Витязь. Содружество невозможных - Любовь Колесник

— Я дам. Как воин воину, и я слишком слаб еще. Ты вернешься с тризны — тогда я уйду.

Тайтингиль почувствовал, что может разбиться об этот лед, что уже почти разбился — он сам, со своими мечтами о звездах, своим желанием заступить за них. Ему не удавалось обрести союзника; возможность ускользала. Он ощущал трепет чужой души, такой же странной, каким этот мужчина был наружно; ледяной с огнем. Существо чужих небес не желало ни принимать помощи, ни давать ее; весь уклад его жизни был неведом и чужд Тайтингилю. Но хотя бы слово воина было понятно во всех мирах. Хотя бы оно. Витязь понимал всей своей тысячелетней мудростью: эта грань согласия очень хрупка, равновесие шатко. Он сам слаб сейчас, он не может настоять, не может даже найти точных слов, чтобы убедить. Нужно взять паузу. Просто взять паузу. Просто.

И надеяться, что время поможет.

— Нам следует искать и уничтожить Цемру, пока она не пожрала иные миры. Ты знаешь… я мечтал о звездах. Мечтал. И никогда не думал, что пойду к ним воевать…

Мастер Войны молчал.

Тайтингиль чуть поклонился и вышел из его временного пристанища, прикрыв дверь. Алинка шумно схлопнула пакет от печенья и выдохнула, вперившись взглядом в закрытые створки двери маминого кабинета, как в финальные титры нового блокбастера.

Котов был тут как тут, глядел радостно и выжидательно, лихорадочно соображая, сойдет ли зеленка на его голове за креативное окрашивание.

— Я… — мявкнул он и воссиял.

— Со мной, — через плечо бросил витязь, отправляясь наверх.

Тайтингиль собрался быстро — светлые брюки, светлая рубашка, расшитый золотыми цветами жилет. Он выглядел просто и торжественно. Котов вылез из бескрайней гардеробной Ирмы в собственных черных джинсах и черном поло — чистых, глаженых, оставленных им тут когда-то просто так. Просто.

А Ирма?

В спортивных домашних брючках и облегающей майке возилась в прихожей. В руках у нее было ведро, полное воды, пенящейся мылом, и объемная тряпка.

Медленно встала ему навстречу, комкая эту тряпку, обливая колени мыльной водой.

— Уборщицу стыдно вызывать, весь дом в крови, — сказала, поджимая губы. — Пока вы там… м-м-м… празднуете, я закончу здесь.

— Ирма, — тихо сказал Тайтингиль. — Ирма, ты же с нами.

— Ирма. Ты не поняла? Он сказал нам — на-ам собираться! — муркнул Котов, окончательно уверовавший, что все едут на вечеринку, пусть и с загробным окрасом, что плазмотрон в прошлом — а несносный инопланетянин за закрытой дверью. Жить стало лучше, жить стало веселей!

— Он сказал тебе. — Ирма сделала маленький шаг назад.

Эльф шагнул следом, наклонился, забрал мокрые ладони в свои, заглянул в глаза.

— Ты моя женщина, Ирма. Поэтому ты не останешься, с какой же стати; ты идешь с нами к двергам. Сколько тебе нужно времени на сборы?

— Часа два, — наябедничал Котов. — Три.

Ирма вышла к ним через десять минут в шлейфе дивных, неведомых, будоражащих ароматов, и сердце витязя эльфийского рода на мгновение замерло, а в груди сладко заныло.

Ее макияж был неярок: слегка подведенные глаза, естественная свежесть загорелого, вдруг как-то посвежевшего лица. Губы, подкрашенные перламутровым блеском. Темные волосы, взбитые вверх волной, замершие легкими завитками. Тело Ирмы облегал безупречный, матово поблескивающий черный шелк, неимоверно дорогой даже на вид. Платье простейшего кроя подчеркивало линию ключиц, легкой драпировкой укрывало грудь и вырисовывало отточенную фитнесом талию, далее целомудренно прикрывая колени. Икры загорелых ног, уверенно стоящих на тончайших каблуках красных, блестящих, как ягоды, туфель, были великолепны.

