Галактика Интернет - Мануэль Кастельс

Сочетание автономности и «вида сверху» обеспечивается посредством поддерживаемого компьютерами межсетевого взаимодействия на земле между самостоятельными подразделениями, а также между подразделениями и центрами управления. Такие центры превращаются в «поставщиков» более широкой оперативной перспективы, нежели в «микроменеджеров» реальных операций.

Роение, похоже, представляет собой новый продукт стратегического мышления и военной практики, выступая в качестве единственного средства противодействия угрозам безопасности, исходящим со стороны международного терроризма и непредсказуемых вооруженных сил противника в различных регионах мира. В 2000 году военными в США было реализовано несколько экспериментальных программ: программа «Army After Next» по усилению легких частей и соединений; эксперименты военно-морских сил «Fleet Battle», основанные на концепции «сетецентричной войны»; концепция морской пехоты «Chechen swarming», моделировавшая успешную тактику действий чеченских бойцов против российских войск; «группы просачивания» морской пехоты, предназначенные для проведения операций в децентрализованном порядке, но при наличии межсетевого взаимодействия, и т. п. Интересно отметить то, что спустя тридцать лет Пентагон, кажется, нашел практическое применение относящимся к Интернету технологиям, но не столько для реализации первоначальной, широко рекламировавшейся цели Пола Барана — обеспечения выживаемости при ядерном ударе, сколько для адаптации к новым способам ведения боевых действий — жестоким индивидуализированным конфронтациям между высококонцентрированными сетями небольших отрядов, вооруженных информационными технологиями. «Роение, — делают вывод Аркилла и Ронфельдт (2000:26),— позволяет получить важное альтернативное представление о будущем вооруженных сил США, а также, вполне вероятно, и о будущем вооруженных сил других стран, если те примутся за поиск новых идей, которые смогут помочь им перехитрить американцев. Кто бы в этом ни преуспел, он может обнаружить в роении концептуальный катализатор кибервойны — военного края спектра конфликтов и противоречий информационной эпохи». Средства и цели государственной власти в нашем мире — будь то информационные технологии, военная тактика роения или же создание идейного превосходства — зависят от связи и организации сетей. Заимствуя эти средства, государства не исчезают, а претерпевают серьезную трансформацию в том, что касается их структуры и практической деятельности.

Политика Интернета

В процессе коэволюции Интернета и общества происходит глубокая трансформация политического аспекта нашей жизни. Осуществление власти происходит, прежде всего, на основе производства и распространения культурных кодов и информации. Контроль сетей коммуникации становится тем рычагом, при помощи которого интересы и ценности превращаются в руководящие принципы человеческого поведения. По аналогии с прежними историческими контекстами развитие этого процесса происходит весьма противоречиво. Интернет — это не средство достижения свободы и не оружие для завоевания одностороннего господства. Подходящим примером здесь может служить опыт Сингапура. Руководимый энергичным и компетентным правительством, Сингапур в полной мере использовал техническую модернизацию в качестве своего инструмента развития.

В то же самое время он считается одной из самых совершенных авторитарных систем в истории. Стараясь пройти поузкому пути между этими двумя разновидностями политики, правительство Сингапура предприняло попытку расширить масштабы использования Интернета своими гражданами, сохраняя политический контроль над использованием Сети посредством введения цензуры по отношению к Интернет-провайдерам. И все же результаты исследования, проведенного Хо и Захиром (2000), показывают, что даже в Сингапуре гражданское общество смогло использовать Интернет для расширения своего пространства свободы, выступлений в защиту прав человека и высказывания альтернативных точек зрения в ходе политических дискуссий.

В действительности свобода никогда не дана. Это постоянная борьба, это способность переопределять независимость и осуществлять демократию в любом социальном и технологическом контексте. Интернет предоставляет исключительные возможности для выражения прав граждан и для распространения человеческих ценностей. Разумеется, он не сможет заменить собой общественные изменения или политические реформы. Тем не менее путем относительного выравнивания фундамента для символических манипуляций и расширения числа источников коммуникации он все же вносит свой вклад в процесс демократизации. Интернет сводит людей на публичной агоре, чтобы они делились своими заботами и надеждами. Поэтому взятие народом под свой контроль этой публичной агоры, быть может, является самым главным политическим вопросом, который ставит перед нами развитие Интернета.

