дай мне патроны,В бой пойду и советской страны не покину.

10. ТРУДОВАЯ ПЕСНЯ

(О рождении железного серпа)

Гей ты, серп, серп[27],Дядя серп, серп.Звонкий и зазубренный,Старый железный серп.

Мой отец принес егоМолодым камнемИз Кштута, из Хостоу,Из Ягид-нульваид.

Гей ты, серп, серп.Дядя серп, серп.

Мой отец побросалГруду камня в горячую печь,Мать носила хворост.Гей ты, серп, серп.

Всю ночь пылал камень,И цвел, как тюльпан, камень,Всю ночь стекал каменьНа дно плавильной печи.

Гей ты, серп, серп.

Отец собрал железоСо дна плавильной печи.Ковким стал камень —Плоский, голый и черный.

Потом его бьют и плющат.Гей ты, железный серп.Куют, гнут, точат.Гей ты, серп, серп.

Ясный, как месяц,Он бежит по полям пшеницы,Спотыкается человечек,Бежит по полям пшеницы.

Кто ты, человечек? —  Я — железный серп.Кто ты, человечек? —  Старый дядя серп.

11. РУБАЙИ

Далекий Куляб. Дорожка в далекий Куляб.

Тебя ли винить мне, что я стал беден и слаб?

Где мать? Где отец? Где юность моя? Где друг?

В руках чужая мотыга. Я беден и слаб.

Прощай, мой хлопок, прощай, высокий дувал[28].

Прощай, хозяин, довольно я здесь горевал.

Я вышел в горы. Кругом вода и туман.

Пройдем перевал, друзья… Еще перевал.

12. ПЕСНЯ О ВЛЮБЛЕННОМ СОЛОВЬЕ

Соловей влюбляется в розу,Грубо вытканную на ковре.Бай трясется над богатством,Собранным в его норе.А бедняк идет на пашне,Погоняя верных волов,Не заботясь о пророке,Боге и его добре.

Вера, проповеди, хутбы,[29]Заунывный крик чтецов —Это выдумка эмиров,Ясаулов и купцов.

Для того чтобы подрезатьСорный стебель их сердец.Нет меча, острей, чем серп, —Серп — оружие отцов.

Вот что говорит Джамшиди, сын рабочего народа.