Женщина повернулась будто ненароком — спина ее была обнажена, под горлом остро блеснуло ярким, белым светом.

Тайтингиль запутался в словах. Просто подошел, оглядывая. Подошел. Взял за руку и сжал прохладные пальцы Ирмы в своих, вглядываясь в нее как-то по-иному, по-новому.

— Дивные камни, — прошептал эльф, рассматривая мерцающую нить на шее Ирмы.

Она тронула колье кончиками пальцев.

— Это? «Де Бирс», — сказала непонятно.

— Ирма-а-а… — выдохнул орк-оруженосец. — Это оно, да? Оно? Диорр?

Ирма улыбнулась:

— Да, Котов. То самое платье от Диора, которое я купила зимой в Милане. Его и еще шелка — юбку, две блузки. Могла бы машину поменять на эти деньги, между прочим.

— Не надо машину. — Котяра сладко зажмурился. — Это… восхитительно!

— Идемте, — прошептал эльф, — нас ждут дверги. Нас… ждут.

Мысли его путались самым восхитительным образом, и он молча сжал в ладонях Ирмину руку, заглядывая в ее сияющие глаза — сияющие ярче любых бриллиантов.

— Алинка! — воззвала Ирма в последние секунды, прогибаясь под рукой эльфа. — Алинка, пожалуйста, тут ведро… пожалуйста…

— Это будет стоить, — со знанием дела ответила дочь, выходя из кинематографического ступора. — И я даже пока не знаю, мам, чего именно! Я самая дорогая уборщица в Москве, мам!

— Нет, нет, просто убери ведро с прохода и немедленно уезжай к Наташе, не оставайся тут! С… с-с-с… гостю нужен покой… Слышишь?

Тайтингиль мягко положил теплую ладонь на ее плечо.

— Не беспокойся, Ирма. Гость не причинит никому вреда. Мы говорили об этом, меж нами мир, Ирма.

— Ох, да, мирр, — запыхтел Котов, ощупывая разбитую голову. — Гость ваш… душка просто.

Ирма вскинула голову.

— Я не беспокоюсь. Но моя дочь сегодня тут не останется. Поняла, Алина?

— Да.

— Обещаешь?

— Да, — уныло сказала Алинка. — Да, обещаю, вылью воду из ведра и уеду к Наташке, позвоню тебе от нее. Да?

— С городского телефона!

— Да.

Как только компания исчезла за дверью, Алинка живо схватилась за ведро. Не вылила, а стала хозяйничать. Закончив с уборкой — надо сказать, не особенно тщательной, — вымыла руки и резвым скоком понеслась под дверь маминого кабинета.

Затихла.

Подумала.

Набрала номер Наташи, вкратце объяснила суть дела — без конкретики. И наговорила той на диктофон стандартных фраз — мам, все нормально, мы ложимся, не волнуйся, отдыхай там, поцелуй дядю Тая, поцелуй дядю Котика, поцелуй дядю Изю, поцелуй там всех. Ну что за ерунда — скоро восемнадцать, в кабинете настоящий инопланетянин, а ей ехать к Наташке? Бред же.

Затем ринулась в мамину гардеробную и некоторое время возилась там, как мышь; вернулась к двери с копной разных шмоток, зажатых под мышкой, и потихоньку толкнула дверь.

Шагнула в полутемень.

Кабинет был пуст.

Девочка растерянно огляделась. Прошла вперед, огляделась еще. И подскочила, ахнув, потому что дверь за ее спиной жестко хлопнула. Сразу потерялись все мысли о том, что воинское мастерство не вязалось с эфирным внешним обликом гостя. Он стоял перед ней, недвижный, недобрый, страшный, и она как-то сразу перестала видеть, что он маленький и тощий, да еще и укутан в постельное белье.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});