VI - Политика Интернета (II): приватность и свобода в киберпространстве

Будучи созданным в качестве инструмента достижения свободы, в первые годы своего повсеместного распространения Интернет, казалось, являлся предзнаменованием новой эпохи свободы. Государственная власть была почти не в состоянии контролировать коммуникационные потоки, способные игнорировать географию и пересекать политические границы. Свобода слова могла распространяться по всему миру без посредничества масс-медиа, ибо теперь многие люди получили возможность общаться со многими другими, не подвергаясь каким-либо ограничениям. Интеллектуальная собственность (музыкальные произведения, печатные издания, идеи, технологии, программное обеспечение) превратилась в объект совместного использования, поскольку после попадания в Интернет ее уже невозможно было держать под замком. Приватность обеспечивалась благодаря анонимности сетевой коммуникации, а также вследствие технических проблем с отслеживанием отправителей информации и идентификацией содержания сообщений, передаваемых с использованием Интернет-протоколов.

Эта парадигма свободы имела под собой как технические, так и институциональные основания. Технически ее архитектура ничем не ограниченной организации компьютерных сетей базировалась на протоколах, которые трактуют цензуру как техническую неполадку и просто обходят ее в глобальной сети, превращая контроль над последней в весьма трудную (если только вообще разрешимую) проблему. Это не какая-то особенность Интернета, это сам Интернет, каким он был произведен на свет его создателями, свидетельства чего я привел в первой и второй главах книги.

В институциональном отношении факт первоначального появления Интернета в Соединенных Штатах означал, что он развивался в условиях конституционной защиты свободы слова, которую обеспечивает американский суд. Поскольку инфраструктура глобального Интернета в основном базировалась в Соединенных Штатах, любые ограничения для серверов в других странах в принципе можно было обойти путем выбора обходного маршрута через какой-нибудь американский сервер. Разумеется, власти соответствующей страны могут идентифицировать получателей определенных видов сообщений при помощи своих средств контроля и наказать правонарушителей согласно действующим там законам, как это, к примеру, нередко происходило с китайскими диссидентами. Однако осуществление надзора и наказания представлялось чересчур обременительным, чтобы оказаться рентабельным в широких масштабах и в любом случае оно не способно было воспрепятствовать коммуникации через Интернет путем одиих лишь только штрафных санкций. Единственный способ контролировать Интернет заключался в том, чтобы вообще отказаться от использования Сети, однако странам мирового сообщества пришлось бы быстро за это поплатиться, если иметь в виду упущенные деловые возможности и потерю доступа к глобальной информации.

В этом отношении Интернет, без сомнения, подрывал национальный суверенитет и государственную власть. Однако он мог делать это только благодаря судебной защите, которая была ему обеспечена в сердцевине его глобальной инфраструктуры — в США, В самом деле, несмотря на все разговоры об Интернете и свободе, Конгресс Соединенных Штатов и администрация Клинтона пытались вооружиться юридическими инструментами для осуществления контроля над Сетью. Дело в том, что контроль над информацией составлял саму суть государственной власти на протяжении всей истории, и США не являются исключением. Поэтому одной из образцовых ценностей американской Конституции как раз и стало оформление права на свободу слова в качестве Первой поправки к Конституции. В своих попытках добиться

контроля над Интернетом Конгресс США и министерство юстиции использовали аргумент, способный найти отклик у каждого из нас: защита детей от странствующих по Интернету сексуальных демонов. Однако это не возымело действия. Communication Decency Act[52] 1995 года был объявлен 12 июня 1996 года федеральным судом США в Пенсильвании неконституционным с констатацией, что «точно так же, как сила Интернета — это хаос, сила нашей свободы определяется хаосом и какофонией неограниченной свободы слова, которая защищается Первой поправкой к Конституции» (цит. no:Lewis, 1996). Это «конституционное право на хаос» было поддержано Верховным судом 26 июня 1997 года. Очередная попытка администрации Клинтона наделить правительство правом осуществлять цензуру Интернета — принятие в 1998 году Child On-line Protection Act[53] — вновь была пресечена, на этот раз апелляционным судом США в Филадельфии в июне 2000 года. Ввиду отказа судебной власти США поддержать правительственное регулирование компьютерной связи с учетом глобального характера данной сети, прямые попытки государства взять Интернет под свой контроль с использованием традиционных мер цензуры и прямого запрета, похоже, потерпели крах.